— Постой, не части, — отгородился ладонью от изобретателя Рутгер. — Во-первых, наш замок теперь никакой не “наш”, но об этом я расскажу подробней, когда восстанут все твои товарищи… А во-вторых, сейчас я приказываю тебе озаботиться совсем другой проблемой. А именно решить: где нам, беглецам, которых милостиво приютила Анабелла, дочь лорда Сентора, достать для всех нас подобающую одежду и оружие.
— Я понял вас, хозяин, — кротко промолвил Шелти. — Не смею вам мешать. Буду размышлять над проблемой, которую вы передо мной поставили!
Вторым из недр прайм-индуктора восстал молниеносный Буджум.
Вопреки обыкновению, он был мрачен и апатичен.
— Доброй ночи, господин, — произнес он, медленно вращая головой. — Сдается мне, мы в гостях?
— Именно так, в гостях, — подтвердил Рутгер. — Поэтому будь так добр, ничего тут не подпали!
— Вы же знаете, хозяин… Я нечаянно…
— За нечаянно — бьют отчаянно… Есть такая поговорка у простолюдинов.
Третьим произведением чужой прайм-машины и талантов Рутгера стала прекрасная лучница Фрида.
Четвертым — безликий мечник Тео…
Увы, на Тео машина дала сбой!
Однако то, что с процессом воскрешения что-то пошло не так, Рутгер понял лишь тогда, когда прайм-индуктор издал протяжный вой и мелко затрясся всем корпусом.
Исправить положение было уже нельзя — все цвета прайма были поданы внутрь индуктора, это значило, процесс не отыграешь назад, пропорцию не изменишь!
С замиранием сердца Рутгер ждал окончания таинства.
Вдруг створки распахнулись.
Однако вместо Тео, привычного старины Тео, бесплотного и незаменимого в бою меченосца, на площадку перед прайм-индуктором выступил… чернотелый, четырехрукий гигант!
Ну то есть гигантом он был лишь в сравнении с настоящим героем без лица.
И, в отличие от подлинного Тео, у возродившегося псевдо-Тео лицо имелось!
Уродливое, искаженное гримасой ненависти ко всему живому, с длинным крючковатым носом и косматыми седыми бровями…
Рутгер, хотя слыл картежником и гулякой, все же по праву мог считать себя опытным оператором магического делания. Он мгновенно понял, что произошло.
Одного взгляда на чернотелого обнаженного гиганта ему хватило, чтобы понять: из-за пренебрежения Расчетной Таблицей, он ошибся с дозировкой сортов прайма, и чужой индуктор ошибся. Результатом этой ошибки и стала та роковая мутация героя, которую он видел перед собой!
И еще вопрос, узнает ли его этот мутант, или нет!
За несколько коротких мгновений перед мысленным взором Рутгера промелькнули картины ближайшего будущего — такого вероятного, и такого отвратительного.
Вот чернотелый гигант псевдо-Тео поднимается вверх по лестнице, туда, к жилым покоям…
Вот оттуда доносятся испуганные женские крики, лязг оружия сонной стражи, детский визг, грохот расшибаемых дверей…
И вот уже мутант вламывается в хранилище прайма Пипина Длинного — ведь известно, что все мутанты помешаны на прайме…
Конечно, вряд ли охрана позволит ему поживиться хозяйским добром. Но ведь наверняка погибнут невинные люди, пострадают герои, имущество и, главное, безупречная репутация Анабеллы!
Всё, что они с Анабеллой поклялись сохранить в тайне, тотчас выплывет на поверхность… Батюшка будет гневаться… Анабелла станет плакать… А ее младшие сестры-подростки, те еще штучки, начнут издеваться над ней, перестанут слушаться и оказывать почтение…
Рутгеру стало так жалко Анабеллу из нарисованного его услужливым воображением будущего, что он резко вскочил со стула с резной спинкой.
Нет, он не даст этому будущему сбыться!
Он, лорд Данзас, восстановит гармонию! Он сможет перечеркнуть допущенную ошибку! Хватит с него вообще ошибок! Пора поступать правильно!
Тем временем четверорукий гигант размашисто шагнул вперед.
Но тут же остановился и покачнулся, словно бы на секунду потеряв равновесие. Вероятно, трансформация героя переносилась им не без сложностей.
Рутгер выхватил меч, подскочил к гиганту и, в глубоком выпаде, пронзил покачивающегося, рассеянно недоумевающего мутанта насквозь.
Тот заревел. Да так, что затряслись стены Зальцберга.
Вверху лестницы открылась окованная дверь. В темном проеме показалось перепуганное личико Анабеллы.
— Что тут происходит, Рут? — спросила она.
— Да так, небольшой производственный брак, — с победительной усмешкой сказал Рутгер, отирая окровавленный меч о штаны. Сам же тем временем подумал: “А Дитер-то оказывается везунчик. Раз не получилось с Тео, придется оживить крысолова…”
А когда Рутгер покончил с восстановлением героев, он вновь встретился с Анабеллой в зале старинной библиотеки замка Зальцберг.
И хотя Рутгер не знал, что именно стало тому причиной, но Анабелла, зябко кутающаяся в норковый палантин на фоне высоченных стеллажей, уставленных необъятными, с кожаным тиснением на корешках, фолиантами вдруг показалась ему… такой… нестерпимо желанной!
Почти… любимой!
Надо сказать, Рутгер сам испугался собственных внезапных чувств.
Откуда они, чудь их разорви, вообще взялись? Ведь еще днем, когда он мчался к Анабелле на Зубане, он думал о ней как о милой, доброй девушке, с которой его связывают отношения, больше всего напоминающие дружеские. Он думал и о том, что их роман изжил себя, да и вообще непонятно на чем стоял, когда длится… Рутгер был уверен, если бы у него была сестра, а не брат, с этой вот сестрой его и связывали бы в точности такие отношения, какие были у него с Анабеллой: отношения, исполненные нежной заботы, но при этом в интимном смысле совершенно холодные!
Но сестра сестрой, а теперь плоть его буквально… трепетала от близости Анабеллы! И в этом у знатока женского пола Рутгера не было никаких сомнений!
“Неужели приворотное колдовство? И не в какой-нибудь Ардонии — а у нас, в просвящённой Империи Доктов? Но кто, кто приворожил меня? Анабелла? Едва ли! Зачем ей, такой высокородной, такой богачке, искать моей любви, любви неудачника и гуляки… И потом, это ведь она, она требовала, чтобы мы расстались! Говорила, у нее нет больше чувств, что ей тоскливо и скучно…”
Но додумать свою мысль Рутгер не успел.
Неведомая сила буквально швырнула его на колени перед девушкой, которая, чтобы скрыть волнение, заплетала и вновь расплетала свою длинную золотую косу.
Анабелла, завидев коленопреклоненного Рутгера, в страхе отпрянула.
Ведь, перемены, произошедшие в сердце Рутгера, которые она теперь явственно ощущала, стали сюрпризом и для нее!
