— Морриган тебе судья, — продолжал Оран-гхор. — Безумное это дело. Но пусть даже так. Зачем же заставляешь ты юнцов по деревяшкам лазать? Нет такой стены, на которую орочий воин взобраться бы не сумел. Сыновья диких племен ловкости да силы на охоте набираются, воевать в набегах на соседей учатся.
Разгорячился могучий вождь, немыслимо казалось ему, что нарушает Уран-гхор все обычаи и традиции Орочьего гнезда. А тот не ярился, не кричал, говорил ровным голосом:
— Нет у меня времени ждать, когда юноши сами в опытных воинов превратятся. Пускай лучше здесь учатся, под присмотром старших. А набеги на другие племена я своей волей запретил, под страхом смерти. Негоже брату на брата с мечом идти, кровь проливать.
Молчали вожди. Каждый свое думал. Одни одобряли слова Уран-гхора, другие в душе не соглашались с его новыми порядками. Но все понимали: могучая сила в степях появилась, и с ней придется считаться. И только Оран-гхор никак успокоиться не мог:
— Но зачем орков как щенков натаскивать, когда самый неопытный воин, поев грибов, в нордара превращается! Один хх'раис в бою десятерых стоит!
— От безумных воинов для клана вред один, — сказал молодой вождь, — Долго такие не живут, а мне каждый меч нужен. А у настоящего бойца разум должен быть холодный. Чтобы не только нападал он, но и защищаться мог, и товарища в сражении поддержать.
Не вынес Оран-гхор этих слов, услышал в них издевку. Сам он перед боем всегда грибы дурманные ел и воинов своих заставлял. Бешеным зверем зарычал:
— Плохо живешь, Уран-гхор! Не по закону Морриган!
Но тот снова ровным голосом ответил:
— Чтит мой клан кровавую богиню, возносит ей молитвы. Но живем мы по законам Урана.
— Тогда хочу я посмотреть, чего стоит Уран в бою! — вскричал Оран-гхор, выдергивая меч из ножен. — Сильны твои воины, а сам ты только говорить горазд!
— Не хочу я нарушать законы гостеприимства. Не должен хозяин с гостем клинки перекрещивать.
Тут и другие вожди вмешались. Схватили Оран-гхора под руки:
— Не дело гостю устраивать драку в доме хозяина! Сам же не по древнему обычаю поступаешь!
Скрипнул зубами Оран-гхор, сдержался, но злобу затаил. "Силен его шаман, — думал он. — Заколдует мой клинок, и погибну зря". С тихой угрозой бросил:
— Хорошо. Пусть все видят, что я чту законы Морриган. И сегодня буду твоим гостем. Но если наши с тобой пути в степи пересекутся — не жди пощады, Уран-гхор!
— Пусть будет так, — согласился молодой вождь. — Тогда поедем обратно в селение, дальше праздновать. Слушайте меня, воины клана ориг! — громко крикнул он. — Сегодня вы хорошо потрудились. А теперь ступайте отдыхать! В честь дня проводов зимы отпускаю вас до завтра. Для всех возле стоянки моего племени праздничное угощение приготовлено!
Ответом ему был боевой клич, вырвавшийся из сотен глоток. И так громок он был, так могуч, что проник в самые души гостей.
"Клан — великая сила, — думал молодой Вели-гхор. — Вместе они горы свернут. А наши племена рау разобщены, друг на друга вулкорками смотрят, так и норовят набежать, напасть. Плохо это".
"Могущественный клан, — размышлял Эр-гхор. — Силен своим единством, и вождем силен. А главная сила — шаманы. Даже если все племена даг вместе собрать, не стать ему таким грозным".
Оран-гхор тяжелой злобой наливался, щурил черные глаза, стискивал в могучих руках поводья. "Ничего, — думал, — еще посмотрим, чья возьмет в открытом бою, без колдовства". Верил в священное безумие хх'раисов.
Остальные вожди тоже в задумчивости назад ехали. Кто мощи ориг завидовал, кто за свои земли боялся, кто законам Урана удивлялся.
Селение Гра-ориг встретило вождей весельем и новым угощением. Только теперь большой стол был накрыт. Он опоясывал всю стоянку племени. Прямо на земле стояли котлы с жирной похлебкой, блюда с кусками мяса, лежали лепешки. Женщины из всех племен ориг шли сюда, несли еду, ждали своих воинов.
А перед столом уже начались пляски. Молодые девушки кружились в ритуальном танце, вскидывали руки к небу, благодарили солнце за подаренное весеннее тепло. Гибкие, сильные, в расшитых диковинными узорами светлых теленгах, они то плавно шли по кругу, плыли, словно дикие утицы по озерной глади, то стремительно неслись, как молодые горячие оленухи по бесконечным просторам степи. Склонялись к земле, испрашивая у нее плодородных сил, распрямлялись и вновь тянулись к небу, брались за руки, вели хоровод, сходились, обнявшись, и опять рассыпались по полю, будто яркие весенние цветы. Скакали вокруг дети, радовались веселому празднику. Беззубо улыбались старики и старухи, счастливые, что проводили еще одну зиму, пережили холода и снова увидели солнце.
Все больше орков подсаживались к столу — это приезжали из мужского селения те воины, у которых вулкорки были. Садились, просили благословения богов и духов, благодарили жен за заботу и принимались за еду. Уран-гхор тоже к своим воинам присел, шутил с ними, смеялся, хвалил угощение. И гостей пригласил. Сыты вожди были, лишь из уважения к хозяевам кусочки лепешек отщипывали, любуясь танцем юных орок.
Вдруг вспыхнули над головами девушек разноцветные огни, разлетелись в стороны, рассыпались по земле. Это шаманы из своего селения пришли, присоединили к празднику волшбу. В первый раз за день увидели гости своими глазами всех учеников старого Роба, про которых так много сказано было. Смотрели и удивлялись: орки как орки, молодые совсем. Юноши и девушки, некоторые почти дети, на вид едва тринадцатую зиму проводили. Не выделялись они среди других соплеменников ни статью, ни ростом, и лица у них обычные были. А что творили — загляденье! По их зову с неба спустились птицы, парили над селением так низко, что крыльями задевали головы орков. Прибежали из степи дикие звери: пугливые зайцы, хитрые рыжие лисы, черные остромордые жихи. Не боялись орков, доверчиво к ним подходили, сгибали передние лапы и кланялись, словно разумные. Взметались к небу все новые цветные молнии, истаивали медленно в солнечных лучах.
— Ай, искусны твои шаманы, вождь! — воскликнул Эр-гхор.
— Никогда я таких чудес не видел, — подхватил Вели-гхор.
И остальные вожди не скупились на похвалу чудесам, которые творили молодые шаманы. Лишь один Оран-гхор скривился:
— Огонь горит, да не жжется. Баловство это все, ненужные игрушки.
— Игрушки учат детей жизни, — скупо улыбнулся старый Роб. — А мои ученики и в забаве, и в бою лицом в грязь не ударят.
Хлопнул в ладоши старый шаман — закончился танец, разбежались девушки. А из-за каранг вынесли жертву солнцу — большую деревянную фигуру, оплетенную сухой травой. Каждую весну делали орки такое чучело, наполняли его полое тело дарами: битыми тушками зверей, лепешками, новыми теленгами, кожаными украшениями, пушистыми шкурами. Ставили фигуру в степи и сжигали ее под ритуальные песни и танцы, под камлание шаманов, благодаря солнце, богов и духов, прося у них теплого лета. Верили: чем щедрее жертва, тем благосклоннее будут боги к племени.
