Снизу на призывный вой Тряпичной ведьмы раздались ответные рев, визг, безумный хохот гиен и резкий свист.
— Вот теперь ты видишь их, — прошептала Тряпичная ведьма. Ее мысли хлестали примолкшую Джулию. — Нравятся они тебе?
Джулия не отвечала. Ее обуял ужас при виде толпы тварей, собравшейся внизу. Тряпичная ведьма улыбнулась и глянула на отдельную группу своих подданных.
Это были высокие, землистого цвета существа, фигурой похожие на людей. Вдоль челюстей и под горлом этих чудовищ топорщилась чешуя, из выступавших вперед верхних челюстей торчали клыки — такими только плоть рвать. Руки существ были длинные, как у обезьяны, и заканчивались пальцами с желтыми когтями. Свинячьи, глубоко посаженные глазки взирали на Тряпичную ведьму с обожанием.
— Гварульхи, — сказала вполголоса ведьма. — Проныры, вечно хотят мяса, да только драться за него не очень-то любят. Разве что по моему приказу.
Джулия содрогнулась, почувствовав мысли Тряпичной ведьмы о крови и убийствах. И не просто мысли, а воспоминания. Перед ней встали застывшие образы давней резни, торжествующей и пирующей Тряпичной ведьмы…
Джулия снова вскрикнула, отогнав чужие воспоминания. Но она не могла закрыть глаза, а Тряпичная ведьма продолжала обозревать ряды подданных, ожидающих ее приказы.
— Ангарлинги, — представила она Джулии группу огромных, грубо высеченных каменных столбов.
Джулия сначала приняла их за статуи или часть колоннады нижней террасы. Но сейчас при помощи глаз и воспоминаний Тряпичной ведьмы она разглядела, что на каждом из этих огромных камней имелось высеченное и истертое временем и непогодой лицо. В белых каменных лицах навеки застыли горе и мука, гнев и злоба.
— Ангарлинги! — крикнула Тряпичная ведьма, и камни зашевелились. Сначала медленно, а потом все быстрее они зашагали к основанию шпиля.
В вышине вдруг раздался оглушительный грохот, в котором потонули крики прислужников помельче.
Джулия задрожала, хотя у ведьмы не дернулся ни один мускул. Она медленно запрокинула назад огромную голову, и сальные желтые патлы рассыпались по плечам. В небе била крыльями огромная тварь, и тень от ее крыльев закрывала весь трон.
— Миперы, — прошептала Тряпичная ведьма.
«Похоже на летучую мышь», — подумала Джулия, но тут же поняла, что это не совсем так. У твари были крылья и мохнатое тело летучей мыши, но голова была просто зубастым кошмаром — жуткая помесь пираньи со змеей, у которой в несколько рядов поблескивали острые зубы. Она была в сто раз крупнее любой летучей мыши, а крылья ее казались шире, чем парус у яхты, на которой Джулия каталась всего день назад.
Один мипер расправил крылья и пронесся мимо шпиля, уйдя вправо. Остальные потянулись за ним. А Тряпичная ведьма хохотала, глядя, как они кусаются и шипят друг на друга, споря за место в строю.
Пролетело несколько сотен миперов. Джулии стало не столько страшно, сколько скучно. Вскоре она обнаружила, что может смотреть краешком глаз ведьмы и видеть то, чего не видела она. Собравшиеся внизу твари уже не пугали ее, она принялась их считать. От их количества понемногу становилось не по себе. Она насчитала больше тысячи гварульхов, по меньшей мере, сотню каменных ангарлингов и много сотен миперов. А в мыслях Тряпичной ведьмы были сплошные пожары, смерть, кровь и разрушения… Чтобы не впустить в свой мозг ее воспоминания, Джулия поспешно начала решать в уме задачки.
— Гварульхи, ангарлинги, миперы! — крикнула Тряпичная ведьма. Ее резкий и злобный голос эхом прокатился по черным камням. — А где же Ороч? Да кто он такой, чтобы пренебречь моим зовом?
Гварульхи неловко заерзали, переговариваясь на своем гортанном языке. В небе закружили миперы, злобно шипя на этого Ороча, так подводившего Тряпичную ведьму. И только ангарлинги стояли молча, глухие ко всему, кроме приказов своей госпожи.
— Я повторяю, — зашипела Тряпичная ведьма. — Ороч! Твоя госпожа призывает тебя!
В башне затрещал камень, потом другой. Подошвами соломенных ног Тряпичной ведьмы Джулия почувствовала, как задрожал шпиль, и на мгновение ей показалось, что она сейчас упадет — они упадут.
Но шпиль стоял прочно, а где-то ниже откололся кусок камня и упал в ряды молчаливых ангарлингов, которые не обратили на это никакого внимания. Джулия зачарованно глядела, как из отверстия показалась рука — вернее то, в чем с трудом угадывалась рука — обернутая тряпкой, пропитанной дегтем или смолой.
За ней вылезла вторая рука, а потом и голова — тряпичная голова без лица, которая болталась на шее, словно у сломанной игрушки. Потом тряпичный гигант выпрямился и открыл рот — красную, влажную, беззубую пасть, резко выделявшуюся на черной материи.
— Ороч был пленен, госпожа, — простонало создание, — и заточен в башню, которую он выстроил для тебя. Но их жалкие потуги не могут удержать меня, когда я слышу твой зов.
Тряпичная ведьма протянула трехпалую руку в жалкой пародии рукопожатия. Она согнула пальцы, и Джулия ощутила в них ток силы. Ороч тут же метнулся к ней и схватил ее пальцы своими забинтованными руками. Сначала он неловко топтался на месте. Но потом расслабился и стал раскачиваться из стороны в сторону. Ороч был метра два ростом, тощий, как веретено.
— Твоя сила не уменьшилась, о госпожа, — прошептал Ороч.
— Она увеличилась! — крикнула Тряпичная ведьма, резко подбросив Ороча в воздух и легко поймав его. — Теперь, когда мое тело сделано из бессмертной материи, моя сила возросла!
4. Нападение гварульхов. Тряпичная ведьма смотрит на юг
— О-гу-йер, — еще раз повторил Пол, пытаясь скопировать произношение Алейна. Они сидели на носу «Дщери реки», которая резво продвигалась по каналу с таким сложным названием. Ладью несло течением, а Эннан и Амос, два брата-владельца, подталкивали ее шестами.
Как Алейн и ожидал, Пол проспал две ночи и полный день и проснулся только сегодня утром, отдохнувший, но все такой же встревоженный. Они тут же погрузились на ладью и все утро провели за разговорами. Пол рассказал о своих приключениях, о Джулии и Тряпичной ведьме и узнал, что Алейн на самом деле был сэром Алейном, рыцарем при дворе Яндера. Судя по рассказу Алейна, он был то ли полицейский, то ли смотритель парка и совсем не походил на рыцарей из книг и фильмов. Алейн любил реку Огвер и много времени проводил в деревушках, примостившихся на ее берегах.
— Ладно, лучше называй ее просто «река», — рассмеялся Алейн после восьмой неудачной попытки Пола. — Надеюсь, с Ризамарном у тебя выйдет получше: Мудрые могут и не принять тебя, если ты не сможешь произнести название их любимой горы.
