Не так давно в этих руинах гнездилась армада нечисти, собравшейся во всех концов Адры. Мы прислушивались к малейшему шороху, но все было тихо, порыв ветра доносил запах не вони разлагающейся плоти, а просто сухого воздуха и слегка нагретых на осеннем солнце камней.
Продолжая сторожко вслушиваться, мы вошли в Мертвый Город и зашагали меж руин. Я бережно поддерживал Киру, которая еще с трудом передвигала ноги. Перед нами над самой землей плыла в воздухе Сабри, следуя за Юркасом словно на привязи. После того, как ученик провел несколько дней в попытках расколдовать безмолвную статую, я уговорил его забрать валькирию с собой.
Не встретив никакой опасности, мы расположились на привал возле знакомого монумента с драконьим всадником.
— Давай знакомиться? — сказал я Кире, когда Юркас в стороне принялся водить руками над окаменевшей Сабри-Ойей.
Девушка улыбнулась. Ее милое личико еще оставалось довольно бледным, но она уже не пошатывалась и могла нормально поесть. Снедью нас обеспечил мой ученик, прямо на лету зажарив косяк улетающих на юга уток.
— Меня зовут Аватар, — я протянул руку.
— Меня зовут Кира, — протянула она ручку в ответ. Потом помолчала и грустно произнесла: — Мне много чего придется постигать заново…
Помимо воли я задержал хрупкую ладошку в своей руке, глядя в черные глаза Киры.
Надо же как все обернулось. Могучий герой, гроза орков и ужас кочевников, Конрад Воитель, которого я знал давным-давно, на самом деле оказался не так прост. Даже я не подозревал, что наследником трона Эрании на самом деле окажется девушка, да еще такая симпатичная.
Хотя, может ничего странного в этом нет. Ведь Наварро Шестой четыре года назад оставил в окрестностях Запретной Долины корзинку с младенцем. А дитя вполне может быть как мальчиком, так и девочкой. Это в мире прошло четыре года, а в Долине, течение времени в которой регулирует сам Гаркин, миновало с тех пор аж двадцать пять лет. За эти годы маг-отшельник вполне мог замаскировать Киру в Конрада. Или такое действие оказывал Нефритовый Стержень?
Все эти мысли пронеслись в моей голове, пока я держал в ладонях и никак не хотел отпускать ручку Киры. Но она наконец более настойчиво потянула пальцы на себя и мне пришлось разжать руки.
— Мне следует теперь бояться даже мышей? — задумчиво спросила девушка.
— Ну, не все женщины громко визжат при виде мыши. Вон Сабри, к примеру, та не боится даже крупных зверей типа василисков.
Надо же, как Гаркин всех обманул. Надо будет к нему в гости заглянуть как-нибудь, выпить по чашечке кофе и обсудить все наши проблемы. Пусть он и не пускает смертных в свою обитель, но Великому Магу уделить внимание обязан.
А пока нам следовало спешить, чтобы успеть к решающей битве за Эранию.
Едва я поднялся, как смог расслышать, что невдалеке шуршит каменная крошка. Мой ученик увлеченно размахивал руками и что-то бормотал, расхаживая вокруг бесчувственной валькирии.
— Юркас, атас!
— Чего ты сказал, Учитель?
— Будь наготове, кто-то подбирается.
Парнишка беспечно махнул рукой и снова принялся упражняться в оживлении статуи. Что-то он в последнее время стал слишком самоуверенным, надо его заставить как-то поотжиматься пару тысяч раз.
Из-за груды камней не таясь вышел старик, показавшийся мне смутно знакомым. Только когда мы его видели в последний раз, у него была облезшая кожа с выступающими наружу костями черепа. Сейчас он в руках держал несколько зеленых веточек.
— Здравствуйте, люди добрые! — сказал Старец.
— Здравствуй, — ответил я. — Заходи, отведай с нами жареной утятины. Мы в долгу перед тобой.
— А кто вы? — спросил Старец. — Я ничего не помню, только знаю, что должен делать.
— И что же ты тут делаешь?
— Многие нашли здесь вечный покой, — Старец обвел рукой, показывая на камни. — Я знаю, что сам могу упокоиться лишь тогда, когда все вокруг усажу деревьями и цветами.
— Нелегкая у тебя задача, Старец, но благородная. Юркас, иди сюда. Только попробуй чавокни мне.
Когда мы уходили, Старик провожал нас благодарным взглядом, стоя возле высокой горки с желудями и семенами различных цветов.
Через пару дней мы собирались выйти из леса, по которому несколько месяцев назад галопом убегали от орков. Еще осталось пересечь Ногайские степи — и мы уже почти возле Южных уделов, если они еще держатся.
Я надеялся, что после усыпления Зла шаманы растеряли большую часть Силы и войска Эрании остановили навалу зеленокожих. В противном случае все наши старания окажутся напрасными.
Мои орочьи сапоги спокойно мерили усеянную первыми желтыми листьями тропу, а сам я любовался станом Киры, которая грациозно шла передо мной. Она по старой привычке предпочитала возглавлять наш отряд, а я не возражал. В руке девушки покачивалась клетка с Пушистиком, которого я не забыл прихватить из Логова.
На ночлег мы остановились неподалеку от оврага, где случилась схватка с воинами вереска. Уже ничто не напоминало о тех событиях, дикие звери скрыли все следы оставшихся здесь тел.
Мы с Кирой увлеченно болтали у костра, а Юркас по-прежнему возился с валькирией.
— Неужели мне больше не придется носить меч? — глядя на огонь, спросила моя очаровательная спутница.
— Я не понял — ты сожалеешь или радуешься?
— Сама еще не знаю… Слушай, а ты умеешь танцевать?
Я немного растерялся от такого вопроса.
— Ну, как тебе сказать? Подергаться под музыку смогу, наверное.
— А мне хочется, чтобы все вокруг сияло от света свечей, чтобы музыка звучала и много-много людей! И все кружатся, взявшись за руки…
До меня донеслись слова Изначальной Речи, изливавшейся из уст моего ученика. Пришлось отрываться от Киры, нехотя вставать и идти к нему.
Парнишка ходил туда-сюда перед безмолвной Сабри и бил себя ладонями по щекам.
— Ну, и что произошло? — спросил я.
— Я плохой маг!
— Скажи это Магистру Пангассиусу и остальным архимагам. Да ты теперь любого из них заткнешь за пояс одним движением руки. Представляешь — Магистр Пангассиус торчит у тебя за поясом…
— Я бездарь и ничтожество!
— Ты мой ученик. Очень способный. С твоей помощью мы остановили Зло. Твое имя войдет в легенды Адры и…
— Все к хрену! Что проку от магии, если я не могу вернуть ее?!
Я думал, он сейчас расплачется, в глазах стояла совсем детская обида.
Он сжал кулаки и ушел прочь. Наверное, плакать. Я не стал его останавливать, пусть побудет в одиночестве, разберется в своих чувствах.
Когда я вернулся к огню, Кира уже дремала, привалившись к жесткому бревну. В ее руках угрелся Пушистик, который при моем появлении настороженно приподнял уши и посмотрел добродушным взглядом, от которого становилось не по себе. Однако Кира приказала меня и Юркаса не трогать, а остальным нечего подбираться к мирно спящим путникам.
