Искоренитель Душ упал вперёд вместе со мной, скользнул по почерневшему камню и остриём почти прикоснулся к проклятой. Почти.
― Богиня, ― гневно выдохнула Зокора. ― И ты называешь себя непобедимым?
Теперь женщина-некромант схватила дротик пальцами и потянула, её голубые глаза были устремлены на меня.
― Несущий Милосердие, ― задыхаясь, произнесла Серафина. Я посмотрел на неё. Она лежала недалеко от меня, её лицо было искажено страхом и болью, рука протянута к наполовину расплавленному мечу мёртвой Совы. ― Меч… это Милосердие! ― выдохнула она.
Меч был слишком далеко от нее, но я смог его схватить. Я вспомнил, что видел через маленькое окно во время нашего предыдущего пребывания в Алдаре: Сова, воткнувшая меч в грудь проклятой, в то время как та отчаянно сопротивлялась.
Так что я схватил наполовину расплавленный меч, каким он был, тоньше, легче и новее моего, с рукоятью из чёрного железа с инкрустированными золотыми полосами и знаком любви в навершие ― древнем символе Астарты.
Не успел я к нему прикоснуться, как слабость отступила.
Проклятая вытащила дротик, но яд Зокоры всё ещё действовал. Голубые глаза расширились медленно, когда я мрачно поднялся и вонзил меч в её тёмное сердце.
Голубые искры пробежали по проклятой, а тонкий клинок, казалось, извивался в моей руке.
То, что было расплавлено, засияло голубым светом, который очистил сталь от черноты и заставил её бледно мерцать, на клинке появились древние руны, начертавшие его имя: Меня называют милосердием богини, я ― залог Астарты.
Как-то я сомневался, что проклятая считала это милосердием, но оно предназначалось не ей, а тем, кого эта нечестивица так долго держала в плену. Десятки, нет, сотни душ теперь были освобождены, и то, как это произошло, даже меня заставило стоять с открытым ртом в благоговении.
Сияние охватило проклятую, казалось, проникая изнутри. Крик превратился в голубой свет, вырвавшийся из её открытого рта, а вокруг неё освобождённые души закружились в водовороте, который, казалось, разорвёт проклятую на части. Только когда нечестивица полностью рассыпалась в мерцающую голубую пыль, души отделились от неё и устремились ввысь, к потемневшему от огня потолку этой маленькой комнаты.
Руку начало сильно покалывать, почти как от сыплющихся искр, и она онемела, так что я с проклятьем выронил клинок.
Он стукнулся один раз об пол и остался лежать у ног Серафины. Когда она, словно во сне, протянула руку с выражением недоверия на лице, Несущий Милосердие взлетел верх в её руку. Последнее мерцание пробежало по стали, и только после этого голубое свечение исчезло, и в комнате стало темно.
Но только на мгновение, потому что над нашими головами появился маленький световой шар: свет Зокоры, который по сравнению с тем, что она зажигала обычно, казалось, лишь тлел. В мелкой пыли, что осталась от нечестивицы, лежал расколотый надвое маленький чёрный диск, и пока я смотрел, он рассыпался.
― Это было неожиданно! ― прокомментировала Зокора, устало прислонившись к оплавленной стене. Она посмотрела на Серафину и в недоумении покачала головой. ― Изгоняющий меч, как раз когда он нужен! Должно быть, боги действительно на нашей стороне. ― Она улыбнулась. ― Если бы клинок ещё оказался Гибелью Страха, у меня не было бы больше причин для жалоб.
― Как ты узнал? ― тяжело дыша, спросил Варош, с трудом взводя арбалет. Я был рад видеть, что внешние признаки слабости снова покинули его: он был так же молод, как и прежде. ― Ты ещё пытался помешать Дезине бросить последний камень. Почему?
― Мы с Серафиной уже видели этот портал, ― рассказал я им. Вытерев кровь с носа и пыль с лица, я протянул руку, и Искоренитель Душ прыгнул ко мне. Я устало указал рукой в сторону окна из толстого кварцевого стекла, которое было едва заметно в свете Зокоры. ― Через окно мы наблюдали сражение между этими двумя. ― Я осторожно отошёл в сторону, стараясь не сломать ещё больше костей Совы. ― Сова удерживала проклятую здесь, в этом портале, и мне казалось, что в ней ещё теплится жизнь, по крайней мере, воля.
― Пока не пришли мы, ― заметила Серафина, с изумлением изучая меч. ― Должно быть, она разрушила линии портала, чтобы помешать нечестивице сбежать. Я могу её видеть, эту Сову. Её звали Анис, и ей было всего двадцать лет, когда её настигла судьба.
― Дезина захочет услышать о ней, ― тихо промолвил Варош.
Я посмотрел вниз на коричневые кости. Она была миниатюрной женщиной. Что заставило человека принести себя в жертву, наложив на себя вековое проклятье?
Я осторожно собрал кости в кучку и накинул на них тяжёлую мантию. Те места, что не сгорели и не расплавились, были в прекрасном состоянии даже по прошествии столького времени.
― Она получит храмовую службу, ― объявила Серафина. ― Даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни.
― Правильно, ― заметил Варош, который к этому времени тоже встал. Он шагнул к двери, которая изнутри была облицована камнем. Некоторые из них потрескались и расплавились, обнажив сталь, преграждавшую нам путь. ― Сольтар примет её с милостью… Но сначала мы должны выбраться отсюда. ― Он посмотрел на меня. ― Дверь заперта или просто искривилась?
― Заперта. Тяжёлыми засовами, которые мы не сможем сломать.
Я огляделся, рисунок у наших ног был повреждён двумя глубокими зазубринами: через этот портал мы больше не сможем вернуться назад. Зато здесь всё ещё лежали портальные камни. Я запомнил комбинацию и собрал их, кроме одного, который был сломан.
― Может, Искоренитель Душ сможет нам помочь, ― заметил я, снова доставая свой меч. ― Он достаточно острый, чтобы прорезать стальные доспехи.
― Может, доспехи и сможет, но эта сталь толщиной в руку, ― прокомментировал Варош.
Тем не менее я приставил Искоренителя Душ к тому месту, где должны были находиться засовы. Лезвие медленно проникало внутрь, и я почти чувствовал его оскорбление за того, что так злоупотребляю им.
― Похоже, это работает, ― заметил Варош.
― Да, ― тяжело дыша, согласился я. ― Но это займёт много времени, а я почему-то чувствую себя слабым. Это не тёмная сила проклятых, здесь внутри что-то другое.
― Это воздух, ― приглушённо ответила Зокора, прижимая рукав одежды к лицу. ― Он старый и спёртый. Мне не нравится то, что мы здесь вдыхаем, воздух наполнен пылью рассыпавшихся в прах тел.
― О, ― сказал я и тут же чихнул. Уж лучше бы она не упоминала сейчас об этом.
Снаружи что-то с громким лязгом ударилось о дверь, и я отпрянул назад, чуть не порезавшись о лезвие Искоренителя Душ. За кварцевым стеклом появился свет и смутно различимое лицо. Затем последовали тяжёлые удары молотком. Тем не менее, потребовалось время, прежде чем петли двери заскрипели, и внутрь ворвался свежий воздух.
38. О лошадях и людях
― Я ничуть не удивлён, что это вы, ― проворчал алданский заведующий снаряжением, хмуро глядя на полку в маленькой передней. Она упала, разбросав по полу десятки шлемов. — Ударная волна сотрясла всю оружейную и сбросила меня с кровати. Я чуть не умер тысячью смертей от испуга, пока не решился заглянуть внутрь, и тогда узнал вас. ― Он осторожно посмотрел через полуоткрытую дверь в портальную комнату и удовлетворённо кивнул. ― По крайней мере, вы освободили Сову, кем бы ни был этот бедняга.
― Её звали Анис, ― отозвалась Серафина. ― Вы не могли бы сложить её кости в хорошую коробку?
― Да и сделаю это с почтением, ― ответил сержант Меча, с любопытством разглядывая Вароша и Зокору, а затем повернулся ко мне и выгнул бровь. ― Вы все выглядите так, будто вас затоптал морж.
― У моржа нет ног, следовательно, он не топчутся, ― прояснила Зокора. ― Ты загородил выход.
Над оружейной находились апартаменты, которые я занимал несколько недель назад, но мы решили не идти туда. Здесь, рядом со складом, также была насосная, где мы могли смыть с себя пыль, кровь и грязь. Два Морских Змея по очереди стояли у колонок, постоянно наполняя новые вёдра. Мы узнали, что чистая вода стала дефицитом.
