А потом я приеду на улицу Менял, где во дворе неприметного дома меня будет ожидать колесница, запряженная четверкой выносливых коней, и отправлюсь в долгое путешествие на закат.
* * *
Во двор я влетела галопом, бросила лошадь у входа в конюшню и рысью побежала наверх, в свою комнату, выкрикивая на ходу:
– Мне-ейвис! Мнейвис, ты где?
Мнейвис – одна из моих служанок. Мне требовалась именно она, так как Мнейвис выгодно отличалась от прочих околачивающихся в доме девиц наличием некоторой сообразительности.
– Бегу, госпожа! – донеслось до меня откуда-то из глубин огромного дома. – Уже бегу!
Мнейвис действительно старалась изо всех сил, но пробежать по длинным коридорам из одного крыла дома в другой – дело нешуточное и долгое. Так что, когда она добралась, то застала очень странную картину: я прыгала на одной ноге, пытаясь одновременно натянуть шаровары, а свободной рукой выдергивала из ушей длинные болтавшиеся серьги. Разумеется, ничего не получалось.
– Госпожа… – растерянно начала Мнейвис, застыв на пороге.
– Молчи, не перебивай! – я наконец справилась с серьгами, после чего смогла вплотную заняться треклятыми штанами. И за что мне только такое наказание? – Я уезжаю. Надолго. Возможно, навсегда. Вон там стоит шкатулка, можешь взять ее себе. Если захочешь продать, что в ней лежит – сходи на Чистоганную, к ювелиру Дженго. Скажешь, что от меня, шемит предложит хорошую цену… Поняла?
Мнейвис закивала и уставилась на меня преданным взглядом.
– Когда хозяин вернется и спросит, где я – говори, что хочешь, но чтобы походило на правду, – я затянула пояс и с сожалением подумала, что в Аквилонии сейчас осень. Чего не люблю больше всего – так это холода и сырости. – Скажешь, будто приехали какие-то люди и увезли госпожу. Причем та отбивалась и вопила…
– Тогда бы все услышали, – здраво заметила Мнейвис. – И не позволили увезти госпожу против ее воли.
– Да, – согласилась я. – Ладно, скажи, что я сама с ними пошла. И очень обрадовалась. Запомнила?
– Конечно, – затрясла кудряшками Мнейвис и вдруг жалобно спросила: – Госпожа Хилена… А куда ты?
– Далеко, – я хмыкнула и вытащила со дна сундука длинный и узкий меч в потертых кожаных ножнах. Вообще-то я могла прекрасно обойтись и без него, но лучше предусмотреть любые сложности. Ехать мне далеко, а если в Аквилонии еще и какие-то неурядицы, то на дорогах наверняка беспокойно. Служанка, увидев оружие, ойкнула. – Не волнуйся, меньше знаешь – крепче спишь. Всего хорошего, Мнейвис.
Не дожидаясь ответа, я выскочила за дверь и побежала вниз. Кажется, мне предстоит захватывающе интересное дело, а я совсем недавно убивалась, что помру со скуки!
Лошадь стояла на прежнем месте. Проснувшийся и выбравшийся во двор конюх с недоумением уставился на меня, видимо, не признав в промчавшемся мимо подростке-мальчишке хозяйку. Я не стала задерживаться и растолковывать, в чем дело, запрыгнула в колесницу и стегнула бедную кобылку, не привыкшую к таким скачкам. Мы вылетели за ворота, и я без всякого сожаления подумала, что никогда больше сюда не вернусь. Невелика потеря. Мне всего лишь требовалась укромная нора, где можно пересидеть опасность.
…Седьмой дом по улице Менял встретил меня тишиной, быстро распахнувшимися створками ворот, и поездкой через несколько соединенных друг с другом внутренних дворов. Я начну свой путь, выехав из ворот дома по совершенно другой улице, а моя колесница и лошадь бесследно исчезнут. Я не знаю, кому принадлежит этот дом и как зовут человека, встретившего меня в очередном дворе. Знаю только, что он, как и я, служит короне Немедии, и что его прозвище – Сторож. Думаю, ему обо мне известно не больше, если не меньше. Я для него всего лишь человек, приславший сообщение, что ему необходимо как можно скорее покинуть Ианту.
Мой экипаж куда-то увели, затем во двор с топотом ворвалась упряжка из четырех соловых коней, с легкостью тянущих за собой тяжелую дорожную колесницу. Колесницей довольно умело управлял молодой парень. Он остановил коней в центре двора, спрыгнул, коротко поклонился мне и ушел.
– Это – твое, – наконец заговорил Сторож, указывая на фыркающую упряжку. – В колеснице лежит запас провизии на пару дней, арбалет с стрелами и теплые вещи. Вот подорожная и деньги, – мне вручили плотно скрученный свиток, обвязанный кожаным шнурком, и глухо звякнувший тяжелый мешочек. – Куда едешь, на закат или восход?
– На закат, – ответила я.
– Тогда сможешь поменять лошадей на границе или в Шамаре. Тебе нужно еще что-нибудь?
– Зеркало, – невозмутимо сказала я. Сторож не удивился, только уточнил:
– Большое, маленькое?
– Большое. Не беспокойся, я не повезу его с собой.
– Сейчас принесу, – он ушел и вскоре действительно вернулся с серебряным полированным зеркалом в резной деревянной оправе. Я установила его на коновязи и заглянула внутрь. С блестящей поверхности на меня смотрела довольно хорошенькая, но ничем особым не примечательная девица лет двадцати с наивными голубыми глазками и светлыми локонами.
– Всего хорошего, – сказала я госпоже Хилене. Затем зажмурилась и принялась сосредоточено вспоминать свой настоящий облик. Этому замечательному трюку я научилась не так давно, а состоит он в том, чтобы представить на месте своего лица другое, такое, какое тебе требуется. У меня есть небольшой врожденный дар внушения, и с его помощью я создаю себе любую внешность. Госпожа Хилена, на мой взгляд, не отличалась особой притязательностью, хотя в Ианте многие находили ее «очаровательной»…
Когда я открыла глаза, зеркало послушно отразило именно мою физиономию. Ту, с которой я явилась на свет, и с которой когда-нибудь отправлюсь в путешествие по дороге без конца. Отражение ехидно ухмылялось.
Некоторые утверждают, будто я похожа на кошку. Желающие поссориться со мной непременно добавляют: «На драную кошку с шадизарской помойки». К семейству кошачьих я отношусь с большой симпатией, а потому подобные намеки меня не слишком задевают.
– Спасибо, – я вернула Сторожу его зеркало. Превращение пухленькой блондинки в поджарую особу с темно-каштановыми волосами и чуть раскосыми глазами светло-желтого цвета его совершенно не заинтересовало. Ну и отлично. Путешествовать я предпочитаю в своем настоящем облике, хотя мой муж постоянно твердит, что это может быть опасным. Но еще опаснее, по-моему, по дороге забыть о необходимости поддерживать поддельную внешность и изрядно напугать окружающих внезапной переменой.
Я забралась в колесницу, разобралась с поводьями и легонько подхлестнула обрадовано заржавших лошадей. Перед нами распахнулись ворота, затем мимо стремительно замелькали начавшие оживать улицы, прогудел под копытами лошадей мост через канал, соединенный с Красной рекой, и вскоре мы выбрались на дорогу, ведущую к закатным границам королевства. И почему только двести лет назад тогдашний король – кажется, Фульк Четвертый – пожалел денег на участие в строительстве Дороги Королей? Насколько бы мне сейчас было проще… Конечно, дороги в Офире неплохие, однако ехать-то мне предстоит дня четыре или пять, почти без остановок и с утра до вечера. Надеюсь, лошади выдержат.
