Рим-Са тут же развел бурную деятельность. Пара человек на лодке уплыли за остальными, часть людей была отправлена мародерствовать, а мы со стариканом сидели на середине бывшей площади и осматривали приносимые трофеи. Селяне при звуках моего голоса дрожали мелкой дрожью и, похоже, с трудом сдерживались, чтобы не дать немедленного драпака, а Рим-Са разве что только не светился от радости. Я же разглядывал добычу – хоть и бронзовые, но вполне приличные мечи, отличные стрелы, которыми не побрезговали бы и солдаты Айла, весьма неплохие кожаные доспехи и даже какие-то подобия кольчуг. Похоже, хара-нги были куда более продвинутым в технологическом плане племенем, и это наводило на всяческие размышления.
Деревню установили на старом месте, после чего дедуля объявил праздник в честь величайшей победы Народа Реки над извечным врагом и произнес длительную торжественную речь. Я к тому времени уже неплохо понимал язык вууль-ду и суть речи уловил – оказывается, божественный (видимо, это обозначение моего нового статуса) вовсе не прохлаждался и не захребетничал, как полагали некоторые малодушные, а, в предвидении сегодняшнего дня, изо всех сил готовился к битве. (Я удивился.) Правда, божественный полагал, что народ вууль-ду ему хотя бы чуть-чуть поможет… ну, хотя бы предупредит о нападении. Не то чтобы это ему было нужно – божественный и так все предвидел (я удивился больше), но такое отношение невежественных селян божественного сильно расстроило. Божественный гневается! После этих слов старик торжественно вытянул в мою сторону руку. Видимо, это означало мой выход, но я был настолько удивлен, что ограничился злобной физиономией. Этого, впрочем, вполне хватило, чтобы все племя в полном составе попадало на землю и принялось с истошным плачем каяться. Старикан, торжественно нахмурившись, выждал длительную паузу, потом заявил: «Но божественный прощает вас!» После чего мы всем племенем три дня пировали. Правда, все яства сводились к рыбе трех способов приготовления, а роль вина играл забродивший сок какой-то прибрежной травы с горьким вкусом. Дом мой вычистили и починили еще до начала праздника, и под вечер третьего дня Рим-Са заглянул ко мне. Я не удивился: поскольку максимум, что мог выдать любой другой селянин в моем присутствии, было «бара-ка», произнесенное дрожащим голосом, то роль камердинера автоматически досталась Рим-Са. И он частенько наведывался ко мне поинтересоваться, не возжелает ли сын Великой Орлицы чего-нибудь. Но на этот раз дедуля меня удивил.
– И как божественный собирается жить дальше? – спросил он вдруг, и мне послышалась в его голосе какая-то хитринка.
– Так же, как и раньше, – ответил я осторожно. После чего выяснилось, что жить, как раньше, уже не получится. Хара-нги вряд ли успокоятся, они хоть и отъявленные негодяи, но смелые и настырные люди. Они придут снова, с большими силами, и случится это довольно скоро. И к этому времени неплохо бы мне уже подумать, каким образом я буду претворять в жизнь пророчество.
Я задумался. Старикан смотрел на меня доброжелательным взглядом, и я решился. Я выложил ему почти всю свою историю, ну, разве что некоторые не слишком важные эпизоды выкинул. После чего дедуля меня в очередной раз сильно удивил – мои откровения ничуть его не расстроили, скорее даже наоборот. «Да знаю я, что никакой ты не сын бога, – отмахнулся он от меня, – ты просто человек из далекого могучего племени, и даже не сильно взрослый человек, хоть ты и выше любого из нас». Я опешил. «И я понимаю, что тебе мало дела до бед нашего племени, – продолжил старик, – но, сам подумай, в чьей роли тебе будет легче найти дорогу домой? В роли всеми почитаемого сына бога или в роли странного чужеземца, преследующего свои, мало кому понятные цели?» Я задумался. Старикану только это и надо было – заметив отстраненность в моем взгляде, он поклонился и поспешил убраться.
Некоторое время я не спешил что-либо предпринимать, но хара-нги и в самом деле не собирались успокаиваться. Причем подход их оказался куда разумнее, чем даже я мог предположить, – они подослали убийцу. Вообще-то мысль о таком варианте у меня в голове мелькала, но я ей особого значения не придал, уверенный, что поначалу хара-нги просто попытаются повторить набег, но уже с большими силами. Хорошо еще, я сторожилку ставил – окружать дом сторожевым заклинанием давно вошло у меня в привычку. После той знаковой битвы я подумывал ее снять, но без нее спать было неуютно, и я продолжал делать это заклинание. И к счастью – потому что, когда убийца хара-нги проник в дом, я уже был на ногах и вполне проснувшийся. Поначалу я решил, что это Рим-Са не спится, но моментально заподозрил неладное. Быстрее всего у меня собиралась Стрела Огня, поэтому именно ее я и швырнул в лицо неожиданно возникшей тени. Тут же возникший пожар мне удалось потушить Лучами Холода, обгоревший труп лазутчика был унесен соплеменниками, а я крепко задумался. Похоже, пора было брать инициативу в свои руки.
Однако я не слишком-то понимал, что нужно делать. Возникшая проблема относилась ко второму, а то и к третьему уровню, по классификации моего бывшего учителя, а у меня и первый-то получался не слишком хорошо. Да что говорить, у меня и нулевой хромал на обе ноги, хотя Урсай утверждал, что он доступен даже новорожденным. «Скорость движения сигнала в нервной системе у всех одинаковая, – говаривал он всякий раз, когда я не успевал увернуть свой нос от его неожиданно возникшего кулака, – надо лишь научить свое тело действовать самостоятельно». Он вообще много рассказывал об этой своей трехуровневой системе, первое время он меня даже никаким заклинаниям не учил, только всяким упражнениям, движениям и постоянно «тренировал мой нулевой уровень», так что у меня синяки никогда не сходили.
«Чувствуешь боль – махни кулаком в ответ, это даже младенцы умеют. Основная идея – не мешай своему телу. Мысли – прочь. Это – ноль, начало начал. Освоишь его, и тебе не будет равных в рукопашном бою. Тогда можешь начать учиться думать, и думать правильно, – что и как сделать, чтобы устранить возникшую угрозу – сейчас. Когда ты научишься правильно определять, куда должен устремиться твой кулак раньше, чем твой первый удар достигнет цели, ты станешь первым среди полководцев. Это – первый уровень. Потом учись определять, что сделать, чтобы устранить подобную угрозу в будущем. Когда научишься делать это раньше, чем твой рот откроется для крика, ты постигнешь второй уровень и станешь величайшим правителем. А когда научишься определять, что нужно сделать, чтобы эта угроза больше никогда не возникала, раньше, чем она вообще возникнет, – тогда для тебя не останется никаких угроз. И весь мир подчинится тебе». В разных вариациях я слышал эту тираду раз двести, так что запомнил очень хорошо. Не стану хвастаться, что постиг в совершенстве хоть какой-нибудь уровень, но, по крайней мере, я знал, к чему стремиться. Пусть только теоретически, но постулаты первого уровня мне были понятны, и я мог уже сейчас прикинуть, что сделать, чтобы устранить возникшую угрозу. Вот только стоит ли это делать? Окончательно утвердившись в навязываемой мне роли, не отрежу ли я себе сам дорогу домой? Впервые за все время с момента моего бегства я пожалел о своей недоученности.
