Дальше все трое заговорили одновременно.
— Мантию, — сказала Гермиона.
— Палочку, — сказал Рон.
— Камень, — сказал Гарри.
Они ошарашенно уставились друг на друга.
— Ясно, что по идее нужно выбрать Мантию, — сказал Рон Гермионе, — только с такой палочкой никакая невидимость не нужна. Палочка, с которой невозможно проиграть, подумай сама, Гермиона!
— мантия-невидимка у нас уже есть, — сказал Гарри.
— И она нас очень здорово выручала, если помните! — воскликнула Гермиона. — А от Палочки этой одни только неприятности…
— Просто орать про нее не надо на всех углах, — возразил Рон. — Только полный придурок станет бегать, махать ею над головой и вопить: «Смотрите, у меня непобедимая палочка, а ну суньтесь, если вы такие крутые!» Если помалкивать о ней…
— А получится ли помалкивать? — с сомнением спросила Гермиона. — Знаете, в одном Ксенофилиус оказался прав: веками ходят легенды о сверхмогущественных волшебных палочках.
— Серьезно? — удивился Гарри.
Гермиона сердито уставилась на него. Это выражение лица было им так знакомо, что Гарри и Рон растроганно улыбнулись друг другу.
— Смертоносная палочка, или Жезл судьбы, — они возникают под разными именами на протяжении столетий, как правило, в руках какого-нибудь темного волшебника, который ими хвастается направо и налево. Профессор Бинс упоминал некоторые из них, но… А, да все это ерунда. Волшебная палочка может не больше того, на что способен ее владелец. Просто некоторые волшебники обожают хвастаться, что их волшебная палочка длиннее и лучше, чем у других.
— А откуда известно, что все эти Смертоносные палочки и Жезлы судьбы на самом деле не одна и та же волшебная палочка? — спросил Гарри. — Просто в разные эпохи ее называли по-разному.
— А на самом деле это, значит, и есть Бузинная палочка Смерти? — уточнил Рон.
Гарри засмеялся. Ему вдруг пришла в голову дикая мысль… Нет, это чушь. Его волшебная палочка была не из бузины, а из остролиста, и сделал ее Олливандер, пусть она и вела себя странно в ту ночь, когда Волан-де-Морт гнался за ним по небу. И разве могла она сломаться, если была непобедимой?
— А почему ты выбрал бы Камень? — поинтересовался Рон.
— Если бы можно было вызывать мертвых, мы могли бы вернуть Сириуса… Грозного Глаза… Дамблдора… Моих родителей…
Рон и Гермиона не засмеялись.
— Только если верить этому барду, они сами не захотят вернуться, так? — сказал Гарри, думая о сказке, которую они сейчас услышали. — Вообщет-о, По-моему, не так много сказок о Камне, вызывающем умерших, да, Гермиона?
— Да, — грустно подтвердила она. — Я думаю, только мистер Лавгуд способен всерьёз вообразить, что это возможно. Скорее всего, Бидль взял за основу идею философского камня — тот дарует бессмертие, а этот воскрешает мертвых.
Вонь из кухни стала заметно сильнее. Пахло горелыми трусами. Гарри сомневался, хватит ли у них сил из вежливости съесть Ксенофилиусову стряпню.
— А Мантия? — медленно проговорил Рон. — Знаете, тут он прав. Я так привык к мантии Гарри, даже не задумывался, какая она замечательная. А ведь я никогда о другой такой не слышал. Она действует безотказно. Нас ни разу никто под ней не увидел.
— Естественно, Рон, она же невидимка!
— Нет, но он правду говорил про другие мантииневидимки, хотя их тоже не на кнат ведро, между прочим! Мне как-то в голову не приходило, только сейчас сообразил: я много раз слышал о том, что со временем чары на них изнашиваются, а от заклятии они рвутся и на них остаются дыры. Мантия Гарри не такая уж новая, она раньше была у его папы, а работает… идеально!
— Допустим, Рон, но вот Камень…
Пока друзья шепотом препирались, Гарри бродил по комнате, не слишком прислушиваясь. Он подошел к лестнице, рассеянно посмотрел вверх и обалдел. С потолка комнаты следующего этажа на него смотрело его собственное лицо.
Придя в себя, он понял, что это не зеркало, а роспись. Гарри стало любопытно, и он полез вверх по лестнице.
— Гарри, ты что? Нельзя же без приглашения!
Но Гарри уже добрался до верхнего этажа.
Потолок в комнате Полумны украшали пять замечательно выписанных лиц: Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и Невилл. В отличие от хогвартских портретов, они не двигались, но все же какая-то магия в них была. Гарри показалось, что они дышат. Среди портретов, объединяя их в единое целое, вилась тонкая золотая цепочка, но, приглядевшись, Гарри понял, что на самом деле это тысячи раз повторенное золотыми чернилами слово: друзья… друзья… друзья…
Он почувствовал огромную нежность к Полумне. Оглядевшись, он увидел на столике у кровати фотографию: маленькая Полумна и рядом женщина, очень похожая на нее. Они стояли, обнявшись. Полумна на снимке выглядела куда более ухоженной, чем в жизни. Фотография была покрыта слоем пыли. Это показалось Гарри странным. Он осмотрелся внимательнее.
Что-то в комнате явно было не так. Светло-голубой ковер тоже был весь пыльный. В шкафу с распахнутыми дверцами не висела одежда, кровать выглядела холодной и неуютной, как будто в ней давно не спали. Поперек ближайшего окна на фоне кроваво-красного неба протянулась паутина.
Гарри сломя голову кинулся вниз по лестнице.
— Что случилось? — спросила Гермиона.
Гарри не успел ответить — из кухни показался Ксенофилиус, держа поднос, уставленный суповыми тарелками.
— Мистер Лавгуд, — крикнул Гарри, — где Полумна?
— Прошу прощения?
— Где Полумна?
Ксенофилиус застыл на верхней ступеньке.
— Я… я вам уже говорил. Она у ручья, возле Нижнего моста, ловит заглотов.
— А почему тогда вы накрыли поднос всего на четверых?
Ксенофилиус пытался заговорить и не мог. В комнате слышался только мерный стук печатного станка и тихий звон тарелок на подносе — у Ксенофилиуса дрожали руки.
— По-моему, Полумны давно здесь не было, — сказал Гарри. — Ее одежды не видно, кровать не застелена. Где она? И почему вы все время смотрите в окно?
Поднос выпал у Ксенофилиуса из рук. Тарелки запрыгали по полу, разбиваясь на куски. Гарри, Рон и Гермиона выхватили волшебные палочки. Ксенофилиус замер, не дотянувшись рукой до кармана. В этот миг печатный станок громко задребезжал, и из-под скатерти лавиной хлынули «Придиры». Станок перестал греметь. В комнате наконец-то наступила тишина.
Гермиона нагнулась и подобрала с пола журнал, не отводя волшебной палочки от мистера Лавгуда.
— Гарри, смотри!
Он подошел к ней, перешагивая через нагромождения журналов. На обложке он увидел свою фотографию крупным планом, а поперек нее слова «Нежелательное лицо N 1» и объявление о награде.
