Бобби резво отодвинул фанерный щит и бросился на середину арены, мелодично посвистывая на бегу. Громорокас передумал закусывать наездником в бывшем белом костюме и устремился навстречу мальчику, радостно курлыкая. С негромким треском сломался под когтистой лапой белый цилиндр, упавший с головы Прохора еще во время бешеной скачки по кругу.
Прохор осторожно пошевелился. Перевернулся на бок, поднялся на четвереньки. Теперь уже весь его белый костюм был покрыт равномерным слоем пятен. Публика замолчала. На нетвердых ногах Прохор поднялся. Помахал руками, пошевелил головой, словно проверяя, все ли части тела у него на месте. Потом поднял руки над головой и радостно закричал:
— Это было легендарно! Всем спасибо!
Зрители захлопали, зарпали, заулюлюкали, А Прохор, не переставая махать и рассылать воздушные поцелуи медленно пошел к выходу. Наклонился, чтоба поднять останки цилиндра, издал картинный печальный вздох и отшвырнул превратившийся в бесформенное нечто головной убор в сторону.
— Вы показали очень хороший результат, белый господин, — сказала Эдна. — Сейчас…
Но договорить он ей не дал. Размахнулся и засветил звонкую пощечину. Потом еще одну, по другой щеке. Схватил за подбородок и приблизился вплотную.
— Слушай сюда, девочка из Сызрани, — зло зашипел он. — Я тебя насквозь вижу, дрянь. Ты приволокла меня сюда, чтобы надо мной посмеялись, так?
— Простите, белый госпо…
— Я может быть и новичок в этой твоей игре, и у тебя аккаунт с миллионом полномочий, но таких как ты я отлично знаю. Так что не надо мне тут делать невинный вид, что ты не такая. Конечно же, из всех родео ты специально выбрала эту помойку, так?!
Эдна молчала. Уши полыхали от стыда, на щеках горели его пощечины.
— Только не угадала, правда? Все пошло совсем не так, и я не стал как мальчик канючить «доброе лоа, давай отсюда уйдем!»
Эдна почувствовала, что по щекам ее покатились слезы. Долбаный Прохор! Долбаная она сама…
— Теперь слушай сюда, сучка! Мне на этот белый костюм насрать. Мне и в жизни-то насрать на брендовые шмотки. Если бы ты хоть чуть-чуть разбиралась в людях, то сообразила бы, тупая черномазая овца, что астрономически дорогие тряпки только затем и покупают, чтобы картинно рухнуть в них в грязь.
— Простите, белый господин… — повторила Эдна. — Вы так восхитительно держались перед публикой.
— Простите, — кривляясь, передразнил он. — То, как я держался, не твоя заслуга, дрянь. И если ты думала, что я просто промолчу, то ты ошибалась.
— Я недостойна быть вашим лоа сопровождения, белый господин… — Эдна всхлипнула. Слезы из ее радужных глаз полились сильнее.
— Нет, дорогуша, не дождешься! — пальцы Прохора вцепились в шею Эдны. — Если ты хотя бы вяло трепыхнешься в сторону отказаться мне прислуживать, я накатаю такую жалобу, что тебя выкинут из ноктюрнета пинками. Поняла, девочка из Сызрани?
«Из Нижнего Новгорода, — обреченно подумала Эдна. — Хотя какое это уже имеет значение?»
— Да, белый господин.
— А теперь опустилась на колени и протерла мне ботинки подолом своего платья.
Эдна на мгновение замерла, потом медленно опустилась и стала стирать налипшую на лаковые ботинки Прохора корку навоза, клочья соломы и прочей грязи меняющим цвета подолом платья. Прохор наклонился, запустил пальцы ей в волосы и подтянул ее ухо к своему рту.
— В следующий раз, если тебе вдруг захочется выкинуть что-то подобное, я заставлю тебя мыть мои ботинки языком, лоа Эдна.
Он резко отпустил волосы, она упала и ткнулась носом в его частично оттертые ботинки. Больше всего ей сейчас хотелось проснуться, но увы, чип контроля не позволит ей это сделать раньше, чем проснется ее подопечный.
— Поднимайся, наказание закончено. Хочу, чтобы ты снова сияла своей улыбкой и всем своим видом излучала счастье.
— Да, белый господин, — Эдна вытерла слезы, сплела пальцы в знак «За-за», возвращая своей внешности первоначальный блистательный вид. Расплывшаяся косметика и грязные пятна немедленно исчезли, как и краснота на глазах.
Стоявший столбом последнюю минуту распорядитель приблизился.
— Маса Прохор, вот ваша награда.
В протянутые ладони Прохора посыпались тусклые бледно-зеленые фишки экспы.
— Ну как, жирдяй, я хорошо держался? — Прохор сжал добычу в кулаке левой руки, крутя одну фишку в пальцах правой.
— Да, маса Прохор, отлично. Мы выиграли много франков на тех, кто не верил, что вы продержитесь хотя бы несколько секунд.
— Мы отличная команда, жирдяй! Хочу еще покататься, это можно? Только пусть в этот раз будет не птица.
— Как пожелаете, маса Прохор!
Распорядитель развел руки, арену окутало туманное марево, и громарокос распался на несколько пляшущих силуэтов.
— Что с этим делают? — Прохор повернулся к Эдне.
— Едят, белый господин, — Эдна заметила вспыхнувшее в глазах Прохора злое недоверие. — Это правда, белый господин!
Прохор осторожно положил одну пастилку на язык. Во рту разлился приятный мятно-лимонный вкус.
— Хм, на вкус как мохито, — он высыпал всю горсть фишек экспы в рот и захрустел ими как леденцами. Туман на арене, тем временем, сгустился в многоногую фигуру. Здоровенный паук, покрытый редкой коричневатой щетиной. Размером с быка, не меньше. Прохор закашлялся и побледнел. Раздался удар гонга.
— Маса Прохор собирается оседлать сольпугу! — провозгласил распорядитель, воздев вверх руки.
— …и не сказать, чтобы маса Прохор был очень этому рад, — пробормотал Прохор и медленно пошел вперед. К тому же фанерному щиту, который уже отодвигал услужливый Бобби. Теперь мальчик не торопился выходить на арену. Гигантская сольпуга не шевелилась, поджав под себя лапы.
— Ставки принимаются до удара гонга! — громко сказал распорядитель. Прохор приблизился к неподвижно стоявшему монстру, изобразив на лице трагический ужас. Впрочем, особых усилий для этого ему не потребовалось — пауков он как-то не очень любил с самого детства. А у этого, к тому же, на морде имелся комплект здоровенных острых жвал, с которых в грязь арены стекали капли омерзительной желто-коричневой жижи. На этот раз взобраться на спину удалось сразу. Публика приветствовала этот успех бурными аплодисментами. Народу в зале стало столько, что ряды зрителей напирали друг на друга.
Раздался удар гонга, и мохнатые паучьи лапы резко распрямились. От неожиданности Прохор чуть не упал сразу же. Но удержался. Сольпуга рванулась вперед, прямо к бортику. Ее острые жвалы вцепились в лицо одного из чернокожих зрителей, неосторожно перегнувшегося через край арены. Раздался мерзкий хруст, во все стороны брызнула кровь. Остальные зрители из первого ряда закричали от ужаса и принялись отталкиваться от бортика. Но задние ряды напирали. Началась давка.
Сольпуга отпрыгнула и завертелась на месте. Прохора мотало на ее спине как куклу. Паучиха встала на дыбы и снова приблизилась к бортику. Следующей жертвой стала смуглая девушка. Мощными жвалами сольпуга одним движением перерезала ей шею, и голова в цветастом платке покатилась по грязному покрытию арены. Фонтаном крови обдало и зрителей по соседству, и сидящего на спине паучихи Прохора.
Паучиха подпрыгнула на месте. Потом еще раз подпрыгнула. Зашипела. На третьем прыжке Прохор не удержался и сломанной куклой свалился прямо под ноги сольпуги.
Паучиха присела и бросилась вперед. Острые жвалы впились в живот Прохора, раздирая внутренности и ломая позвоночник. Несколько мгновений Прохор словно сверху наблюдал, как чудовище разрывает его тело на кровавые тряпочки, потом его сознание накрыла темнота.
Прохор очнулся, резко открыл глаза и приподнялся. Он лежал на деревянной полке-помосте в полукруглом помещении, через дыры в потолке которого пробивались лучи света. В центре, окруженный ореолом освещенной пыли, пританцовывая стоял высокий и очень тощий негр в белоснежном фраке на голое тело и таком же цилиндре.
— Что случилось? Где я? Ты кто?
— Это Храм Возрождения, мсье Прохор. И раз ты здесь, значит умер. Я лоа смерти Барон Суббота.
