— Хорошо, — легко согласился маг. — Мне не к спеху. Когда ты там будешь?
Колдун склонился над Шаром, начал рассуждать вслух.
— Так. Тут у меня дел еще дней на пять-десять, ну и добираться недели три. Через месяц.
— Хорошо, — легко согласился Игнациус. — Значит через месяц в Мараканде.
И Шар вновь полыхнул желтизной.
Колдун смотрел в шар до тех пор, пока не убедился, что свет в нем исчез и теперь отражает только его улыбающееся лицо. Тогда колдун словно маску стащил с себя простоватую улыбку и, опустившись на лавку, погладил стеклянный бок. Если б не Шар!
Игнациус врал. Шар показал это, изменив цвет. Не хотел он ни отдавать Ломейский ключ, не было у него и желания встречаться с ним в Мараканде. Вообще весь этот разговор стоял на лжи, разве что радость мага была не поддельной.
Митридан мрачно хмыкнул. «Правда, и ложь у него также была самой настоящей, без подделки».
Он и самого начала не особенно доверял этому магу из Вечного города, но очень уж нужен был Ломейский ключ.
Еще тогда, когда они встретились в первый раз, Митридан удивился, что за неизвестную вообщем-то вещь тот готов отдать Ломейский ключ. Теперь становилось понятно, откуда шла такая щедрость.
«Обманет, — решил колдун. Потом поправился. — Попробует обмануть… А где и как?»
Сейчас Игнациус твердо знал только две вещи: во-первых, что Митридан сидит в тереме Журавлевского князя, а во-вторых, то, что через месяц он будет в Мараканде. Где-то в одном из этих мест он должен будет напасть на него, чтобы отобрать талисман, либо искать его на всех дорогах, что ведут в Мараканду. Прямо сейчас он это вряд ли сделает. Шар не обманешь. Он действительно сейчас сидит в Вечном городе, и, что бы там не говорили про таких как он, добраться сюда за один миг никак не сможет. Да и не зачем ему делать это — нужного ему талисмана у Митридана пока еще не было.
Колдун поднялся, прошелся по комнате, заложив руки за спину, вернулся к столу. В задумчивости он сдернул тряпку с полузаконченной фигуры и стал доделывать отложенную работу.
Мысли текли сами собой.
Игнациус, сомнений в этом не было, был сильным магом, и его следовало опасаться всерьез. Не прятаться, конечно, по крысиным норам, но быть готовым к нападению — обязательно.
«Я сказал ему, что через пять дней талисман будет у меня — подумал колдун. — Значит, и ждать его в гости нужно вряд ли раньше, чем через пять дней. Огромную радость так же сложно вытерпеть, как и огромное горе. Да. Пять дней. А потом он придет прямо сюда, чтоб отнять».
Руки работали сами собой, и вскоре восковая голова обрела цвет и форму плоти. Вынырнув из задумчивости Митридан осмотрел ее, остался доволен и начал готовиться к колдовству. Вокруг фигуры он начертил круг и расставил пять светильников.
«Значит через пять дней меня тут быть уже не должно…» Голова перед ним стояла как живая. Он чуть-чуть подправил брови, доводя образ до полного сходства. «Нет, ну как же все хорошо сложилось!» — подумал он. — «Одно к одному!»
Взяв в руки клетку с соколом, открыл дверь. «Ничего мерзавцу не оставлю!» На дворе уже была ночь, звезды протянулись от края до края неба. Ночная мошкара блестела крылышками в лунном свете, добавляя блеска ночному небу. Не утруждая себя открытием дверцы, колдун разломал прутья ненужной уже клетки и подбросил сокола в небо. Птица, не понимая что случилось с хозяином, сделала два круга над его головой, недоверчиво ожидая, когда ее поманят назад, но колдун взмахнул рукой.
— Отпускаю тебя!
Не ожидая больше гостей, он заложил дверь засовом, прислонился спиной к двери. До утра теперь никто его не должен беспокоить. «А побеспокоит — пусть на себя пеняют!»
Вернувшись к столу, осмотрелся, бросил в печь остатки клетки, кинул туда же оставшийся воск, и, придвинув к сотворенной им голове светильники, некоторое время смотрел на слезы, которыми истекала чужая голова и вспоминал нужные слова.
Теперь все не главные дела были сделаны.
Оставалось сделать главное дело.
Он расстелил на столе тонкий шелковый платок и начал читать заклинание, превращая ничто в нечто, что поможет ему решить все его проблемы и уладить все трудности.
Слова цеплялись одно к другому, словно сплетались в сеть, в которой несколько мгновений спустя начала биться Сила. Ее удары становились все сильнее и сильнее, но колдун не боялся ее. Аккуратно, словно рыбак, что поймал большую рыбу, Митридан освободил Силу и направил туда, куда ему было нужно. Мир вокруг померк и вновь появился. Цвет пламени в светильниках стал синим. Эхо последних слов прокатилось над головой и он понял, что все получилось.
Несколько мгновений колдун сидел на полу опустошенный.
Он сделал все, что нужно. Теперь оставалось ждать утра и надеяться, что когда-то вызубренное заклинание не подведет. Сил подняться, и добрести до кровати не было. Последней мыслью, перед тем, как провалиться в сон была:
«Никуда он не денется. Придет. Не может не прийти. Кроме как ко мне — не к кому!».
… Их разделял стол и кувшин медовухи.
Хайкин смотрел на князя так, что тот и без слов чувствовал не заданный волхвом вопрос. Почувствовать-то почувствовал, только отвечать не захотел. Волхв не выдержал молчания. Нетерпение точило его словно весенняя вода запруду.
— Ну, что? Опять душой отдохнул?
— Отдохнул, — согласился Круторог, всем видом своим показывая, что говорить с волхвом о вчерашнем не намерен.
— Дело, конечно, твое, князь, — торопливо сказал волхв, понимая, что князь может сам уйти, а может и гридней кликнуть, чтоб вывести зарвавшегося волхва под белые руки. — Только чую я, что нечисто там… Нечисто…
Не дожидаясь княжеского возражения, он сунул руку в глубину халата и, достал птичье перо. Ничего колдовского. Перо как перо. Белое. Наверное, петух потерял, а княжий волхв тут как тут.
— Завтра пойдешь к нему?
Князь не успел кивнуть, Хайкин опередил его ответ.
— Тогда вот это с собой возьми… Тебе не в тяжесть, а мне спокойнее за тебя будет.
Когда чувствуешь себя хозяином, как-то в голову не приходит, что кто-то может посмеяться над тобой, испытать твою силу. «А ведь может, наверное, — подумал князь. — Кто его, зайду, знает? А может и правду Хайкин говорит…» Еще не приняв решения, он протянул руку. Волхв положил перо на ладонь.
Держа его двумя пальцами, словно нежданно выскочившую соплю, князь помахал им, показывая, что ни капли не верит в слова волхва.
— И что это? Вместо засапожного меча?
Волхв пожал плечами, сделал вид, что не заметил княжеской насмешки, ответил серьезно.
— Зачем вместо? Вместе с ним. С ножом-то он на тебя не бросится. Побоится. А вот с колдовством…
