— Илиан, перестань притворяться, я же вижу, как у тебя ресницы дрожат, — проговорила Манон, больно стиснув его волосы на затылке.
Илиан простонал и открыл глаза. Вот тебе и сострадательная женщина.
— Нам нужно поговорить, — Манон аккуратно опустила его голову на пол. Она внимательно всматривалась ему в глаза. — М-да-а.
— Илиан, как ты оказался здесь?
— Я следил за тобой, — соврал мужчина.
— Не лги мне, — сказала она тихо-тихо, спокойно-спокойно.
Илиан вздохнул. Ответил.
— Я знаю про это место почти четыре года.
Он видел, как она моргнула, принимая и осмысливая услышанное.
— Тигран про него не знает, — добавил он, понимая, что это будет следующий вопрос.
— Ты ему не сказал?.. Почему?
— Потому что это твой секрет.
Он видел, как расширились от удивления её глаза.
— Если б ты хотела, ты бы сама ему рассказала, — продолжил Илиан, — а ещё, я знаю про тебя и Маркуса, — о-о-о, а вот это он зря сказал…
Он увидел, как глаза Манон сузились в злые щёлочки, рука потянулась к поясу за дагой.
— Мано-о-он, а что ты задумала? — поинтересовался потенциальный труп.
— Знаешь, Илианчик, есть такая присказка: «Я слишком много знал».
— Мано-о-он, давай без глупостей, в конце концов, я твой родственник, — привёл аргумент во спасение своей жизни Илиан.
— Бывший, — выдохнула ему в самое ухо. И он почувствовал, как холодная сталь коснулась горла. — А теперь рассказывай, и НЕ ЛГИ мне, — он чувствовал её дыхание у самого уха.
Да-а-а… вот так, близко, грудь касается его плеча… подыши ещё…
— Илиан? — позвала Манон, не на такую реакцию она рассчитывала, обычно ей начинали выкладывать всю подноготную, ну или посылать куда подальше… а этот лежит, лыбится.
— Илиан! — Манон потрясла его за плечо, приложив пару раз затылком об пол, приводя в чувство, он застонал и поморщился.
— Прости… больно, да? — тон такой испуганно-заботливый и в глаза заглядывает с сочувствием.
— Нет, ничуть… — а в глазах жалобное… щас умру. — Манон, а у меня нос чешется, и пятка тоже, голова болит и кружится, тошнит…Манон, а почему тебя две?
— Илиан?! — она прижала ладошку к горячему лбу. — Демоны, ты бредишь, Илиан.
— Рук не чувствую… — простонал, закатывая глаза.
Манон быстро стала вспарывать плотные витки верёвки, рачительная хозяйка в ней злилась на Леона. Столько отличной верёвки придётся выбросить, такими обрезками никого уже не свяжешь. Вычту из жалования, чтоб впредь думал головой, успокоила себя Манон. И заметку себе поставила: научить парня правильно связывать пленников.
Покончив с верёвками, она склонилась над бледным Илианом. Погладила по волосам, лицо такое всё чумазое, вид несчастный-пренесчастный. Она начала растирать сначала одну руку, потом вторую, возобновляя кровообращение, перешла на ноги, потом грудь. Илиан лежал и постанывал, руки его сжались в кулаки.
— Потерпи, сейчас приедет вредный старый брюзга Антуан Морро, и ты быстренько пойдёшь на поправку, поверь моему опыту, — рука Манон случайно наткнулась на что-то твёрдое, Илиан застонал. Опустила глаза, потом перевела взгляд на лицо Илиана. Бледное, с горящим румянцем, глаза крепко зажмурены, с закушенной нижней губой. Руку она не убрала, злорадная улыбка скривила губы, сейчас она ему отомстит за всё хорошее…
— Илиа-ан…
— Мммммм — промычал он, не разжимая губ.
— Илиа-ан… — более настойчиво позвала она.
— Что-о-о? — с усилием, выдавил хрипло мужчина.
— А чего ты стонешь? Тебе больно? — в голосе столько участия и сострадания.
— Да-а-а, — прохрипел.
— А где тебе больно? — рука как бы нечаянно надавила на значительно возросшую выпуклость.
— Ве-езде-е, — простонал мужчина и взмолился, — Манон, убери руку.
— Видишь ли, Илиан, — Манон постучала пальчиками по сами знаете чему, — мне придётся оставить тебя в доме. Поэтому договоримся на берегу, — Илиан слегка выгнулся навстречу её руке.
— Лежи смирно! — приказала Манон. — Я проверяю тебя на прочность, зная твою кобелиную натуру, а у меня тут девушка молодая, неопытная…
Рука Манон уже непроизвольно поглаживала, вне зависимости от хозяйки.
— Предупреждаю, подкатишь к ней свои бубенчики… — Манон демонстративно раскрыла дагу. Три лезвия раскрылись лепестками и тут же соединились воедино. — Отчикаю.
— Всё, что угодно, только руку убери… садистка, — взмолился Илиан.
— Ой, прости, забыла, — Манон, слегка покраснев, отдёрнула руку, — что-то жарко вдруг стало.
Она поднялась и отошла, перевела дыхание и посмотрела на мужчину. Илиан лежал в окружении верёвочных обрезков, руки сжаты в кулаки, всё тело напряжено, как струна, лицо пунцовое в чёрных и зелёных разводах, пот бисером рассыпался по лбу и вискам, травинки запутались в волосах и яростно горящие глаза, обещающие МЕСТЬ… Манон сделала шаг назад, а потом расхохоталась.
Илиан возмущённо засопел. А взгляд стал обещать СТРАШНУЮ МЕСТЬ.
Манон хохотала и не могла остановиться, слёзы выступили из глаз.
— Манон, прекращай ржать, — возмутился Илиан.
— Не-емо-гу, — она уже согнулась пополам, — ты бы себя видел.
Илиан попытался приподняться и осмотреть себя.
— Лежи, болезный, — сквозь смех простонала Манон, — у тебя лицо всё в земле и траве, выглядишь чрезвычайно забавно.
Илиан устало откинулся обратно на пол, голова всё же болела. А хохот… пусть, у неё откат пошел после истерики.
Но рученьку на самом драгоценном он ей припомнит… садюга белобрысая… умолять будет и остановиться и не останавливаться… сочтёмся, судьбинушка, сочтёмся. Я тебе ещё гостиницу припомню, когда тебя за парня принял и с ума сходил, думая, что мужика хочу. Всё, ненаглядная, припомню… прядку твою белую, влажную, змеящуюся по шее на фоне огня…
— Илиа-ан, — донёсся до него голос сквозь мечтания, — вот знаешь, мне совсем не нравится твоя улыбка… Как-то даже боязно.
Улыбка растянулась до ушей, мужчина заложил руки за голову и мечтал, мечтал, мечтал.
— Где тут недобитый, в предсмертной агонии граф? — раздался скрипучий саркастичный голос, разом грохнувший Илиана с небес на землю.
— А вот он, господин Моро, — голос Манон стал подобострастно услужливым.
— До кровати не дополз?
— Не дополз, — согласилась Манон, пряча улыбку.
— Леон рассказал мне, что нежная рученька Милены сковородкой приласкала?
— Приласкала, — кивнула Манон.
— Пойдём, польёшь мне на руки… — поверх очков старик смерил графа пронзительным взглядом выцветших от старости голубых глаз. — Хотя, его можно и так осматривать, ему уже не повредит.
