class="p1">— И что ты предлагаешь?
Он потер лоб, собираясь с мыслями.
— Я позаимствовал у старых покойников некоторые артефакты. Правда, после их применения… Хм… несколько дней я буду не слишком бодрым. Но нужно еще уточнить заклинание.
— Ты хочешь сразиться с ищейками? — спросила, ощущая дрожь.
Я помнила, как выглядела боевая магия, примененная Корином против варваров. Она была ужасна.
— Я желаю смерти прихвостням Тоссы. Но сейчас это привлечет слишком много внимания. — Он взглянул на меня так, как будто ожидал обвинений в трусости, но не дождавшись упреков, продолжил, — Поэтому будем прятаться. Сложно стать невидимыми, но мы попробуем.
На миг мне показалось, что он объяснит свой план подробнее, но Мадс нахмурился и спросил:
— Не хочешь рассказать, что видела?
— Пока ничего полезного. Мертвячка выбралась на берег и проникла в какой-то замок. И я снова видела один знак… плачущее солнце, пронзенное пикой. Ты не знаешь, что он может значить?
— Понятие не имею. Орден или тайной общество, — Мадс выразительно пожал плечами.
— В лаборатории Кьяры было такое изображение. Но я видела его еще раньше… в разгромленной алхимической лаборатории.
— Тогда понятно. Алхимики и целители раньше часто объединялись в ордена и проводили различные эксперименты. Некоторые были вполне себе безобидны и приносили реальную пользу, а вот другие… настолько опасны и бесчеловечны, что бросали тень на всех магов. Ну и конечно, когда разное всплывало наружу, народ вооружался факелами и вилами и шел громить лаборатории. Но вроде как усилиями нескольких верховных магов, целителям и алхимикам запретили некоторые виды магии.
— Ага, — сказала я без всякой веры в то, что все ордена прекратили свою опасную деятельность.
— И потом, — рассуждал Мадс, — если это солнце ты видела у самой Кьяры, то очень сомневаюсь, что это один из преступных орденов. Сама подумай, чтобы официальная любовница Бальтазара Тоссы была одной из мятежниц? Он в молодости очень боролся с орденами.
Я задумалась. Быть на виду иногда означает оставаться незамеченным. И как я успела убедиться, Бальтазар Тосса весьма успешно манипулировал словами. Он говорил одно, делал другое, планировал третье. Но этими выводами я не спешила делиться с Мадсом.
— Я вижу ее не первый раз, так что, возможно, мертвячка снова явится.
Время. Оно все расставляет по местам.
Солнечный свет падал на белый мрамор, и казалось, что зал сделан из сахара. Белый пол, белые стены, белый потолок сверкали и искрились. Пространство было настолько ослепительным, что делалось больно глазам.
Йотун стоял в центре, сложив руки на груди. Руна на кольце зловеще мерцала красным, а черные одежды как будто притупляли сияние. Вокруг колдуна образовался островок спасительной тени.
Раздался мелодичный звон. Он наполнял воздух, пробирал до костей и плыл по залу, многократно отражаясь от стен.
Едва заметная белая дверь отворилась, и в зал потянулась вереница троллей. Впереди шли трое в темно-синих мантиях, за ними еще трое в темно-зеленых. Цвет мантий светлел с каждой входящей тройкой. Их было много. Они заполнили все пространство, которое теперь рябило и пестрело, но в то же время в этом был странный порядок.
Последним вошел… Люк, одетый в белое. Его причудливые татуировки на руках, извивающиеся крылатые змеи, были выставлены на всеобщее обозрение. Казалось, что рисунок живой и мифические монстры скользят по коже, обвивают предплечья.
Тролли окружили Йотуна. Тот стоял неподвижно, его лицо казалось высеченным из камня. Ни тени чувств или эмоций. Люк неторопливо подошел к Йотуну и встал напротив.
Тогда бесстрастная «маска» на секунду дрогнула. Всего мгновение, его лицо приобрело очень человеческое выражение. Ярость. Бессильная ярость — вот что это было.
Все собравшиеся молчали.
Йотун принялся стягивать кольцо, оно сидело плотно, поддавалось нехотя. Возникла неловкая пауза и по залу прокатился ропот, который немного нарушил торжественность момента. Но наконец-то кольцо поддалось, и на пальце Йотуна осталась светлая, почти белая полоска кожи.
Руна вспыхнула алым и погасла. Кольцо сразу же поблекло, стало казаться «обычным».
Тролль в темно-синей мантии сделал полшага вперед и возвестил:
— Тень короля исчезла.
Люк принял кольцо и надел его. Крылатые змеи на предплечьях извивались, их чешуйки масляно блестели.
— Да, родится новая тень!
По лицу полукровки скользнула самодовольная улыбка.
Чернота в глазах Йотуна заклубилась и по щекам потекли кровавые слезы.
Тролли вокруг затянули заунывное заклинание, слова сливались в бессмысленный набор звуков.
Лицо Люка исказилось от боли. С глухим стоном, он упал на колено, прижимая руку к груди в тщетных попытках сорвать кольцо. А руна снова начала разгораться, только на этот раз холодным синим светом.
Голоса троллей заполнили белый зал. Вибрация сделалась нестерпимой.
Белый зал заполнил густой туман, в нем плавно двигались силуэты троллей. Казалось, что они не колдуют, а исполняют странный танец.
Сколько это длилось? Несколько минут? Несколько часов? Само время вязло и путалось в тумане, или оно само стало туманом.
Все стало туманом. И в этом пространстве, распахнулась дверь, открывая черный провал. Туда потянулся туман, подхватив с собой танцующих троллей.
Йотун лежал на спине, раскинув руки в стороны: глаза закрыты, на бледных щеках высохшие кровавые дорожки. С трудом он перекатился на бок, потом сел.
— Ты все еще здесь? — спросил он, не открывая глаз, — Можешь не отвечать. Я чувствую.
Голос звучал хрипло.
Люк вошел в зал. Он был облачен в черное, на пальце — кольцо со светящейся синей руной.
— Мы можем говорить на тролльем, — тень обиды угадывалось в его голосе.
Йотун усмехнулся:
— Я предпочел бы молчать.
— Позволь тебе помочь, — Люк попытался взять его под локоть.
— Оставь, — Йотун рявкнул, так, что Люк убрал руку, — Я сам о себе позабочусь.
Люк недовольно покачал головой.
— Не думай, что я просил короля об этом. Я бы никогда не занял твоего места.
Йотун с шумом втянул воздух.
— Но теперь тень — ты. И признай, ты рад этому.
— Магия пьянит. Сам знаешь. Я просто выполнил приказ нашего господина. Он бы не принял отказ.
— Твои оправдания жалки, — Йотун поднялся, пошатнулся, но устоял на ногах, не упал, — Но ты здорово продешевил, Люк.
— Сейчас ты зол.
— Нет. Сейчас я устал.
— Позволь хотя бы осмотреть твои глаза.
— Как благородно. Но тебе лучше идти. Государь ждет.
Несколько мгновений Люк медлил, затем развернулся и пошел к выходу.
— Не думай, что это милость с его стороны, — бросил ему в спину Йотун, — Это проклятие.
Полукровка остановился, чуть повернул голову:
— Тогда ты должен радоваться. Ты свободен.
— Никто не свободен. Тебе еще только предстоит это узнать.
Люк резко развернулся.
— Мне? Башни Пепла по-твоему это так… шутка.
