…дорого…
…серьги…
…красиво…
Служанки угомонились, молча обсудив меня полностью только на анфиладе — крытая галерея соединяла одно крыло с другим на женской половине, и было построено так, как будто парила над садом, где на большой круглой площадке тренировались девушки.
Мы чуть замедлили шаг — когда я бросила взгляд в окно — видимо им дали четкие указание, каким путем вести гостью, и что именно она должна увидеть в свой первый визит, чтобы сложилось нужное впечатление. Точно, как в прошлый раз.
Девушки внизу были облачены в легкие белоснежные туники — платья. Босые ножки синхронно поднимались и опускались, в едином ритме, выполняя простые па — почти движения нашего северного кругового танца. Браслеты на щиколотках взлетали и опадали, звеня, так, что рождалась настоящая мелодия.
Вверх, вниз, сменить ноги, поворот, двойной звон. Ритм был простым, четким, и рождал странное чувство внутри — желание откликнуться и присоединиться к танцу. Раньше такого не было.
Девушки кружились, босые ножки мелькали, браслеты звенели, подолы юбок разлетались колоколами, они расходились и сходились — и я снова, как и в прошлой жизни подумала, как же этот танец похож на цветок — как белоснежные лепестки лотоса, которые колышатся на волнах, двигаясь по кругу.
Странному «цветочному» танцу прошлый раз меня учили почти декаду — всё время, что я провела в гареме, практически каждое свободное мгновение было посвящено именно этому — попыткам добиться от меня синхронности и ритма.
Тогда старуха хотела сделать меня ведущей — я посмотрела в центр «цветка» — рисунок танца и темп задавала девушка по центру, вокруг которой и вращались лепестки, именно она сначала делала движение, которое за тем повторяли двенадцать дев по кругу.
Вчера марша назвала танец странным. Когда я по памяти воспроизводила все движения, которые помнила, восстанавливая рисунок танца. Странным и… страшным. «Почти боевой ритм» — непонятно пояснила Фейу свои ощущения, попытавшись повторить за мной. «Я не знаю такого танца из южных». «И я» — согласно подтвердила Фей — Фей.
— Госпожа… — одна из служанок первый раз подала голос, растягивая гласные на южный манер, увидев, что я слишком засмотрелась на девушек. — Комната ждет… у вас будет время освежиться.
* * *
Комната, которую приготовили для меня была оформлена в северном стиле. В том, как северный стиль понимают трепетные южные леди — просто и не слишком ярко. Я переложила несколько подушечек с места на место и сняла кади, аккуратно отстегнув подвески — внутри гарема правила были мягче.
Решетки — стандартные, судя по положению звезд — я прищурилась, изучая созвездия — окна выходят на запад, до земли — далеко. Пахло землей, водой и ночными цветами, влажные запахи наполняли воздух — снизу сад.
Искать следилки в комнате и запускать плетения — рано, я и так была уверена, что они есть. Рейна редко что пускала на самотек на своей территории. Поэтому я делала то, что и положено любопытной сире, оказавшейся в новом месте — изучала территорию.
Любимые сладости на столе — они не поленились узнать, что я люблю; вещи, развешанные за ажурной ширмой — больше десятка комплектов на все случаи — точно моего размера; украшения — сразу три шкатулки, приоткрытые так, что пара золотых цепочек соблазнительно выглядывали наружу — прошлый раз шкатулок было две. Писчие принадлежности, набор для вышивания — я перебрала мотки ниток, мирийское — покрутила на свету — не открыто, стопка свитков по этикету; духи — терпкие, как и любят на Юге; свежие цветы по углам комнаты в тяжелых напольных вазах; подушечки, больше десятка бесполезных подушечек с пожеланиями удачи и благоденствия, и… лепестки роз на тахте.
Я загребла пальцами горсть и подбросила в воздух — лепестки спланировали вниз, создавая новый цветочный рисунок.
С лепестками они переборщили.
Дернула покрывало за два угла — края взлетели, как крылья птицы, сбросив на ковер бесполезный цветочный мусор. Села на тахту и приготовилась ждать.
Прошлый раз старуха позвала меня на второй ночной колокол — терпение это добродетель для любого Высшего, и особенно для юных леди. Чтобы указать место, и чтобы я достаточно хотела спать, и начала совершать ошибки.
Но в этот раз стук в дверь — легкий и деликатный, раздался спустя десять мгновений — вздрогнули бусины штор на входе, и в комнату, почтительно склонившись, вошла Лейла — одна из приближенных личных служанок хозяйки гарема.
— Леди, пусть ночь будет ясной, а день благословен Немесом. Госпожа просит вас почтить своим присутствием чайный зал…
Глава 16. Дела гаремные
Лейла двигалась текуче. Легко ступая по коврам так, что не оставалось следов от маленьких ножек. Мягко покачивались бедра, нежно звенели бусины подвесок на поясе. Я шла следом, заворожено следя, как камешки, легко стукаясь, смещаются вправо-влево, вправо-влево. Свет в коридорах приглушили — пряно пахло ночными цветами, тонкие белые занавески на окнах лениво колыхались.
Лейла — вела. Подвески — звенели. Теплый ветер шевелил пряди у виска.
Даже через десять зим, если я буду всё время посвящать тренировкам — не смогу двигаться так же. Текучая грация. Старуха говорила, что девушки должны быть, как вода — нежны и податливы, принимая ту форму, которую задает структура земли — мужчины строят русло, женщины наполняют.
Но Рейна постоянно забывала, что снег — это тоже вода. И лавины в горах. И водопады на западе, и грохочущие горные реки, которые по весне выходят из берегов и сметают всё на своем пути. Воду нельзя удержать — уйдет сквозь пальцы, и впитается в песок.
И…всегда найдет путь. Свой путь.
«Быть водой — естественно. Вода — это жизнь. Теки — из состояния в состояние, не думай, чувствуй, как лепестки колышутся на волнах…» — хрипловатый старческий голос звучал в голове. Рейна говорила так много, когда пыталась научить меня танцу.
Теки. И я — текла.
Чуть округлила плечи, как Лейла, чуть приподняла подбородок — выше, и скользила сзади, пытаясь повторять движения — шаг в шаг, пока мне не удалось уловить темп. Покачивались бедра, звенели подвески, чуть отлетала в сторону правая рука. Я поймала ритм и поймала внутреннее состояние — Лейле была горда и спокойна. И к тому моменту, как мы достигли чайного домика, такой же гордой и совершенно спокойной стала я.
Служанка представила меня коротко — звякнули бусины на входе в «чайный зал», хотя это скорее крытая площадка под открытым небом — на три стороны открывался вид на ночной сад, подсвеченный фонариками, и несколько изящных светляков кружили сверху, отбрасывая причудливые тени на лица дам.
Около двадцати леди — самые приближенные, судя по роскошным нарядам и пальцам, унизанным перстнями так плотно, что удержать любое плетение больше чем на три узла, будет проблематично.
Рейна сидела на небольшом возвышении — несколько ступенек образовывали единый постамент — площадку на мягких подушечках. Остальные — ниже, и ниже, исходя из ранга. Я поклонилась на южный манер и сложила руки на груди — приветствие Старшим, мне синхронно и молча кивнули в ответ, щелкнули застежки кади — и все открыли лица, в качестве жеста ответного уважения.
Умные, спокойные, сосредоточенные лица — только одна девица, сидящая с самого края, лукаво косила глазами, с трудом удерживая рвущуюся с губ улыбку.
— Госпожа, леди, дочь рода Блау благодарит за гостеприимство дом Корай.
— Подойди, дитя севера, — старуха проскрипела тихо, и поманила к себе.
Я — плавно и медленно, подражая движениям Лейлы, прошла вперед и повторила традиционное приветствие.
— Глаза, как южная ночь, кожа белее песков, нрав… — старуха усмехнулась, — … как у пустынной шекки… — кто-то из дам тихо подавился смешком. — Я приветствую тебя в своем доме, дитя, выросшее среди мужчин… если Немес будет благоволить нам, за эти несколько дней ты научишься тому, что должна знать каждая истинная госпожа… Гарем, — старуха повела рукой полукруг — звякнули четки, — это территория женщин, и здесь действуют свои правила…
