– Шранк! Таррэн и Тир на тебе! Элиар, прикрой девочку!! И головы… головы берегите!! Они сейчас сорвутся!!
Гончая всполошилась вовремя: длинные шипы, которыми были усеяны стены от пола до потолка и которые уже успели вытянуться до размеров небольших стрел, внезапно задрожали, будто их раскачивала невидимая рука. Затем странно скрипнули, разом покачнулись…
– Мама… – прошептала Мелисса, уставившись на них, будто завороженная.
– На пол! – рявкнула Белка, даже не обернувшись, и Элиар немедленно подхватил девушку, властно роняя на сухую траву, а потом выпрямился на широко расставленных ногах, готовый до последнего закрывать собой и ее, и замерших в полной неподвижности магов, что все еще отчаянно пытались вернуть царственного сородича. Остальные сомкнулись тесным кругом чуть поодаль и выжидательно замерли: что Старейшины, что Хранители, что простые воины, взятые с собой высокими ллерами вместо телохранителей. Все они, как один, сейчас ощетинились, сгрудились в центре, настойчиво закрывая собой повелителя. А заодно, его младшего сына, совсем юного внука, его удивительно привлекательную невесту и даже проклятых смертных, которых Линнувиэль так некстати привел из Пределов.
Белка даже глазом моргнуть не успела, как остроухие заключили их в плотную коробочку. Иттираэля, все еще пытающегося что-то исправить, затолкали в самую глубину, но остальные Хранители не рискнули прятаться за чужими спинами – сжав кулаки и сосредоточенно прищурившись, приготовились помогать. Аттарис, тем временем, незаметно протолкался поближе к Шранку и, коротко переглянувшись с удивленно обернувшимся Воеводой, без лишних слов занял место за его левым плечом – весьма почетное место верного напарника, которое до недавнего времени занимал один дурной, наглый, любящий скалить зубы Лис. Чужое место, до которого остроухому болвану еще расти и расти.
Но Шранк не успел отпихнуть дурака подальше, потому что именно в этот момент ядовитые шипы, злорадно скрипнув, наконец, сорвались со своего ложа и с бешеным свистом ринулись вперед. С такой невероятной скоростью, что если бы здесь оказались смертные, всех без исключения нанизало бы на тонкие прутья, как на острые пики. Но с эльфами не прошло: имея феноменальную реакцию и поистине звериную живучесть, Перворожденные лишь зло сузили глаза и, сверкнув одинаковыми парными клинками, слаженно отмахнулись.
Воздух на долгое мгновение наполнился тяжелым гулом летящих "пик", тихим шелестом отбрасываемых в стороны ножен, мягким звоном эльфийской стали и резкими звуками безжалостно разрубаемого дерева. Где-то в стороне, у самых стен, дружно вспыхнули несколько огненных цветков ядовито зеленого цвета, в которых мгновенно сгорела чуть не половина живых снарядов. Правда, и тех, что сумели долететь, с лихвой хватило, чтобы усеять пол острыми щепками, настойчиво втиснуться между горячими телами и больно клюнуть самых неосторожных. Тогда как остальные, позабыв про почтение к живому дворцу, остервенело сражались за свои бессмертные жизни.
От Перворожденных не раздалось ни одного лишнего звука. Ни стона, ни вскрика, ни сдавленного проклятия. Даже тогда, когда несколько импровизированных копий прошили двоих наиболее невезучих насквозь, еще одного пригвоздили к полу, а семерым опасно поцарапали грудь и ноги. Из Хранителей не пострадал никто – их слишком хорошо защищали, Совет также обошелся без потерь, а до Белки и Таррэна вообще не долетело ни одного мало-мальски опасного шипа.
– Неплохо, – хмыкнула она, довольно оглядывая щедро удобренный обломками пол. – Надо же, иногда и от Темных бывает польза. Шранк, прикроешь?
– Как всегда, – хмуро отозвался Воевода. – Сколько надо времени?
– Минут пятнадцать, полагаю.
– Хорошо, постараюсь тебе их дать.
– Только никакого геройства, понял?! Мне твой теплый труп нравится гораздо меньше, чем разбойная, но живая физиономия. Да и рыжий без напарника расстроится.
– Разумеется, – буркнул Страж, неприязненно покосившись на заинтересованно дернувшего ухом Аттариса. – Ведь тогда этому гаду не над кем будет измываться.
– Ничего, дашь разок в зубы – он и успокоится. На время, правда, но зато с ним никогда не бывает не скучно. Верно, ушастый?
Целитель удивленно округлил глаза, явно не веря, что обращаются именно к нему, но Белка незаметно кивнула, подтверждая, что он не ошибся. А потом быстро подошла, пристально взглянула прямо в раскосые зеленые глаза, отчего-то насмешливо хмыкнула и, бесцеремонно хлопнув эльфа по плечу, кивнула.
– Хорошо, что живой остался, но ПОСЛЕ нам с тобой придется ОЧЕНЬ серьезно побеседовать. Сечешь, ушастый?
Аттарис досадливо сморщился.
– Я не ушастый.
– Мне лучше знать. Кстати, что там на самом деле произошло с нашим рыжиком?
– Да в общем… живой ваш рыжик, – осторожно ответил он. – В сознании и вполне здоровый. Только малость… гм, не в себе. Так, что сразу даже не узнать.
– Это я как раз вижу и еще спрошу за такие выкрутасы. Но сейчас меня больше интересует, что случилось по пути сюда? Как он вообще позволил себя ранить? Да еще и детей под удар подставил!
– Засада, – виновато опустил голову эльф. – С парой дюжин гвардейцев личной стражи его сводных братьев и высшим магом в придачу. Робсил, разумеется, не при чем, но у него тоже оказалась змея в кармане – выследила вашего друга по амулету. Только и успел, что прикрыть детишек, а потом схлопотал огненный шар на грудь, после которого его еще и проткнули насквозь. Для гарантии, так сказать. Даже не знаю, как выкарабкался.
Белка странно пожевала губами.
– Ладно, учту. Будет время, душу из тебя вытрясу, а пока… Шранк, пусть этот тип с тобой потопчется, а то кажется мне, что сюда скоро всю местную живность запустят, желая нами закусить… ого! Вторая волна, однако! Ты только погляди, что творят!
Воевода быстро обернулся и едва не выматерился вслух, заметив, что стены Тронного зала снова изменились и грозно ощетинились новым рядом острейших шипов – таких же длинных, острых, неимоверно прочных и с легкостью прошивающих даже хваленые доспехи Перворожденных (тех, кого успели задеть в прошлый раз, пришлось на руках утаскивать вглубь безопасной территории!). Они хищными жалами уставились на бывших хозяев Темного Леса, к которым вдруг воспылали резкой нелюбовью, злорадно выдвинулись на середину длины, как раньше. Но теперь теснились гораздо ближе, плотнее друг к другу, явно увеличив свое число раза в два или три. Хотя даже это не было главным.
Белка, первой заметив неладное, неожиданно посерьезнела.
– А вот это уже плохо.
– Твою мать! – шепотом ругнулся Шранк, вычленив среди переплетения живых ветвей второй ряд уже готовых к атаке шипов. А за ним – третий, четвертый… – Кажется, нас собираются превратить в подушечки для иголок!
