— Этот ребёнок весь день в седле. А теперь я вижу, как вы держите её здесь, треплющейся как гусыня, когда она несомненно изголодалась. В моём доме!
Она посмотрела на меня:
— Твоя Посвящённая Розторн говорит, что ты — Эвви. Я — Азазэ Йопа́ли, староста Мохэррина. Прошу прощения за этих двух шалопаев.
— Мы не хоте… — поспешно начал Джаят.
— Мы просто объясняли кое-что.
Осуин слегка вспотел. Я заткнула себе рот рукавом, чтобы никто не услышал, если я захихикаю.
— Прости нас, Азазэ Йопали.
Луво выпрямился на своих задних лапах. Он вытянулся так высоко, как мог, то есть вообще-то не очень высоко.
— Я не способен отвечать на вопросы быстро. Боюсь, что задержка была из-за меня, и вина — моя.
Какой-то миг леди могла лишь моргать. Затем она сказала:
— Про говорящий камень мне не сказали.
— Я предпочитаю называться Луво, хотя это не полное моё имя. «Говорящий камень» — именование в лучшем случае нелестное.
Азазэ снова умолкла ненадолго.
— Вас таких много рядом?
— Они предпочитают держаться своих гор. Я — нетипичный представитель моего вида.
— Я не знаю, чем тебя кормить, — сказала Азазэ.
— Тебе не нужно об этом заботиться, но прими мою благодарность, — вежливо сказал ей Луво. — Я питаюсь силой земли, и беру её по необходимости. Что касается моего размещения, я останусь вместе с Эвумэймэй. Мы уже немало времени путешествовали вместе, и привыкли друг к другу.
Азазэ пригладила свои волосы:
— Что ж.
Она бросила на меня острый взгляд:
— Вы — большее, чем кажетесь на первый взгляд, уж это-то ясно. Спускайся вниз и поешь. И обществу… Мастера Луво также будут рады, если он пожелает.
Она развернулась, и пошла вниз, бормоча себе под нос.
— Надо было отвести тебя на ужин.
Осуин всё ещё выглядел смущённым.
— Прости, я просто хотел получше узнать Луво. Идём, Эвви. Азазэ — колючая как боярышник, но её девочки знают, как накрыть на стол.
— Уж это точно! — с нетерпением сказал Джаят. — Мастер Луво, мне отнести тебя в общую комнату?
— Хочешь пройтись, Луво? — спросила я. — Я знаю, что тебе не нравятся ступеньки.
— Благодарю, Эвумэймэй. Я бы предпочёл, чтобы по лестнице меня несли.
Прежде, чем я успела предупредить Джаята, чтобы он позволил это сделать мне, Джаят обхватил Луво руками. Учитывая размеры Луво, я знала, что Джаят ожидал от Луво веса в четыре или пять фунтов — не больше. Джаят попытался поднять руки, и чуть не упал.
— Лучше позволь мне его нести, — предупредила я. — Я — каменный маг, мне гораздо проще.
— Нет, я смогу. Прости-ка, — сказал Джаят Луво.
Я посмотрела на Осуина. Он стоял за порогом, приложив палец к губам, и наблюдал за попытками Джаята поднять Луво. Его взгляд был заинтересованным, но отрешённым, как у Браяра, когда тот думал. Я задумалась, означал ли этот взгляд, что Осуин придумывал решение для чего-то.
Джаяту повезло, что Луво был из терпеливых. Когда кто-то ему нравится, он вести всего лишь сорок фунтов. Как-то раз он изменил себя, когда его пытался поднять кто-то ему очень не нравившийся. Спина того человека это плохо перенесла. Мне он тоже не нравился.
— А твой Браяр может его носить?
Джаят спотыкался, неся Луво к лестнице.
— Браяр благоразумно оставляет каменные вещи мне, — сказала я.
Мы с Осуином последовали за Джаятом.
— Вообще-то, именно это мне в нём и понравилось, когда я его узнала получше. Он был первым моим знакомым, кто обращался со мной как с человеком, у которого есть своя голова. Видишь ли, он раньше был беспризорником. Он знал, какими плохими бывают люди. И он знал, что поможет мне в понимании вещей.
— По… твоим словам… получается… образцовый… человек.
Джаят пыхтел, когда входил в главную комнату постоялого двора.
«Образцовый» — это слово я знала!
Джаят поставил Луво на стол ближе всего к двери, и рухнул на скамейку.
— Я схожу за едой.
Осуин похлопал Джаята по плечу:
— Я думаю, на сегодня ты достаточно потрудился.
Я похихикала над ними обоими, когда Осуин удалился:
— Браяр — не образцовый, Джаят. Ему нравятся красивые девушки, вскрывание замков, шутки и игра с ножами. И он реалист. Мы оба — реалисты.
Я оглядела помещение.
— И мы оба заботимся о Розторн.
Они с Суетягой сидели вместе с Азазэ и несколькими людьми, имевшими важный вид. Их стол стоял около большого каменного очага. Там горел огонь, хотя на дворе стояла середина лета. Помещение нуждалось в тепле. Воздух здесь, на высоте, был даже холоднее, чем тогда, когда я набрасывала на Розторн её плащ. За другими столами в комнате сидели и другие взрослые, они ели, пили и поглядывали на главный стол.
— Вот увидишь.
Джаят перевёл дух:
— Азазэ не позволит людям навязываться твоей Розторн.
Это было так: двое мужчин приблизились к столу, но удалились, когда Азазэ зыркнула на них. Это меня впечатлило, но насколько долго это могло продолжаться? Здесь должны были быть люди, которые не боялись Азазэ, староста или не староста. И я видела полно облечённых властью мужчин и женщин, которые делали что велено, если им велело достаточно большое число богатых людей.
По крайней мере Розторн они кормили. Девушки в фартуках ставили перед Розторн и Мёрртайдом чаши и тарелки. Перед ними уже стояли хлеб, хумус[6] и оливки. Суетяга всем улыбался и кивал, будто он был королём Островов Битвы. Розторн слушала Азазэ и ела с большим аппетитом. Это было хорошо. Она устала не настолько, чтобы лишь клевать пищу.
Осуин дал нам чаши с рагу из курицы и вытащил у себя из перевязи ложки, завёрнутые в салфетки. Рагу пахло имбирем и корицей. У меня заурчало в животе. Следом за Осуином какая-то служанка принесла нам поднос с тарелками: горячий хлеб, оливки, соусы из нута и йогурта, варёная с лапшой чечевица, и пирожки с баклажанами. Я сглотнула слюну, и набросилась на своё рагу. Оно было изумительным.
— Так смерть ваших растений и деревьев настолько необычная, Осуин?
Луво устроился на столе, откуда он мог наблюдать за помещением. Ему никогда не надоедало смотреть на что-то, человеческое или естественное.
— Я ничего такого никогда не видел, Мастер Луво.
Осуин зачерпнул хлебом хумус и оливки.
— Деревья, сильные и здоровые деревья, гибнут за ночь — в буквальном смысле. И я никогда не видел, чтобы что-то убивало растения и животных в одном и том же месте. Это происходит по всей Горе Грэйс. То же самое с нашими источниками воды. Пруд был хорошим в один день, а в другой стал кислотным, рыба и все растения — мертвы. Будто это место было проклято, но проклятье работает случайным образом. Оно не бьёт только по одной семье или деревне. Говорю тебе, это самое грустное дело в мире — прийти к месту, которое месяц назад было живым, и найти его… мёртвым.
Его губы сжались.
— Если это дело рук человека, то я бы хотел окунуть его в один из кислотных прудов. В роще у моего дома есть старая сосна — она была там ещё в дни моего деда. Мне придётся срубить её, пока она не упала на кого-то из детей.
Джаят поднял взгляд, и сглотнул:
— Кстати, о твоём доме.
Я обернулась. В комнату вошла прекрасная девушка примерно одного с Джаятом возраста. Она подошла к нам, чтобы потянуться Осуину через плечо и украсть у него кусок хлеба. Она двигалась как танцорша, изящно покачиваясь, и что-то прошептала Осуину. У неё были волосы цвета тёмного мёда. Нос у неё был маленьким и изящным. Я дёрнула за кончик своего собственного носа, попытавшись заострить его. Он остался плоским.
Осуин выругался:
— Я сказал Три́ку, что если он ещё раз устроит драку, то я схвачу его за ухо и вышвырну прочь.
— Я думаю, он как раз этим ухом тебя не слушал, — ответила девушка.
Даже её голос был красивым.
— Ладно, я иду. Но́ри, это — Эвви. Эвви, это — Нори.
Осуин встал.
— Было приятно с тобой познакомиться, Эвви.
Он посмотрел на Луво:
— И потрясающе познакомиться с тобой. Вообще-то, я хотел спросить…
Нори потащила его за руку:
— Трик ломает мебель, а ты разговариваешь с камнем?
— Мебель?
Осуин снова покраснел. На этот раз, судя по его выпученным глазам, он покраснел от гнева. Он поспешил прочь, девушка рысила рядом с ним.
— Помнишь, я сказал, что у него дома всегда нужна еда? — спросил Джаят. — Множество детей потеряли родителей или были брошены, когда пираты покинули острова. Осуин нашёл многим из них дома по всему острову, но не для всех. Остальные живут с ним. Иногда с ними трудно совладать.
Я особо не прислушивалась. Вместо этого я смотрела на мой чай. Я не касалась чашки и не толкала стол, но на поверхности чая появилась круговая рябь, как если бы в центр чашки упал камень. Рябь всё не исчезала. Я посмотрела на остатки моего рагу. Жидкость дрожала и там тоже. Я закрыла глаза. Я мрачно сосредоточилась на том, что могу ощущать. Под моими ногами и пятой точкой я почувствовала призрак вибрации на полу и скамейке.
