И тогда Ауле взял семерых отцов-гномов и уложил их отдыхать в укромное место, а сам вернулся в Валинор и ждал, пока тянулись долгие годы.
Так как гномам предстояло появиться в дни могущества Мелькора, Ауле создал их сильными и выносливыми, и потому они тверды, как камень, упрямы, крепки в дружбе и вражде и более стойко переносят тяготы изнурительного труда, голод и телесные раны, чем все прочие, обладающие речью народы. И гномы живут долго, намного дольше, чем дано жить людям – но не вечно.
В былые времена Эльфы Среднеземелья считали, что умершие гномы обращаются в землю и камень, из которых они созданы, но сами гномы в это не верят. Они говорят, что Ауле-творец, кого они называют Махал, заботится о них и собирает их в Мандосе в отдельных залах, что, когда настанет конец Мира, он даст им благословение и поместит среди детей. И тогда их делом будет служба Ауле и помощь ему в перестройке Арда после Последней Битвы. И еще они говорят, что семь отцовгномов снова и снова воскреснут в их племени и опять будут носить свои древние имена. Из них в последующие эпохи наиболее известным стал Дарин, родоначальник самого дружественного Эльфам племени, чье местожительство было в Хазад-Думе.
Когда Ауле трудился над созданием гномов, он держал это в тайне от остальных Валар, но в конце концов открыл свой замысел Яванне и поведал ей все о том, что произошло. И тогда Яванна сказала ему:
– Эру милосерден. Я вижу, что сердце твое радуется, ибо ты получил не только прощение, но и подарок. Однако, поскольку ты скрывал свой замысел от меня вплоть до его завершения, твои дети будут мало любить то, что люблю я. Больше всего им будут нравиться вещи, созданные их собственными руками – так же, как их отцу. Они будут рыться в земле, а то, что растет и живет в ней, не привлечет их внимания. Многие деревья почувствуют безжалостные удары железа гномов.
Но Ауле возразил:
– Это же будет истинно и в отношении Детей Илюватара, потому что им предстоит питаться и строить. И хотя то, что ты создала в своем королевстве, имеет ценность само по себе и имело бы ее, если бы даже Дети не появились, все же Эру даст им господство над твоими творениями, и они будут пользоваться всем, что найдут в Арда, правда, как замыслил Эру, с почтением к тебе и с благодарностью.
– Если только Мелькор не омрачит их сердце, – сказала Яванна.
И она не успокоилась и опечалилась сердцем, опасаясь того, что может произойти в Среднеземелье в будущем. Потому она предстала перед Манве и спросила:
– Король Арда, правда ли, что, как мне говорил Ауле, когда придут Дети, они получат господство над всеми плодами моих трудов и будут делать с ними все, что пожелают?
– Это так, – сказал Манве. – Но почему ты спрашиваешь? Разве тебе не достаточно слов Ауле?
Тогда Яванна умолкла и собралась с мыслями. И она ответила:
– Потому что сердце мое тревожится, когда я думаю о грядущих днях. Все мои труды дороги мне. Разве мало того, что Мелькор столько испортил? Неужели ничего из придуманного мною не будет свободно от владычества других?
– Если бы была возможность, что бы ты сберегла? – спросил Манве. – Чем ты дорожишь из всего твоего королевства?
– Все имеет свою цену, – сказала Яванна, – и от каждого зависит цена другого. Но Келвар могут убежать или постоять за себя, а Ольвар – растения не могут. И среди них всех дороже для меня деревья. Они долго растут, а срубить их можно быстро. И если они не платят дань плодами своих ветвей, мало кто жалеет об их исчезновении. Так вижу я в своих мыслях. О, если бы эти деревья могли говорить от имени всего, что имеет корни, и наказывать тех, кто причинил им зло!
– Какая странная речь! – сказал Манве.
– И все же она была в Песне, – ответила Яванна, – потому что, пока ты витал в небесах и вместе с Ульмо создавал облака и проливал из них дождь, я поднимала вверх ветви огромных деревьев, чтобы принять этот дождь, и пела Илюватару среди ветра и дождя.
Тогда Манве умолк, а мысль Яванны, что она вложила в его сердце, стала расти и раскрываться, и Илюватар увидел это. И вот Манве показалось, что Песня снова зазвучала вокруг него, и теперь он услышал в ней то, на что раньше не обратил внимания. И наконец, вновь появилось видение, но теперь оно не было далеким, потому что Манве сам находился внутри него. И еще он увидел, что все поддерживала рука Илюватара. И рука прошла внутрь видения, и из нее появилось много чудес, что доселе было скрыто от Манве в сердцах Аинур.
И тут Манве очнулся и спустился к Яванне на Эзеллохар и сел рядом с ней под Двумя деревьями. И Манве сказал:
– О, Коментари! Вот слова Эру: «Или кто-нибудь из Валар полагает, что я не слышал всей Песни, не различил малейших звуков самого слабого голоса? Знай: когда проснутся Дети, тогда вновь пробудится мысль Яванны и призовет издалека Духов, и они будут бродить среди Келвар и Ольвар, а некоторые поселятся там и будут внушать к себе благоговение и страх перед их справедливым гневом. Но только на первое время: пока Перворожденные в расцвете сил, а Второрожденные юны». Так сказал Эру. И разве ты, Коментари, не вспомнишь теперь, что твоя песнь не всегда звучала в одиночестве. Вспомни, твоя мысль встречалась с моей, и мы с тобой обретали крылья, подобно огромным птицам, что парят над облаками. И этому предстоит осуществиться по воле Илюватара еще до того, как проснутся Дети – на крыльях, подобно ветру, появятся Орлы Повелителей Запада.
И тогда Яванна возрадовалась, и, встав, подняла руки к небесам и воскликнула:
– Высоко поднимутся деревья Коментари, чтобы орлы короля смогли поселиться там!
Но Манве тоже поднялся и, казалось, стал таким высоким, что голос его доносился вниз, к Яванне, как будто из обители ветров.
– Нет! – сказал он. – Только высоты Ауле окажутся достаточно высокими для Орлов. В горах поселятся они и будут слушать голоса тех, кто взывает к ним. В лесах же появятся пастухи деревьев.
Затем Яванна рассталась с Манве и возвратилась к Ауле. Он трудился в своей кузнице – выливал в форму расплавленный металл.
– Эру щедр, – сказала Яванна. – Пусть теперь твои дети остерегутся, потому, что некая сила будет бродить в лесах, и гнев ее проснется, если лесам будет грозить опасность.
– И все же мои дети будут нуждаться в дереве, – сказал Ауле и вернулся к своей работе.
ЧАСТЬ 3. О ПРИХОДЕ ЭЛЬФОВ И О ПЛЕНЕНИИ МЕЛЬКОРА
Много времени жили Валар в блаженстве за горами Амана, озаряемые светом деревьев. Но все Среднеземелье лежало в сумерках под звездами. Пока сияли светильники, продолжался расцвет всего живущего, но все замерло, когда снова воцарился мрак. Однако, уже существовали древнейшие формы жизни: в морях большие водные растения, на суше – огромные деревья, а в долинах среди одетых ночным мраком холмов жили таинственные существа, древние и могущественные.
