Огня у нас не было, но я знала, что в любом случае Тсали предпочтёт сырую рыбу. Я же с отвращением смотрела на куски, которые он положил передо мной, но понимала, что съесть их придётся, если я не хочу полностью ослабнуть. Решив так, я заставила себя откусить немного жёсткой плоти и принялась жевать её, после чего, давясь, проглотила недожёванную. Что ж, пусть это станет первым испытанием для будущего воина, ибо с Лайдан и её окружением мне теперь придётся разговаривать только языком вражды.
Над головой моей раздался резкий вскрик, и я чуть не выронила кусок рыбы, от которой только что пыталась откусить. Сверху на меня пикировала птица с открытым клювом, чтобы отобрать у меня пищу.
Оперение её выглядело таким же серым, как пасмурное небо, но вокруг глаз пылали огненные круги, да и сами глаза отливали красным цветом, так что создавалось впечатление, будто птица смотрит на мир через огненные очки. Ничего подобного я прежде не встречала. Мгновенно я напрягла память, мобилизовала внутреннее чувство, избитое и израненное недавно пережитым, но ничто не сигнализировало об опасности. Да, это хищная птица, но ею движет природная сущность, а не приказы Тьмы.
На крик птицы прилетела ещё одна и склевала рыбьи потроха, выброшенные Тсали. Я снова порылась в памяти и пришла к убеждению, что никогда в жизни не видела таких птиц. И всё же…
Взмахи их желтовато–серых крыльев, горячая краснота вокруг глаз не давали мне покоя. Я вскочила, сжала пальцы в кулачки и, прижав их к груди, неожиданно воскликнула:
— Найнутра!
Голос мой заглушил отрывистые крики птиц.
Что это — Найнутра? Чьё–то имя? Название местности? Стремясь найти ответ, я открыла свой мозг и стала зарываться в него всё глубже и глубже. Раньше я позволяла себе такое только под контролем Леди Дагоны. Здесь же, сейчас, на чужой земле, я подвергала себя огромной опасности, убрав все защитные барьеры, но об этом я почему–то не думала. Мне нужно было докопаться до сути.
Найнутра… Туманный образ витал передо мной, но он был слишком расплывчат, и я дала приказ своей древней памяти сосредоточиться. Что же это такое — Найнутра?
Голова моя стала кружиться, мысли сделались отчётливей, и возбуждённое любопытство пересилило осторожность и страх.
Нечто смутное предстало перед внутренним взором, чья–то фигура в ореоле красноватых тонов, таких же, как «очки» на глазах птиц. Если бы только пригасить это ослепительное сияние и увидеть чётче… И вдруг меня осенило.
Найнутра — не имя, не название местности, это — Сила! Но только чья — Тьмы? Зачем же в таком случае я её призываю?
Однако интуиция подсказывала мне, что Найнутра не служит Тьме, как не служит и Свету. Но кому же тогда? Какой–то третьей власти, обособленной от двух первых, непостижимой ни для той, ни для другой?
Я пыталась пробиться взглядом за сияющую оболочку. Постепенно она тускнела, как гаснут крути на воде от брошенного камня, и я почувствовала ответный позыв, импульс энергии: тепло, ещё теплее, горячо, совсем горячо…
Может, я и вскрикнула, но не отпрянула, как отдёргивают руку от горячего. Жар опалял меня, но в нём не было ярости, и я почувствовала, что Найнутра не враждебен мне, а просто очнулся ото сна или глубокой задумчивости, когда мой вызов потревожил его. Может быть, он — из Великих?
Если это так, то всё человеческое, что в нём когда–то содержалось, давно исчезло, и сейчас передо мной Сила в чистом виде, которую я не понимаю и не приемлю, настолько она чуждая…
Мысль промелькнула и исчезла, а вместе с ней ослабел и жар. Возникло новое ощущение: будто я стою в длинном коридоре и пытаюсь разглядеть фигуру, находящуюся в дальнем конце его. Фигура накапливала энергию, и жар отовсюду утекал в неё. Впрочем, сказав «она», я, вероятно, была не права. Возможно, эта Сила не имела пола, то есть являлась чистой Силой.
Возникло ощущение, что моя древняя память уже сталкивалась с этой Силой, пользовалась её услугами, но так давно, что нить, связующая нас, давно истлела, превратилась в прах…
Я открыла глаза и вернулась в безрадостное настоящее. Журчали холодные струи ручья. Небо оставалось таким же серым. Птицы исчезли. Тсали сидел на камне в своей излюбленной позе и глядел на меня изумрудными глазами. Я поймала себя на том, что всё ещё шепчу: «Найнутра…»
Мысленно я спросила у своего спутника:
«Тсали, кого олицетворяет эта Сила?»
Его голова качнулась, но не ко мне, а куда–то в сторону и вверх.
«Это — один из Великих. Он не относится ни к одной из рас, не рождён чьим–либо народом, живущим ныне. Он — один из тех, кто пребудет с нами до тех пор, пока народы не восстанут против Тьмы и не призовут его».
«Почему он явился мне?»
«Не знаю, девушка–Колдунья. Может быть, это только птицы…»
Он поднял голову и взглянул в небо.
«Давным–давно Найнутра стал отшельником и поселился в уединённой пещере в горах. С ним находились те, кому он открывал свой разум и сердце. Иногда они спускались к народам, обитавшим в тех краях, и становились Устами Найнутры, и к ним прислушивались даже адепты».
«Может, и я когда–то была Устами?»
Он покачал головой.
«Не задавай таких вопросов, девушка–Колдунья. У каждой расы, у каждого народа свои легенды. Если мы хотим прожить несколько жизней, то после каждой должны исчезнуть в очистительном огне, не так ли? Но в этом случае разве мы можем что–нибудь помнить? Не знаю…»
«Я видела Найнутру», — медленно сказала я.
В голове у меня внезапно прояснилось, мозг заработал чётко и ясно, будто в воздухе передо мной развернули свиток с непросохшими ещё чернилами, на котором начертал письмена хранитель Древнего Знания. Я искала это так долго. И я почувствовала, что глубинные ячейки мозга, которые я так безоглядно открыла, заполняются не коварным колдовством Лайдан, а мудростью веков.
Тсали встал передо мной, высоко подняв голову, увенчанную гребнем. Кожа его подёргивалась и трепетала, он был взволнован.
«Что же теперь, девушка–Колдунья?»
«Я сделаю то, что должна сделать», — ответила я.
Пошарив по берегу взглядом, я нашла длинную палку, отшлифованную водой и песком, побелевшую, хрупкую на вид, но совершенно прямую. Я подняла её и, как кистью кладут мазки на картину, нарисовала в воздухе то, что было вложено теперь в мой мозг. Цепь времён не должна прерываться. В пустоте сперва возникли слабые линии, потом они налились светом, обретая чёткость и форму.
Начертанные мною символы светились, как угольки в угасающем ночном костре. Я уронила палку и смотрела на них, пока с губ моих не сорвались звуки, напоминающие не связную речь, а резкий клёкот птиц, которые гнездились там, где находилась Сила Найнутры, а теперь прилетели поживиться остатками рыбалки Тсали.
