- Я готов исполнить любую вашу просьбу... лишь бы она не шла вразрез с принимаемыми вашим величеством законами...
- Пусть будет так. Мы... забудем пригласить его на сегодняшний пир. У нас и так траур. Бедняга Дюплесси... мне доложили, что у него повреждён позвоночник... этот зверь... как его, сэр Линтул... впрочем, они, эти посланцы короля Винланда, все такие... Да, на чём мы остановились?
- Ваше величество, Королева Любви и Красоты...
- Да, отдайте ему этот венец, и пусть он вручит его кому пожелает. Мне всё равно...
- Быть может, следует намекнуть ему, что сеньора Гвискарда де Божё, которая...
- Ах, та самая красотка, что крутит шашни с этим стариком Арчимбаутом, виконтом из Комборна?
- Ваше величество, избрание этой красотки могло бы послужить укреплению наших отношений с графом Бургундским... - шепнул сэр Адемар, не столь дальний родственник комборнского виконта.
- Ну... ну, делайте же, наконец, что хотите!.. Если вы и так всё за меня решаете! - недовольно буркнул король.
- Итак, сэр Артур! Теперь на вас возлагается последняя на сегодня обязанность! Своею волею вы должны избрать из присутствующих в нашем обществе великолепных дам Королеву Любви и Красоты! Не ошибитесь в выборе!.. Его величество весьма наслышан о ваших отношениях с сеньорой де Божё. Сейчас вы вполне могли бы проявить к ней определённый знак внимания...
С этими словами де Трайнак, как это водилось в те времена, лично надел золотой венец, искусно выполненный в виде сплетения роз и фиалок, на конец копья, склонённого к королевской ложе. И де Борн, учтиво поклонившись, медленно поехал вдоль трибун.
Он не торопился. Он, обладая чутким слухом, уловил краем уха отрывки разговора, который только что произошёл между королём и его свитой. Ему было над чем подумать.
- Медвежья Лапа! - кричали с трибун. - Медвежья Лапа!
А дамы в ложах стыдливо прикрывались веерами...
Вот он миновал ложу Матильды Английской, и она сделала отрицательный жест ладонью. И действительно, выбор её главной красавицей турнира, только повредил бы её делу - спасению брата... с которым, правда, он находился во вражде, но что поделаешь...
Оставались ещё две женщины.
Проезжая мимо ложи сеньоры Гвискарды де Божё, он остановил на несколько мгновений Караташа...
Вот она, подумал он. Но ОНА ли это?
Сунув левую руку в сумку, притороченную к седлу, он извлёк на белый свет то, что старался эти три долгих года не показывать никому - мешочек с несколькими сухими, давно потерявшими цвет веточками иван-чая.
Затем он швырнул мешочек в направлении ложи и, более не интересуясь ни её ответом на свой жест, ни ею самой, столь долгое время хозяйкой его бесконечных грёз, неторопливо двинулся дальше...
Он совершил уже почти полный круг по арене, и на трибунах начинали роптать, как вдруг он сделал остановку напротив ложи принцессы Исидоры. Поклонившись, он протянул копьё и положил венец к её ногам.
- Слава Королеве Любви и Красоты! - воскликнули глашатаи. - Слава принцессе Исидоре!..
Подвели осёдланную Июльку. Принцесса, опираясь на руку служанки, прошла с трибуны и легко запрыгнула на лошадь. Бок о бок с сегодняшним победителем, Королева Любви и Красоты объезжала арену...
- Ведьма! - вдруг заслышала она чуть слышный голос, донесшийся от одной из лож. И вдруг поняла, чей голос это мог быть.
Остекленевшие, полные ненависти глаза так и сверлили её...
Усмехнувшись победно,
- Очень приятно, леди! - бросила она в ответ, едва повернув голову. - А я - принцесса Исидора!..
2
Вернувшись в лагерь, рыцарь, не говоря никому ни слова, сорвав с себя и побросав куда попало своё снаряжение, залёг спать до вечера. Его никто не посмел тревожить, даже сэр Линтул, желавший поделиться с ним новостью о необычайном происшествии: чаша - бывшая его кофейная чашечка - которую он хранил и возил с собой всё это время, их верный талисман, оказалась абсолютно пустой! Ни одной капельки, ни малейшего следа содержимого, по которому когда-то можно было прочитывать будущее, в ней теперь как ни бывало!
Вечерком его разбудил Кьяри. Во-первых, в лагерь зачастили оруженосцы побеждённых рыцарей. Что с ними делать, куда их посылать, брать ли с них выкуп? Или пусть оставляют коней и оружие?
На кой чёрт нам их железный хлам, отвечал рыцарь. Пускай платят золотом! Нам будет чем вернуть долг королю Эдгару...
- Во-вторых, сэр, на закате спать вредно. И вообще, не мешало бы поужинать. Вам принести ужин сюда?..
- Да, пожалуй.
- И, в-третьих, назавтра, в общей схватке, общество избрало вас командиром партии. Состязание начнётся в полдень...
- Ну да, хорошо, хорошо... Кьяри, ты ведь сам знаешь обо всём не хуже меня. Принеси поужинать и, прошу, прошу: оставь меня в покое...
Уже темнело, когда он, кое-как отужинав, вышел из своего шатра.
Рыцарский табор жил обычной вечерней жизнью. Где-то пировали и пели песни. Откуда-то слышались удары молота о наковальню и надрывный скрежет точильного колеса. Конечно, лаяли собаки, конечно, горели костры...
Наш рыцарь одиноко брёл по городку, поневоле прислушиваясь к звукам, и дурные предчувствия сопутствовали его размышлениям. Он понимал, что так, просто, выпадением из седла магистра Дюплесси, также как и победой сэра Артура в поединке с Констаном дело не кончится. А восклицание в адрес Исидоры? О Господи, неужели и впрямь дона Гвискарда тоже с НИМИ?
- А ты не подозревал об этом? - спросил его внутренний голос.
- Быть может... Но... - отвечал он сам себе.
- Всё дело ещё более запутано, нежели ты в силах себе представить, - спокойно и холодно констатировал тот же голос. - Например, ты из-за суеты, не заметил, что леди Матильда тоже успела отхлебнуть из того самого кубка...
- И что? - спросил он. - И она - тоже с НИМИ?
- О нет! - отвечали ему. - У неё совсем другие планы...
3
Странный глухой шум прервал его диалог с самим собой.
Шорох ветвей о пыльную дорогу. Лай собак. Всё приближающиеся детские голоса и вскрики...
Дети не любят переговариваться друг с другом тихо. Им обязательно надо кричать, нарушая вечернюю тишину, - недовольно подумал он.
Из-за поворота дороги прямо на него вылетела восторженная орава ребятишек. Все они размахивали деревянными мечами и копьями, и все, очертя голову, поднимая облака пыли, летели и летели вперёд, восседая верхом на свежесрубленных ветках тополей.
Они, очевидно, взяли их из той кучи, с окраины лагеря. Шатры рыцарей нуждались в подпорках и кольях, а ненужные ветки тут же позаимствовали дети.
О-о, когда-то, очень давно, он сам, точно так же, скакал, бывало, вдоль по пыльной лимузенской дороге, потрясая игрушечным копьём, наслаждаясь запахом листвы и помышляя о будущих сражениях и победах...
