Книга первая
Глава 1
Долгожданное Угощение
Стоило господину Бильбо Беббинсу, владельцу усадьбы Бебень-на-Бугре, объявить о том, что в самое ближайшее время он собирается отметить свой сто одиннадцатый день рождения и думает устроить по этому поводу небывалое празднество, как в Хоббитоне переполошились и стар и млад.
Молва разнеслась по всей округе, породив множество диковинных слухов и сплетен. Впрочем, надо сказать, слухов хватало и раньше. О баснословном богатстве Бильбо да и о том, какой господин Беббинс сумасброд, судачили по всей Хоббитании добрых шестьдесят лет — с приснопамятного его исчезновения и поистине не чаянного возвращения. Сокровища, якобы добытые им в дальних странствиях, с годами превратились в местную легенду, и что бы там ни талдычили старики, едва ли не все окрестные хоббиты верили, будто нора Бильбо на Бугре битком набита всякими драгоценностями. Иные, правда, сомневались в истинности молвы, но таких было немного: и потом, пускай они отмахивались от пересудов о тугой мошне Бильбо Беббинса, но уж от сплетен о его поразительно добром здравии отмахнуться не мог никто. Мнилось, будто годы для господина Беббинса нипочем — в свои девяносто лет он выглядел на пятьдесят. Когда ему стукнуло девяносто девять, о нем стали говорить, что он хорошо сохранился, хотя куда вернее было бы сказать — ничуть не изменился. Вот почему некоторые многозначительно покачивали головами и заявляли, что это уж чересчур: несправедливо, чтобы кому-то одному доставалось все — и вечная молодость (коей разве что слепой не заметит), и неисчерпаемое богатство (которое упорно приписывала Бильбо молва). «Он еще свое заплатит, — гласил общий приговор. — И мало ему не покажется. Не миновать беды, ох не миновать!»
Однако до сих пор беды обходили Бильбо стороной: и поскольку был он тороват и радушен, большинство охотно прощало ему все чудачества заодно с несметными сокровищами, коими он по слухам владел, а щедрость снискала господину Беббинсу любовь и уважение среди хоббитов победнее и попроще. С родней он тоже ладил (кроме, конечно, Хапни-Беббинсов), но близких друзей у него не водилось — во всяком случае, покуда не подросли племянники.
Старшим из многочисленных племянников — и любимцем Бильбо — был молодой Фродо Беббинс. Когда Бильбо исполнилось девяносто девять, он объявил Фродо (тот едва вступил в лихолетье, как хоббиты называют опрометчивый возраст между двадцатью и тридцатью годами) своим наследником и предложил ему переселиться в Бебень, похоронив таким образом надежды Хапни-Беббинсов хоть когда-нибудь завладеть усадьбой. Так уж получилось, что дни рождения Бильбо и Фродо приходились на одно и то же число — 22 сентября.
— Перебирайся-ка в мою норушку, малец, — предложил однажды Бильбо, — будем справлять дни рождения на пару. Оно ведь гораздо удобнее, верно?
И Фродо с радостью согласился.
С той поры минула ровно дюжина лет. Беббинсы каждый год отмечали общий день рождения «в складчину», весело и шумно. Но в ту осень праздновать собирались с особым размахом — ведь Бильбо исполнялось сто-десять-один, то есть сто одиннадцать лет! Число это — три единицы — и само по себе считалось особенным, выдающимся, а уж дожить до такого возраста было все равно что совершить геройское деяние (сам Старый Тук, величайший хоббитский долгожитель, дотянул только до ста тридцати). Фродо же должно было исполниться тридцать три — две тройки, тоже число немаловажное, знаменующее совершеннолетие.
Итак, Хоббитон и Заручье полнились всевозможными домыслами, а досужая молва разносила их по всей Хоббитании. Вновь, как и шестьдесят лет назад, имя господина Бильбо Беббинса было на устах у всех, любой разговор рано или поздно сворачивал на предстоящее празднество, и чем ближе подходил назначенный срок, тем разговорчивее становились старики, которым, вестимо дело, всегда есть что порассказать — было бы кому слушать.
Охотнее прочих внимали старому Хэму Гужни, откликавшемуся на прозвище Старбень. Послушать его собирались обычно в «Плюще», трактирчике по дороге в Заручье. Словам Старбеня веры было поболее, чем любым другим, — как-никак он добрых сорок лет садовничал-огородничал у Бильбо, а до того еще состоял в подручных при старом Дубне, прежнем садовнике. Теперь-то он и сам постарел, одряхлел и все чаще хватался за поясницу, а потому переложил заботу о саде и огороде на плечи своего младшего сына Сэма. С Бильбо и Фродо оба Гужни ладили превосходно. Жили они на самом Бугре, в номере третьем по Бебневу наулку, чуток пониже норы Беббинсов.
— Уж наш-то сударь Бильбо — хоббит что надо, — заявил Старбень. — Всю Хоббитанию обыщи, другого такого не найдешь, достойного да обходительного.
Вопреки обыкновению, он ничуть не преувеличивал: Бильбо и вправду был с ним превежлив, величал не иначе как «достопочтенный Хэмфаст», и целиком полагался на его советы во всем, что касалось огорода, — и то сказать, всей округе было ведомо: старый Хэм Гужни, как говорится, зубы себе проел на всяких там «корешках», особливо картофельных.
— Да кто ж спорит? — проворчал старый Нокс из Заручья. — А вот насчет этого, как бишь его, Фродо, что ль, меня сумление берет. Кличут его Беббинсом, а сам-то он Брендибак. Наполовину, коли не больше, вона как! И какого рожна понесло Беббинса из Хоббитона за невестой невесть куда, аж в Баковины? Тамошние ведь все малахольные…
— Точно, малахольные, — встрял в разговор папаша Двулап, Старбенев сосед. — А все отчего? Да оттого, что живут они за рекой, не на нашенском берегу, а берег тот нехороший, потому как Лес Заповедный на нем стоит. Заповедный — ходить в него заповедано, значит! И взбрело же поселиться считай в самой чаще! Я вам так скажу: гиблое то местечко, ох гиблое.
— Дело говоришь, папаша, — согласился Старбень. — Ну, не то чтоб Брендибаки из Баковин жили в самом лесу, но уж малахольные они, это как пить дать. Шастают себе по реке на своих лодках, ровно и впрямь сбрендили. Чудной народ, одно слово: с такими поведешься, хлопот не оберешься. А молодой господин Фродо все же не из таковских. Он — хоббит приличный, весь в господина Бильбо и лицом, и нравом. Вылитый Беббинс! Он и ясно — отец-то его тоже Беббинс был. Дрого его звали, Дрого Беббинс. Правильный был хоббит по всем статьям, а больше и сказать про него нечего, окромя того, что он вроде как утоп.
— Утоп? — переспросили разом двое или трое. Конечно, историю эту они, как и многие другие, уже слышали, но хоббиты обожают семейные предания и готовы слушать их сколько угодно.
— Ага, — подтвердил Старбень. — Началось-то все с того, что господин Дрого женился на бедняжке Примуле Брендибак. Приходилась она господину Бильбо двоюродной сестрой с материнской стороны — матушка ейная была младшая дочка Старого Тука; господин же Дрого господину Бильбо родней подале будет, троюродный значит. Коли посчитать, так и получится, что молодой господин Фродо и двоюродный и троюродный заодно, племянничек-то, как ни крути. В общем, господин Дрого заглянул однажды в Бренди-Холл погостить у тестя, старого господина Горбадока. Знаете небось, что господин Горбадок угощал на славу: а Дрого-то завсегда откушать не прочь был. Ну вот, откушал он, а угостимшись, решил на лодке по Брендивину покататься. И добро бы один, а то с женой! Оба и потопли, а молодой господин Фродо, бедняжка, сиротой остался. Такие дела.
