Какими бы ужасающими и многочисленными не были потери во Врахокских войнах, закончилось всё тем, что жители Гела одержали победу над нападающими и даже ухитрились использовать врахоков для своих нужд. Это произошло только благодаря алхимическому изобретению, основанному на новой форме гипноза – гипноза с помощью запаха. Алхимик Хемон Цуфос был тем, кто с помощью кислопахнущего зелья поставил врахоков на колени. С этого момента укрощение и контроль за врахоками стали обязанностью гильдии алхимиков, что позволило им усилить своё влияние на королевскую семью.
Последствием Врахокских войн стало создание гомункелов. Идея противопоставить чудовищам искусственно созданную армию тоже пришла от алхимиков. Из подземного нефтяного озера они получили субстанцию, смешали её с различными секретными эссенциями и назвали эту жидкость материнским супом – веществом, из которого были созданы гомункелы.
В центре Гела на огромный костёр установили гигантский котёл, выплавленный из подземной руды, и наполнили его материнским супом. Беременных существ всевозможных видов из подземного мира – пещерных воронов, костяных крабов, трубных свиней и хоботковых жуков, словленных в пещерах под Гелом – побросали в суп и несколько раз довели до кипения. Клетки растворившихся животных смешались с доисторической древней субстанцией из нефти и через некоторое время из бурлящего варева стали выходить гомункелы: существа с хоботами и клювами, с клешнями крабов и лапами кротов, собранные вместе из отдельных частей разваренных животных. И каждый из них был по-своему необычен.
Но создать гомункелов удалось лишь гораздо позже, после того, как врахоков победили и укротили. Из материнского супа были созданы не только солдаты, но и целая толпа рабов. При необходимости быстро создавались новые гомункелы. Нескончаемый поток гомункелов привёл к скачку благосостояния Гела: бесплатные работники, безропотно выполняющие самые сложные и опасные задания. После гелцев и пришельцев они стали третьей кастой Гела, постоянно растущей, с наибольшим количеством обязанностей, почти без прав и с самой короткой продолжительностью жизни.
После Врахокских войн жители Гела хотели вознаграждения за свои муки и самоотверженность. Гаунаб пятьдесят первый был тем, кто начал строительство Театра красивых смертей.
Во время последних трёх Врахокских войн Гаунаб пятьдесят первый наблюдал за сражениями с балкона своего дворца. При этом он получил столько удовольствий, как никогда раньше. По окончании же войн он впал в отчаяние, из которого его смогла вытащить только мысль о строительстве театра. Он приказал своим архитекторам построить в центре города огромную восьмиугольную арену, на которой будут сражаться врахоки и рабы, а король будет за этим наблюдать. Это должно было быть только королевским развлечение, но мудрые советники короля убедили его разрешить всему народу смотреть за сражениями.
Вскоре стало ясно, что бои, инсценирующие сражения с врахоками были не самой лучшей идеей. Чудовища были слишком дикими, при сильном возбуждении выходили из-под гипнотического контроля алхимиков и нередко становились опасными для всех зрителей. Даже при использовании самых маленьких экземпляров некоторые из них продолжали безумно носиться вокруг, убивая своих дрессировщиков и пожирая зрителей. Однажды они чуть не сожрали самого Гаунаба пятьдесят первого.
В итоге бои с врахоками отменили и на их место пришли дуэли между разными видами существ: между рабами и гомункелами, между рабами и наёмными солдатами или между рабами и опасными животными, которых было легче укрощать, чем врахоков. День, когда Гаунаб пятьдесят первый понял сколько удовольствия доставляет ему резня, в которой не участвуют врахоки, стал вторым днём рождения Театра красивых смертей – будущего культурного центра Гела.
Тем временем моральная и телесная деградация королевской семьи безудержно продолжалась. Гаунабы становились всё меньше и уродливее, а их злобная ухмылка всё шире. Эпилептические припадки, истерики и мании, депрессии и бешенство теперь являлись фирменным знаком семьи Гаунабов.
Никто не решался сказать в лицо хоть одному Гаунабу, что он душевно болен. Поэтому придворные врачи сделали из болезней – добродетель, из безумного бреда – гениальные видения, из припадков и сумасшествия – культ. Когда у королей начинались припадки, врачи прописывали им высокопроцентные микстуры с целью усиления их безумства. Когда короли впадали в глубокую депрессию, то делалось всё, чтобы ещё больше омрачить их душевное состояние. В течение многих поколений среди придворных считалось хорошим тоном имитировать поведение короля, симулировать припадки бешенства или подражать его истерическому смеху. Уродство и дряхлость стали всеобщим идеалом красоты, а те в Геле, кто хоть что-то из себя представлял, старались на людях выглядеть болезненно.
Архитекторы тоже приняли это за идеал. Из архитектуры была изгнана гармония, и предпочтение отдавалось отвратительным, органическим и бесформенным строительным материалам. Кривые углы, горбатые крыши и осевшие в землю дома стали типичными признаками гелской архитектуры. Фасады украшались окаменелой чешуёй древних рыб или панцирями подземных насекомых. Дымовые трубы торчали как рога демонов, ворота открывались как разорванные пасти, а окна напоминали пустые глазницы черепов. Другими популярными строительными материалами были настоящие кости, гигантские зубы, окаменелые щупальца спрутов и клешни крабов. Когда умирал один из врахоков, то из его панциря удаляли внутренности и внутри обустраивали жильё. Красок в Геле почти не было: если бы кто-то прошёлся по свинцово-серым переулкам, встречая на пути только бледнолицых одетых в тёмное гелцев, то решил бы, что попал в чёрно-белый мир. Конечно же, в городе имелся свет, но не более чем необходимо, приглушённый и мерцающий. Бледно-жёлтые светящиеся медузы пульсировали во встроенных водоёмах и освещали улицы. Коптящие факелы и свечи из тёмного воска стояли в окнах, а в специальных ящиках заполненных углём горел общественный огонь. Вечные дым и копоть ещё больше усиливали мрачную и нездоровую атмосферу Гела.
Почти все Гаунабы, несмотря на свою болезненность и неверное лечение, доживали до очень глубокой старости. Гаунабу первому было сто шестьдесят четыре года, когда он умер, и можно с уверенностью сказать, что он прожил бы гораздо дольше, если бы его отпрыски так жестоко не убили его. В среднем Гаунабы жили сто тридцать-двести лет и при этом их болезни бурно развивались. В королевском дворце считалось нормальным верить, что король в данный момент лежит при смерти, но большинство правителей Гела на самом деле умирали от старческой немощи.
