Мист перевела взгляд с одного на второго и сморщила нос.
— Личные покои нашего лэра Калеба, видать, — прокомментировала она, поддергивая рукава и отходя к противоположной стороне коридора. Прислонившись спиной к крашеным кирпичам, девушка вытянула вперед руки, направляя ладони вперед и скомандовала уже почти привычное, — Эйиладд кирин!
На этот раз ощущение вытягивая и наваливающейся слабости было больше, а сполох вышел не слишком мощным. Дверь опалило и дернуло на петлях и замке, но она осталась стоять.
Торрен почесал в затылке и с подшага пнул дверь ногой, довышибая ее.
— Это все потому, что ты на мою кашу жалуешься и плохо ее жрешь, вот и слабенькая такая, — сообщил он, с трофейной секирой наперевес первым заходя в открывшуюся им комнату. Она была аскетичной до зубной боли, полупустой, но стены покрывали изящные узоры и картины, часть их них — не дорисованные, и плотно прикрытые баночки с потеками краски скромно стояли в уголке между скромным ложем и спиноломным монастырским столом, а в другом углу в стену была вделана плита с отпечатком ладони — впрочем, о ее существовании приключенцев предупреждали, поэтому Мист только равнодушно сокльзнула по ней взглядом, отмечая, что это, вероятно, основная метка этого места, Келэб.
— Попробовал бы ты сам столько раз подряд колдовать, посмотрела бы я на тебя.
— Ну-ну, давай меняться тогда, — сказал Торрен, всовывая в руки Мист секиру, от чего девушку немного перекосило, и картинно направляя ладони в сторону неказистой мебели. — Эйиладд кирин, — зычно гаркнул он и с его рук сорвался тонкий белый огонек.
Мист ошарашенно на него посмотрела, едва не уронив секиру, а сам Торрен, обливаясь внезапным потом, резко осел наземь, где стоял.
— Я ж не колдун, мы проверяли, — растерянно сказал он очень слабым голосом, словно это он плохо кашу ел, а вовсе не Мист.
— Ты был не колдун, — Мист опустила секиру на пол и присела рядом с другом на корточки, щупая его лоб и заглядывая в зрачки, оттягивая веки. — Но с тех пор, как мы проверяли, много чего произошло. В том числе, сегодня в лесу, когда ты колдовал, вернее, поганец Мейли с твоей помощью. Может он как-то, не знаю, инициировал твои способности? Я у него спрошу, если снова увижу во сне.
— Нормальным девицам снятся розы, стихи и кавалеры, — укоризненно пошутил Торрен. — А тебе? Эх, ты.
— Я нормальная, — не согласилась Мист, помогая своему крайне тяжелому другу снова подняться на ноги. Он то и дело норовил упасть, демонстрируя крайнюю степень слабости, и даже секиру брать отказался. — Я самая нормальная колдунья. И сны мне снятся соответствующие — мертвые колдуны прошлого, трупы, кровь и новые заклинания.
— Иногда трупы — твои собственные, — слабо усмехнулся Торрен, с трудом добираясь до узкой суровой кровати с тонким одеялом и опускаясь на нее. Зубастая тьма бесшумно перетекла под ним и замерла густым чернильным пятном на реальности. — Можно, я посплю? Твой Пушок все равно всех уже убил, опасности нет. Хороший Пушок. Кстати, где он?
— У тебя под ногами, — пожала плечами Мист и стала обходить стены. — Мне кажется, его пора кормить. Ну, по крайней мере, когда ты отоспишься, будет точно пора, а Книгу мы пока так и не нашли. И я ее что-то тут не вижу.
Торрен вяло поджал ноги, убирая их из видимости Пушка и сложил руки на животе.
— Вот ты думаешь, сел, ручки на животике сложил, и Книга к тебе сама придет, что ли? — возмутилась Мист, обстукивая стены. Они имела подозрение, что где-то тут есть еще одна комната, потому что плохо себе представляла эльфа, живущего в таких суровых условиях — особенно бросалась в глаза разница между ложами Калеба и Мейли, а они оба были маги и чародеи, следовательно, должны были обладать сходными взглядами на жизнь. — А, “глядь”, нету Книги, — недовольно сказала девушка.
— Зато есть животик, — отозвался Торрен.
— Да уж, ты-то не то, что кашей, но и колбасой из человечины не брезгуешь, — сварливо отозвалась Мист, и тут под ее рукой раздался немного другой звук. В этом месте стены было изображено дерево, оплетающее корнями пронзенный мечом шар, заключенное в подобие расписной арки, и отличающийся материал начинался как раз на границе арки. Приглядевшись, Мист с удовольствием нашла по границе рисунка исчезающе тонкую щель, отлично замаскированную слоями обклеечной бумаги и краской — эта арка и была дверью. — Эй, сюда иди, — позвала Мист и, опомнившись, повторила по-эльфийски, — Стэ кийм!
Зубы Тьмы завозились под кроватью и, разлепившись в тонкий слой темноты, прямо по полу потекли к девушке.
— Стэ вийр, — Мист постучала по рисунку, и Пушок, истончившись до тонких струек мрака, втянулся за ложную стену.
— Думаешь, он откроет? — с сомнением спросил Торрен и с кряхтеньем начал подниматься, потому что отдыхать, пока подруга подвергается потенциальной опасности, совесть ему не позволяла.
— Нет, — с неудовольствием отозвалась Мист. — Стэ кийм, — Пушок стал пробираться обратно, по всей длине щели, четко ее обозначая. — Я просто пыталась понять, что здесь правда есть дверь, и мне не мерещится.
— Лучше бы мерещилось, чем на такое смотреть, — сплюнул Торрен и, немного покачиваясь, подобрал свою секиру и подошел к подруге.
— А что такого? — не поняла девушка.
— Ну ты себе представь, что тебе эту ползучую тьму год назад показали? — повел плечами Торрен.
Мист смерила выползающего Пушка не понимающим взглядом: он просачивался тонкими струйками через едва заметные отверстия и собирался в густую вязкую тень над полом.
— Скажем так, я и год назад страшнее видала, — заключила девушка, растирая руки. — Я попробую прожечь в районе засова, она деревянная на звук, — объяснила она. — Очень надеюсь, что книга, все-таки, там нас ждет.
Мист сосредоточилась, подталкивая свою усталую и инертную волшебную силу в руки, и, увидев, что от ладоней стало отсвечивать красным, прижала их к двери там, где исходу Пушка мешало что-то внутри.
— Скважины нет, видимо, артефактный засов, — тихо прокомментировал Торрен, наблюдая, как под руками Мист съеживается и опадает краска, и начинает распространятся вкусный запах горелого дерева.
— Меня это сугубо не интересует, — сдержано ответила Мист, надавливая сильнее. Рука провалилась в обугленное дерево двери, девушка, обжигаясь, нащупала внутри поворотный механизм и надавила на него, думая про Калеба самые нехорошие вещи. Скрипнуло, грохнуло, Торрен налег плечом на дверь и она распахнулась внутрь, открывая полную света комнату, разительно отличающуюся от спартанской обстановки соседней. Во-первых, тут была прекрасная кровать с мягкой периной, а во-вторых — множество предметов роскоши и искусства, ровно столько, чтобы заставить комнату выглядеть изысканно, но без излишества. В углу за ширмой обнаружился даже импровизированный водопровод и толчок, что Мист умилило донельзя. Видимо, все эльфийские маги мыслили примерно одинаково — даже жаль, что Торрен был настолько смертелен, с Калебом явно можно было бы обсудить многие интересные вещи относительно эльфийского наследия.
— Кучеряво жил, урод, на грабеже и разбое, — пробурчал Торрен. — Но вообще маловато как-то.
— Чего маловато? — Мист, вороша вещи и открывая ящики.
— Всего маловато, — парень и перетекающая у него под ногами Тьма рыскали по углам тоже, суя нос повсюду. — Барахла маловато. С тем, сколько они, я думаю, награбили караванов, даже если аккуратно, даже если очень, очень осторожно, “богатств” должно быть поболее. Где-то еще склад есть, Мист.
— Тем более, что Книги я так и не вижу, — согласилась она и добавила нехотя. — И не чувствую, тоже.
— А где ты ее чувствуешь? — оживился Торрен.
— Давай все полезное собирай, трепло, — ласково сказала Мист, сворачивая с кровати перины с целью поиска тайников.
Драгоценностей в итоге они нашли достаточное количество, а вот свои оставшиеся вещи — нет, что приводило их к выводу о том, что, вероятно, либо где-то в замке осталась необследованная часть, либо их барахла тут и вовсе не было. Но в этом случае возникал вопрос, кто же тогда унес дальше или не донес до склада добычу с Торрена и Мист, если количество оставленных позади трупов совпадало с расчетным по словам их временного друга Курта.
