— Предпочту не проверять, — сухо обрезал Биргер. — Он останется здесь. И за ним присмотрят.
Количество стрелков на стенах, так поразивших всех своим неожиданным появлением уже уменьшилось, но наличествующие не позволили Гордею усомниться в словах Биргера. Эти посмотрят. А их луки в человечий рост, заодно и уберегут от ненужных мыслей. Таких луков в Царстве спокон веку не водилось — точно островная придумка, где если не способен в боевом безумии биться жизни не жалеючи, то должен уметь такого безумца к себе с гарантией не подпустить.
Глаза Гордею завязали, стоило приблизиться к внутренним воротам, поэтому весь путь он проделал вслепую, ориентируясь на звуки, которые переполняли Волчью Пасть до самого верху. Пилили бревна, тянули наверх на скрипящей лебедке каменные блоки, солдаты дружно маршировали, не сбиваясь с ноги, всюду одни зычные голоса перекрывались другими. Где-то спорили и кричали друг на друга. Кудахтали куры, мычала скотина.
Волчья Пасть не походила на захваченную после долгой осады или кровопролитного штурма крепость. Скорее все выглядело, будто её население внезапно ушло, оставив форпост с открытыми воротами. Или… эта мысль немножко пугала Гордея, Биргер нашел аргументы, чтобы перетащить дружину на свою сторону. Вели его, судя по всему во временные апартаменты Биргера, для приватного с глазу на глаз разговора. А значит снова придется стоять на своем, ведь он и впрямь не может рассказать, зачем послан никому кроме…
— Пришли, — вталкивая Гордея внутрь какого-то помещения, уведомил начальник Танцевальни. И сам, лично сорвал с глаз того повязку, заставляя щуриться и жмурить глаза.
Они втроем были в каменной зале местного, как сказали бы балбарашцы донжона. Забитые провощенными досками от морозов окна, погасшие светильники в углах и идущая по стене вверх закопченная печная труба. Стены завешаны толстыми коврами, на полу шкуры рысей и медведей. На столе большая, свисающая краями карта с деревянными фигурками, надо думать армий.
И в углу, в жестком широком деревянном кресле, удобно свесив ноги с одного подлокотника и примостив голову на свернутый вроде подушки плащ, в совершенно непредставимой позе дремал человек. Когда люди так спят, это лучше слов намекает на интенсивность их рабочего дня.
Биргер почтительно кашлянул:
— Мой Дракон! К вам прибыл Гордей сын Росволода Сильного, собирателя земель полуденных! Специально собирался в Триградье чтобы вас искать, но свезло ему и вы сами навстречу выехали. Как по заказу.
Человек, худой и по виду давно не бривший рано поседевшей щетины, открыл один глаз. Некоторое время рассматривал боярина, параллельно продолжая находиться в полудреме.
— Что надобно, боярский сын? — наконец зевнул он. — В моей скромной обители?
Гордей открыл рот, и только сейчас понял, что не ожидал встретиться с Драконом так скоро. И не был готов к такой обстановке. И вообще все происходило, не так как он себе представил. Поэтому он не знал, как начать разговор. Заготовленная речь упрямо не желала вспоминаться.
— Здравия тебе желаю, враг наших земель! — не очень дипломатично начал он, тут же принявшись ругать сам себя. Дракон с интересом поднял бровь:
— Сказок начитался? Может мне следовало начать с «чую-чую, духом человечьим запахло»? Не видишь, не выспался я. Говори коротко, по делу чего там от меня царь хочет? — по ходу речи он разминал затекшее тело и выбирался из кресла. Росту Дракон был на два пальца ниже боярина, осанку сейчас не держал, сутулясь, и вообще чувствовал себя в захваченной крепости очень по-хозяйски.
— Я не от царя. Меня послал отец, — покосившись на Биргера, замедлил речь Гордей. Дракон заметил и, подойдя, потрепал боярина по плечу, снисходительно усмехнувшись:
— Говори смело у меня секретов нет. Мы же не при дворе.
— Отец передает вам пожелание долгих лет и желает успеха в вашем главном начинании, — как есть сказал Гордей. Дракон застыл во время очередного зевка с раскрытым ртом, переглянулся с Биргером. С видимым интересом поворотился всем телом к Гордею.
— Ну, желает. И дальше что? Я ему тоже желаю всего наилучшего от всего сердца. На этом обмен любезностями мы закончим?
Издевается. Ах, как хотелось Гордею засадить кулаком в наглую морду и самолично совершить подвиг, на который оказались не способны Заголосье и Царство вместе взятые. Но он держал себя в руках.
— Вы не так меня поняли. Отец хочет, чтобы ваше дело увенчалось успехом. И поэтому готов вам в этом помочь.
Жребий брошен. Предложение сделано. Росволод Сильный, первейший претендент на престол царя, в случае если род Яромира прервется. Он не потерял в выматывающих войнах преданных людей и мог хоть завтра выставить на бой тринадцатитысячное войско. Удар, которого не ждет Яромир. Удар, от которого он не защититься.
— Вот как? — испытующе спросил Дракон. — И что же он хочет взамен?
— Мой отец не пойдет против обычаев. Мой отец не прольет крови невинных. Он обещает вам добропорядочное соседство и долгие годы дружбы. После того как черный меч пресечет жизни царя и его сына. Он обещает вам спокойствие со стороны служителей Богов. Когда в Брайдерии снова наступит мир.
Дракон хорошо умел читать между строк. Он, молча, думал, рассматривая широченную, во всех подробностях изображающую Брайдерию карту, стоя в пол-оборота к боярину, который мечтал сейчас промочить горло и отдохнуть среди мягких подушек.
Помощь, без которой Дракон едва ли одержит верх в этой войне придет к нему, если он захватит столицу, а после этого сдаст её Росволоду. Отступит, убоявшись лучезарного лика Собирателя земель полуденных. И вернется, откуда начинал.
— Это у тебя случайно не знак Огнебога, на груди? — непонятно почему обратил владыка Триградья свое внимание на священный символ. Лицо Дракона странным образом исказилось, когда он глядел на крохотный металлический кружок.
— Он, — удерживая невольный порыв накрыть предмет рукой, признал Гордей. А сам подумал, может, не лгут старые сказки, что нечисть, даже в людском обличии не переносит реликвии?
— Редкая вещица, — неохотно уводя глаза в сторону, продолжил расспросы Дракон. — Наверное, очень старый? И практически наверняка чудодейственный. Небось, удачу дарует, легкие хвори исцеляет…
При этих словах чувство опасности ощутимо кольнуло Гордея в том самом месте на груди, где висел символ. Дракон Триградья пытливо обшаривал фигуру боярина взглядом карманника, пытающегося на глаз определить, где припрятан кошель.
— Вы это к чему?
— Да так просто, — с деланным безразличием пожал Дракон узковатыми плечами. — Интересуюсь. Ты верно Семарглу регулярно жертвы приносишь. Чтишь всячески. Как и папа?
— Мы люди богобоязненные, — все еще не понимая куда клонится разговор осторожно ответил Гордей. Он чувствовал себя так, словно вышел на тонкий лед полыньи.
— Богобоязненные. Традиции чтите. А вот скажи. Ты сам никакой проблемы не видишь?
Он выразительно посмотрел на боярина. Видя его непонимание ткнул себе в грудь и разъяснил:
— Я Темный Властелин. Мне нечисть присягает. Царь воюет со мной по велению его Богов… ну и еще своей природной жадности… но и из-за Богов тоже. А ты со своим папой, поклоняетесь тем же богам и предлагаете мне… что? Никак мыслей не возникает на сей счет?
— Нет.
Они какое-то время выдерживали немую сцену в лучших традициях драматургии. Первым не выдержал, тяжело опуская голову и поднимая руки в жесте сдающегося человека, именно Дракон:
— Знаешь, боярский сын. У меня сейчас очень много врагов. Ты бы свою шапку съел, если бы узнал, сколько и каких. На мне сейчас лежит ответственность, которая вашему Семарглу и не снилась. А все о чем думает твой отец это как бы примерить корону царя? Да еще заполучив её с моей помощью? Ты проделал долгий путь. Без страха предстал передо мной. Поэтому я отпущу тебя. Чтобы ты передал своему отцу мою благодарность за его пожелание. И все. А теперь ступай. Понимаю, что, наверное, ты хотел найти в крепости приют и отдохнуть, но ничего не выйдет. Езжай обратно.
