Стив презрительно хмыкнул и покрепче перехватил топорище. Гордость за свой народ переполняла его. Действительно, разве есть на свете, кто лучше дварфов?
Время близилось к полуночи. Сегодня ответственная ночь: почти весь род на празднике в главном поселении, на страже оставили самых крепких и надежных. Стив мечтательно вздохнул: вот бы случился налет! Он каменной стеной встал бы на пути врага, и гоблины не дошли бы даже до начала жилых строений. Мать осталась дома, она что-то болеет в последнее время. Отец повздыхал, повздыхал и тоже не пошел на праздник. Стив смущенно улыбнулся. Его родители, как маленькие: до сих пор краснеют, если кто-то застает их за поцелуем, держатся за руки, хитро переглядываются… Кажется, взрослые уже, почтенные дварфы, а все туда же…
Сейчас, наверное, мама рассказывает младшим сестренкам какую-нибудь древнюю байку, например, про Ведьмин Глаз, или еще что-нибудь в этом роде, а отец смотрит на них и усмехается в бороду. Вот было бы смеху: тут нападение, лязг оружия, гоблины, — а они сказки слушают! Отец, наверное, стал бы пунцовым с досады и так двинул бы пудовым кулаком об стол, что тот раскололся бы на две половинки. Эх, жаль, что такого не будет! В принципе, проявить себя можно будет и как-нибудь по-другому, в конце концов, на что ему крепкие руки и славный топор?! Недаром его, Стивана из клана Утгартов, считают отчаянным малым и порядочным сорвиголовой. Даже папаша Утгарт как-то обмолвился, что сам он в молодости не был таким шалопаем, как Стив. Разве это так уж плохо? Стиву не нравилось, как медленно и степенно принимаются решения в общине. Это все потому, что за всех все решают старые усталые вояки, которым уже не солидно много суетиться. Уж чего проще: решил — сделал! Он, Стив, так всегда и поступал, и пока что ничего плохого не случилось. Зато всегда, когда затевалась драка, его можно было найти в самой середине. А как же иначе? Ведь он же из Утгартов!
— Господин дварф — не знаю, как вас величать — уже за полночь. Вы так и будете здесь сидеть?
— А тебе что за дело?
— Простите великодушно, но у меня в погребе уже почти не осталось пива, а на кухне — столовых приборов. Может, вы как-нибудь обуздаете свою жажду бессмысленной деятельности? А за одно было бы неплохо заплатить за выпивку и попорченное вами имущество. Вряд ли вас обрадует сумма, но вы так сами хотели, вольному — воля, в моем трактире каждый посетитель — царь и бог, если он, конечно, не размахивает топором… О боже, господин дварф, я не имел в виду ничего такого, ради бога, положите топор, не надо крушить мебель, я просто так, заболтался с уважаемым посетителем, совсем забыл, что у меня срочные дела на кухне… Вам что-нибудь принести?
— Пива.
— Сию секунду, уже бегу, бегу!..
Стив любил горы. Конечно, ведь он же дварф! Какой дварф не любит гор? И все-таки… Было невероятно интересно, что там, за лесами, — ведь есть же города, селения, какие-то другие нравы и обычаи. Есть, например, славный город Бристоль, в котором, смешно сказать, уживаются рядом люди, эльфы, гномы, дварфы… Говорят, там даже есть дроу, хотя это уже полная бессмыслица. Черта с два с ними можно ужиться. Те еще подонки. Ну и гоблины, конечно. Им вообще в этом мире не место. Стив нахмурился и крутанул топор. Пусть только сунутся, он им покажет, где дроу зимуют…
«Не зевай на часах, ворона! — весело окликнул его напарник. — А то гоблины мимо тебя целым полком промаршируют и бороду тебе сбреют, а ты не заметишь!» Стив дернулся, но промолчал. Самое гиблое дело — устраивать свару на дежурстве. Но уж потом он с этим шутником побеседует по-своему, — чтобы его бороду не трогал. Для дварфа борода — святое. Какой же это мужчина без бороды, стыд, да и только. Никогда не одобрял странного человеческого обычая — бриться. А уж об эльфах и говорить нечего, те вообще, гладкие, как лягушки. Брр, гадость какая. А еще считают себя умнее и краше дварфов. Да с тобой, если ты безбородый, ни одна дварфская девчонка дела иметь не будет, даже самые сопливые и глупые — засмеют, не отмоешься. Стив погладил бороду и хмыкнул. Настроение как-то сразу и безнадежно испортилось. Ну да, все гуляют, пьют пиво, щиплют девушек за бока, один он с горсткой таких же невезучих стоит на часах и таращится в ночь. Скучная штука — служба… Скорей бы уж начали обучать горному делу, а то ведь так и заплесневеть недолго, зевая на дежурстве. Темно и тихо. Скорей бы ночь закончилась…
Стив секунды ослеп и оглох, когда два огненных шара один за другим с грохотом врезались в тяжелые створки ворот и раздробили их в щепки. На дварфа посыпались куски дерева и каменная крошка, загорелась одежда. Стив перекатился в сторону, вскочил на ноги, вслепую замахиваясь топором, и закричал, что было сил: «Тревога!» Ночи больше не было. Был огонь, мелькали зеленые фигуры, свистели арбалетные болты, кричали караульные. Потом перестали. Они умолкали по одному, пока Стив, пробиваясь к разрушенным воротам, рубил направо и налево, СТРАШНО И БЕСПОЩАДНО. И не было мыслей, не было сердца, воли и чувств, — только руки и налитые кровью глаза, которые все не успевали остановиться на ком-то одном, сосредоточить свою ярость. Стива оттеснили от ворот. Что-то происходило не так, как в обычных пограничных стычках, когда гоблины набегали беспорядочной толпой и быстро рассеивались, получив достойный отпор. Острое недоумение маячило за правым плечом Стива, не желая сдавать позиций. Оно летело, сидя верхом на арбалетных болтах, и все никак не могло попасть. Недоумение пряталось за спинами нападавших, и Стив рубил его, разваливая гоблинов пополам, скользя на их и своей крови, и все не мог понять, почему ворота, вернее, то, что от них осталось, становятся все дальше и дальше. Перед глазами полыхал огонь, а в нем мама рассказывала младшим сестренкам сказку о Ведьмином Глазе. И отец глядел на них остекленевшими глазами, добродушно усмехаясь перерезанным горлом.
Их было больше. Их было намного больше, и они отвлекали Стива от погони за недоумением, от долгого пути к разбитым воротам. Стив отмахивался, и постепенно переставал видеть. Кажется, он был ранен, но не заметил, когда. Звуки перемешались и слились в один яростный полувыдох, и нельзя было понять, кто кричит: гоблины, Стив или сами горы. А потом недоумение поймало его, вонзившись в правое плечо арбалетным болтом. Тяжело и мокро стало держать топор. Кто-то полоснул мечом по ногам, но Стив успел увернуться, получил еще один удар в бок, отпрыгнул и с рычанием полетел вниз с уступа, утащив с собой гоблина. Когда земля встретила их, гоблин был уже мертв.
— Эй, хозяин! Где ты там?!
— Я здесь, господин дварф, и только Единый знает, каких усилий мне это стоит. Скоро рассвет.
