— Я не верю, что это конец, — словно не слыша его, повторила Вероника. — Не верю, что это все. Должно быть еще что-то…
В этот момент у Вероники возникло неприятное ощущение рассеянности и головокружения; она опустила голову и тяжело привалилась к покатой стенке броневика — первые признаки приближения габбро всегда захватывали человека исподволь, незаметно; однако опыт заставил Веронику мгновенно собраться и насторожиться. Она прижала руку к лицу и поняла, что из носа потекла кровь.
— Габбро, — ответил Ладшев на ее невысказанную мысль, и в следующее мгновение по лагерю прокатился вой сирены.
— Внимание! Тревога! — послышался из громкоговорителя глуховатый бесстрастный голос Остапенко, сменившего Багрова в фургоне связи. — Всем срочно занять места в машинах и покинуть зону нападения.
Все бросились врассыпную, мгновенно забыв про разговор.
Порядок действий на случай нападения был расписан четко и многократно отработан всеми обитателями лагеря в ходе учебных тренировок и предыдущих атак габбро. Принцип состоял в том, чтобы под прикрытием огня дежурных артиллеристов в кратчайшие сроки загрузиться в броневики — во избежание давки каждый обитатель лагеря был закреплен за строго определенной машиной, за которой на случай каких-либо проблем следовал грузовик-дублер — и опять же не прекращая огня покинуть зону нападения, рассредоточившись по территории на максимальном удалении друг от друга, поскольку опыт показывал, что мелким целям габбро предпочитают скопления наибольшего числа людей.
На практике же незамысловатые инструкции превращались в непредсказуемую и смертельно опасную полосу препятствий, поскольку габбро атаковали с невозможной для человека скоростью и необъяснимой прозорливостью. Вероника не успела обогнуть броневик, как громкоговоритель бесстрастно объявил:
— Пошел сигнал из-под земли! Рулите осторожнее, сейчас начнет трясти.
Кто-то бросил ей автомат, кто-то метнулся мимо, Комендаров рванул дверцу машины, и в этот момент жуткий подземный толчок свалил Веронику с ног, а над головой ослепительной цветной вспышкой развернулось четвертое измерение. Стало светло, как днем, и вместо пустынной степи, присыпанной мокрым мартовским снегом, старателей обступили самые неожиданные и поразительные видения. Вероника впилась взглядом в землю, стараясь абстрагироваться от миражей; в ушах сразу зашумело, нарушилась координация движений, но мираж потянулся прочь, вновь уступая место вечернему полумраку реального мира. Беспорядочно поползли лучи фар от разъезжавшихся по сторонам машин, послышалась ругань, крики и стрельба. Подняв голову, Вероника увидела, как броневик медленно оседает в разлом земли, и застонала. Затем она скорее почувствовала, чем заметила пикирующую на нее тварь, машинально откатилась в сторону, вскочила на ноги и бросилась к запасному грузовику. В свете прорезавших темноту прожекторов черный силуэт установленного на машине пулемета развернулся в ее сторону, и грохот длинной очереди смешался со скрежетом каменных крыльев у нее над головой. На Веронику посыпались каменные осколки. Охнув, девушка пригнулась, но в следующее мгновение выросшая прямо перед ней тварь цепко схватила ее в охапку. Девушка хотела оттолкнуть ее, но у габбро была неумолимая хватка. Вероника закричала, пытаясь увернуться от раскрывшихся челюстей.
Внезапно раздался какой-то новый звук, похожий на отдаленный холодный звон, и мелькнула белая вспышка. Габбро неожиданно отпустила Веронику. Девушка свалилась на землю, поднялась и, не раздумывая, бросилась прочь. Впереди послышался шелест каменных крыльев, Вероника дала по приближавшемуся неясному силуэту автоматную очередь, но вынырнувшая сбоку вторая тварь полоснула ее клешней по бедру и швырнула на землю. Изо всех сил пнув тварь здоровой ногой, Вероника нажала на спусковой крючок. Габбро отшатнулась. Неловко поднявшись, Вероника пробежала несколько шагов, увернулась от клацнувшей над головой клешни, и в глаза ей брызнул свет фар.
— Беса, давай сюда! — услышала она голос Ладшева, рядом взвизгнули тормоза, и, расстреляв еще одну тварь, Вероника подбежала к протянутым из кузова рукам. Где-то в высоте снова прошелестел музыкальный звон, и за бортом грузовика, мелькнув в серебристых бликах, рухнула каменная тварь. Ладшев втащил девушку в машину.
— Что происходит? — прохрипела она.
— Не знаю, — коротко ответил он и перегнулся через борт грузовика: — Поехали!
Машина тронулась с места, но в следующий момент раздался звон лобового стекла, и грузовик резко остановился; набившиеся в кузов люди попадали на пол. Спикировавшая на кабину водителя габбро размахнулась клешней.
— Вот черт! — процедил Ладшев и поднял автомат, хотя было ясно, что выстрелить он не успеет.
На этот раз Вероника отчетливо увидела, как яркая белая вспышка разделилась на несколько серебристых стрел, веером рассеявшихся вокруг габбро и пропавших в пустоте; в следующее мгновение тварь без видимых причин развалилась на куски.
— Поверить не могу… — прошептала Вероника.
Ладшев огляделся по сторонам. Четвертое измерение исчезло, вместо ярких миражей к свету фар примешивались холодные прозрачные сполохи, а к стрекоту каменных крыльев и грохоту выстрелов добавился какой-то неясный гул и ненавязчивый мелодичный звон. У Ладшева мелькнула мысль, что надо прекратить стрельбу, когда послышался крик Комендарова:
— Не стрелять! Не стрелять!!
— Прекратить огонь! — рявкнул в свою очередь Ладшев.
К этому моменту все уже заметили, что происходит нечто необычное. Как только стрельба вразнобой смолкла и частично разъехавшиеся машины нерешительно замерли, стало видно, что по лагерю, как северное сияние, бегут длинные ленты прозрачного света; мимо старателей то и дело прокатывались причудливые шумы и словно бы отдаленные голоса, а вокруг стоянки, то приближаясь, то удаляясь, блуждал вполне обыденный рев мотоциклетного двигателя.
Вероника и Ладшев переглянулись.
— Кто-то гасит их снаружи, — прошептал Ладшев, и словно в ответ на его слова невидимый мотоцикл внезапно развернулся в сторону лагеря, перелетел через два оказавшихся на его пути броневика и приземлился среди машин, заложив крутой вираж. На мотоцикле сидела молодая девушка с волнистыми пепельными волосами длиной до колен, в кожаных сапогах до бедер и с излучавшим нестерпимо яркий свет громоздким каменным арбалетом в руке.
— Не стрелять, не орать, не глазеть, не метаться! — звонко крикнула она. — Всем оставаться на своих местах! — с этими словами она крутанула зажигание и заложила между фургонами замысловатую петлю, стреляя при этом, казалось, одновременно во все стороны. Белые стрелы разлетались в темноте снопами, как искры; старатели застыли — не столько из-за предупреждения, сколько от растерянности. Девушка принялась гонять по лагерю, повсюду, как молнии, посыпались яркие вспышки, атмосфера наполнилась неясным перезвоном и гулом, и одна за другой начали распадаться каменные фигуры габбро, казавшиеся до этого неуловимыми смертоносными тенями. Требование сохранять неподвижность оказалось неслучайным: нередко таинственное оружие уничтожало тварей буквально на расстоянии дыхания от жертв, но возникавшие из пустоты гулкие протуберанцы аккуратно огибали людей, поражая только габбро. Никто не успел опомниться, как сражение было закончено; нападение прекратилось так же внезапно, как началось.
