— Миссия? — привычно предложил ребенок, протягивая камень Дернику.
Кузнец широко улыбнулся, наклонился и раскрыл мешочек.
— Положи туда, Миссия, — ласково сказал он. — Мы завяжем его крепко-крепко, чтобы он больше не развязывался.
Мальчик охотно сунул камень в кожаный мешочек.
— Миссия, — с серьезным видом заявил он.
— Я тоже так думаю, — не стал возражать ему Дерник. Он затянул завязки и привязал мешочек к куску веревки, которой был подпоясан мальчик. — Ну вот, порядок, Миссия. Теперь не выпадет.
Миссия внимательно осмотрел мешочек, потянул узел два-три раза, как бы пробуя его на прочность, а затем счастливо засмеялся, обнял Дерника за шею и поцеловал в щеку.
— Он хороший, — засмущался кузнец.
— У него совершенно чистая душа, — прибавила тетя Пол, склоняясь над спящим Белгаратом. — Он не различает добро и зло, поэтому все в мире для него хорошие.
— Интересно смотреть на мир такими вот глазами, — задумчиво произнесла Таиба, гладя улыбающегося ребенка. — Ни огорчения, ни страха, ни боли — одна лишь любовь ко всему, что видишь, так как веришь, что все кругом хорошо.
Релг, услыхав это, сердито взглянул на них. Беспокойное выражение, которое блуждало на его лице с момента освобождения рабыни, уступило место новому — исступлению, которое и прежде его не оставляло.
— Чудовищно! — задыхаясь, произнес он. Таиба резко обернулась, пылая негодованием.
— Что может быть чудовищного в счастье? — почти закричала она, обнимая мальчика одной рукой.
— Мы здесь не для того, чтобы быть счастливыми, — ответил фанатик, избегая смотреть ей прямо в глаза.
— А для чего?
— Служить нашему богу и избегать греха. — Он продолжал смотреть в сторону, но голос уже звучал не так уверенно.
— Ну и что? У меня нет никакого бога! — взорвалась Таиба. — Да и у этого ребенка, наверное, тоже. Стало быть, если тебе все равно, то мы постараемся быть счастливыми… Ну а если при этом немного согрешим, что из того?
— У тебя нет стыда! — выдохнул он.
— Я такая, какая есть! И не собираюсь извиняться. Больше мне нечего сказать.
— Мальчик, — набросился Релг на ребенка, — немедленно отойди от нее.
Таиба с перекошенным лицом выпрямилась и вызывающе спросила:
— Что это ты задумал?
— Я борюсь с грехом везде, где его зрю!
— Грех, грех, грех! Это все, о чем ты думаешь?
— Он — моя постоянная забота. Я восстаю против него повсюду.
Она рассмеялась.
— Как скучно. Неужели ты не можешь придумать для себя занятие поинтереснее? О, я забыла… Ты еще молишься, не правда ли? Все эти вопли и завывания к богу о том, насколько ты порочен. Мне кажется, что твой Ал ужасно от тебя устал. Ты так не думаешь?
Охваченный яростью, Релг погрозил кулаком.
— Никогда не смей упоминать имя Ала!
— Ты ударишь меня, если я это сделаю? Меня били всю жизнь. Давай, Релг. Почему бы тебе не ударить меня? — Она подставила свое грязное лицо.
Рука Релга беспомощно опустилась вниз.
Почувствовав свое превосходство, Таиба поднесла руки к вырезу серого грубого платья, которое дала ей Полгара.
— Я могу помешать тебе, Релг, — угрожающим тоном произнесла она, принимаясь расстегивать платье. — Следи за мной. Впрочем, ты и так не спускаешь с меня глаз… я заметила, как жадно ты на меня смотришь. Ты вправе называть меня разными нехорошими словами и говорить, что я порочна, но следи за мной. Смотри лучше и не пытайся опустить свои глаза. — Она расстегнула почти все пуговицы. — Если ты без греха, мое тело не должно тебя волновать.
Глаза Релга полезли на лоб.
— Мое тело не волнует меня, — продолжала Таиба, — но оно не дает покоя тебе. Признайся, что это так. Кто же из нас двоих порочен? Ты или я? Я могу утопить тебя в грехе в любое время, если захочу. Для этого мне требуется только вот что. — И с этими словами она распахнула платье.
Релг быстро отвернулся, хватая ртом воздух.
— Тебе не хочется взглянуть, Релг? — с насмешкой бросила она фанатику.
— У тебя имеется грозное оружие, Таиба, — поздравил её Силк.
— Это единственное, что у меня было в клетках рабов, и я научилась им пользоваться при случае. — Она тщательно застегнула платье на пуговицы и снова как ни в чем не бывало повернулась к Миссии.
— Что за шум? — послышался слабый голос Белгарата, приподнявшего голову на своем ложе, и все повернулись в его сторону.
— У Релга с Таибой состоялась небольшая теологическая дискуссия, — усмехнулся Силк. — Аргументы, надо признаться, использовались очень интересные. Как ты?
Но старый человек опять впал в забытье.
— Уже хорошо, что он очнулся, — заметил Дерник.
— Пройдет несколько дней, пока он встанет на ноги, — сказала Полгара, прикладывая ладонь ко лбу Белгарата. — Он еще очень слаб.
Гарион проспал почти весь день на каменистом полу, прикрывшись одеялами. Когда холод и острые камни, упиравшиеся в ребра, заставили его проснуться, было довольно поздно. Силк, оберегая покой остальных, сидел у края оврага, уставившись на черный песок и сероватые солончаки. Осторожно пробираясь к выходу, Гарион заметил, что Миссия спит на руках у тети Пол, и ревность опять кольнула его в сердце. Проходя мимо Таибы, он услышал, как она что-то бормочет, но, бросив на неё взгляд, Гарион понял, что она разговаривает во сне. Бывшая рабыня лежала недалеко от Релга, и во сне её рука непроизвольно тянулась к спящему алгосу.
На узком лице Силка не было заметно признаков усталости.
— Доброе утро, — тихо проговорил он, — или добрый вечер.
— Ты когда-нибудь устаешь? — вполголоса спросил Гарион, чтобы не разбудить спящих.
— Я поспал немного.
Вскоре к ним присоединился Дерник, позевывая и протирая глаза.
— Я сменю тебя, — сказал он Силку. — Ничего не заметил? — Он прищурился, глядя на садившееся солнце.
— Наведывались мерги, — ответил Силк. — Милях в двух южнее. Я думаю, они напали на наш след.
Гарион почувствовал странную тяжесть в затылке и быстро обернулся. В следующую секунду сильнейшая боль пронзила его голову. Он шумно вздохнул и напряг всю свою волю, отбивая атаку невидимого врага.
— Что с тобой? — забеспокоился Силк.
— Гролим, — стиснув зубы, ответил Гарион, приготовившись к схватке.
— Гарион! — раздался требовательный голос тети Пол. Не раздумывая, все трое бросились под навес. Полгара стояла, закрыв руками Миссию.
— Это был гролим, да? — срываясь на крик, спросил Гарион.
— И не один, — взволнованно сказала она. — Иерархи обрели власть над гролимами после смерти Ктачика. Они объединились, чтобы убить Миссию.
