Говоря так, Берегонд с силой ударил по рукояти меча. Пипин смотрел на него: высокий, уверенный в себе, сильный, как все люди этой страны, которых он видел. При мысли о битве его глаза загорелись. «А я? — подумал хоббит. — У меня рука легче перышка. Как говорил Гэндальф? Пешка. Да еще не на своем поле».
Так они беседовали, пока солнце не поднялось в зенит и не прозвенел колокол. Город ожил, все, кроме часовых, спешили на полдник.
— Хочешь пойти со мной? — спросил Берегонд. — Сегодня могу посадить тебя за наш стол. Не знаю, в какой отряд ты попадешь; может быть, Наместник оставит тебя при себе для особых поручений. Но мои друзья тебя хорошо примут, за это я ручаюсь. Кроме того, тебе стоит познакомиться с людьми, пока еще есть время.
— Я охотно пойду с тобой, — ответил Пипин, — а то, правду сказать, мне как-то одиноко. Мой лучший друг остался в Рохане, ни поболтать, ни пошутить не с кем. Может быть, правда, можно вступить в твой отряд? Ты в нем кто? Не командир? Ты не сможешь меня к себе взять или хотя бы передать, кому надо мою просьбу?!
— Нет, нет! — засмеялся Берегонд. — Я не командир. У меня нет ни чинов, ни отличий, я простой солдат Третьей Бригады гвардейцев Цитадели. Но в нашем городе, достойный Пипин, быть простым гвардейцем из охраны крепости уже само по себе почетно; вся страна смотрит на нас с уважением.
— Тогда для меня это слишком большая честь, — сказал Пипин. — Отведи меня сначала домой, а если мы там не застанем Гэндальфа, я пойду с тобой куда хочешь, и буду твоим гостем.
Гэндальфа они не застали, никаких поручений он не оставлял, поэтому Пипин пошел с Берегондом обедать и знакомиться с Третьей Бригадой. Там его ожидал прием, на котором много чести досталось и Берегонду, приведшему такого замечательного гостя. Вся Цитадель уже знала о друге Мифрандира и о долгой беседе, которой его удостоил Наместник с глазу на глаз. Рассказывали, что с севера прибыл князь невысокликов, чтобы предложить Гондору помощь и пять тысяч воинов. Кто-то даже пустил слух, что когда придут рохирримы, у каждого из них на седле будет сидеть невысоклик, воин малого роста, но немалой отваги.
Хоть и жалко было Пипину разочаровывать новых друзей, но он вынужден был развеять их напрасные надежды. Только титул князя прилип к нему крепко; в понятии гондорцев тот, кто дружил с Боромиром и был с почетом принят Денэтором, мог быть только знатной особой. Пипина благодарили за приход, ловили, затаив дыхание, каждое его слово о неведомых странах, кормили и поили при этом обильнее некуда. Полному счастью хоббита мешало только то, что надо было все время помнить об осторожности, как советовал Гэндальф, и он придерживал язык, а так хотелось поболтать по-хоббичьи в дружеской компании!
Наконец, Берегонд встал.
— Я должен с тобой проститься, Пипин, — сказал он. — Сейчас мне, да и всей нашей Бригаде пора приступать к своим обязанностям. Освободимся мы только после захода солнца. Если тебя тяготит одиночество, могу порекомендовать тебе веселого проводника. Мой сын охотно покажет тебе город. Он хороший мальчик. Если принимаешь мое предложение, спустись в нижний ярус и спроси дорогу к Старой Корчме на Рат Келерден, или Улице Фонарщиков. Там застанешь моего сына с ребятами, которые остались в городе. Думаю, что у Больших Ворот ты узнаешь много интересного, пока их не запрут на ночь.
Берегонд ушел, а вскоре и все остальные. Мартовский день был погожий, хотя слегка туманный и очень жаркий в эту пору даже на юге. Пипина слегка клонило в сон, но в пустом доме он чувствовал себя неуютно, поэтому решил выйти и осмотреть город.
Сначала он еще раз зашел к Серосвету и отнес ему пару лакомых кусков со стола, которые специально припрятал. Жеребец благодарно съел их, хотя ему всего хватало. Выйдя из конюшни, хоббит направился по крутым улицам вниз.
Люди удивленно его разглядывали, но уважительно приветствовали, по гондорскому обычаю наклонив голову и кладя руку на грудь, а за его спиной обменивались разными замечаниями; часто, увидев его из окна или с порога, звали всю семью, чтобы домочадцы посмотрели на князя невысокликов, прибывшего с Мифрандиром. Большинство здесь говорило на языке, отличавшемся от Всеобщего, но Пипин вскоре освоился настолько, что стал различать в их речи свой мнимый титул: Эрнил-и-Ферианнат, — что подтвердило, что весть о нем разошлась по всему городу.
Идя так, то сводчатыми галереями, то через площади, хоббит, наконец, оказался в самом нижнем и самом большом ярусе города. Ему показали Улицу Фонарщиков, широкую дорогу, ведущую к Большим Воротам, и на ней Старую Корчму. Большой многооконный дом из серого камня, с колоннами и арками по всему фасаду, стоял в глубине двора за узким газоном. Из-под колонн можно было по ступеням сбежать прямо в траву. Два боковых крыла дома подходили к самой улице. Под колоннами играли мальчишки. Пипин до сих пор не видел в Минас Тирите детей, поэтому, не подходя близко, остановился, чтобы присмотреться к ним. Один из ребят его заметил и с громким криком помчался к нему через газон. Вылетев на мостовую, мальчишка встал перед Пипином и смерил его взглядом с головы до ног.
— Привет! — сказал он. — Ты откуда? Ведь ты нездешний.
— Был нездешний до сегодняшнего дня, — ответил Пипин. — Теперь я солдат Гондора.
— Подумаешь! — воскликнул мальчик. — Тогда мы все здесь солдаты. Сколько тебе лет и как тебя зовут? Мне десять, и росту скоро будет пять футов. Я выше тебя. Правда, мой отец гвардеец и один из самых высоких в своей Бригаде. А твой отец кто?
— На какой вопрос раньше отвечать? — спросил Пипин. — Давай с конца. Мой отец ведет хозяйство в Белой Криничке под Тукборо в Хоббитшире. Лет мне двадцать девять, в этом я тебя побил. Ростом я всего четыре фута и вырасти больше не надеюсь, разве что вширь.
— Двадцать девять! — удивленно присвистнул мальчик. — Так ты старик! У меня такой дядя есть, Хорлас. Но несмотря на это, — добавил он хвастливо, — я мог бы тебя поставить с ног на голову или положить на лопатки.
— Мог бы, — смеясь, сказал Пипин, — если бы я тебе позволил. Я мог бы ответить тебе тем же; я знаю много разных защитных и боевых приемов, которым научился в своей стране. Там я считался рослым и сильным, никогда и никому не удавалось поставить меня с ног на голову. Если бы ты попробовал так сделать, я мог бы тебя убить, если бы по-другому с тобой не справился. Когда вырастешь, поймешь, что нельзя ни о ком судить по внешнему виду. Ты принял меня за чужого мальчишку и растяпу, которого легко поколотить, но предупреждаю: ты ошибся, я невысоклик, сильный, храбрый и злой!
Говоря так, Пипин скроил такую сердитую мину, что мальчик попятился, но тут же опять подошел ближе со сжатыми кулаками и воинственным блеском в глазах.
