Он сплел в воздухе карту, и та, сияя, повисла перед ними, показывая дороги, леса, озера, города, деревни и поля. — Удар надо наносить одновременно. Вот по этим направлениям. — Лей указал пальцем на пыльные тракты, вьющиеся по земле Империи. — Во всяком случае, вплоть до Йорбарга. Здесь сосредоточено несколько полков северян и тяжелой рыцарской конницы. Нам следует взять их в клещи, прежде чем они успеют опомниться. Затем мои силы выступят вперед и маршем двинутся к Корунну. Это один дневной переход. Ты отправишься сразу за мной, с разницей в два нара.
— Почему не вместе? Почему не впереди?
— Потому что если моя идея с Колосом не сработает, я не собираюсь забирать в Бездну еще и тебя!
Эти слова заставили ее задуматься и присесть на краешек кровати.
— Думаешь, у нас не получится? — осторожно спросила она.
Северянин вздохнул, лег, положил голову ей на колени:
— Ты все прекрасно знаешь и сама. Колос никогда не использовали. Считается, что он способен уничтожить врагов, подошедших к стенам города. Правда ли это — никто не знает. У Скульптора было множество творений, и не все из них оправдали его ожидания. Возможно, Колос — один из таких. А может, и нет. В любом случае им нужно управлять. Император может и не справиться.
— Ему ничего не надо делать. Даже если он не помнит — помнит кровь. Все готово к ритуалу?
— Да.
— Девчонка тебя ждет. Забирай в любое время. — Ее пальцы нежно перебирали его рыжие волосы.
— Ни к чему. — Он наслаждался каждым мгновением, находясь рядом с ней. — Мои шпионы притащили на аркане еще одного. У него тоже есть серебро в волосах, и гораздо больше, чем у твоей пленницы. Мне хватит его.
— Ты просто никогда не любил убивать женщин! — рассмеялась Оспа.
— Не вижу в этом ничего плохого! — расхохотался он в ответ. — Женщины должны жить и рожать воинов, а не умирать в войнах. Ты так и не поняла мой народ.
— Ты прав. Иногда мне тяжело понять суровых северян. Порой ты бываешь таким сентиментальным, любовь моя.
— И давай я проявлю еще немного сентиментальности, — улыбнулся он. — Не убивай Ходящую.
— Беглянку?
— Именно.
— Почему ты просишь за нее? — Ее голос остался ровным, словно они говорили о погоде.
Он посмотрел ей в глаза и спросил в ответ:
— А ты не поняла?
Аленари вздохнула и снова погладила его по волосам:
— Потому что эта наивная девочка — точная копия молодой Черканы? Те же глаза, та же фигура, волосы, то же лицо. Такая же настырная и упрямая. Даже голос похож. Хотя… столько времени прошло. Я забыла, как звучал ее голос.
— А я помню. Он действительно такой же. Эта маленькая Ходящая вся похожа на Черкану. Словно дочь.
— Очень странно, когда оживают призраки, правда? Словно твой Уг совершил чудо, — прошептала она.
— Да. Странно. — Лей-рон нахмурился. — Ты не ревнуешь?
— Нет, конечно. Я слишком хорошо тебя знаю. Совесть мучает тебя до сих пор, мой старый воин. Думаешь, если эта девушка останется жить, тебе станет легче? Ты перестанешь винить себя в том, что Черкана умерла из-за тебя?
— Не знаю, — искренне ответил северянин.
— Хочешь, я отпущу ее? Прямо сейчас?
— Ведь у тебя были на нее свои планы.
— Да. У меня были мысли на ее счет.
— Тогда не торопись. — Он пошевелился, меняя положение вновь заболевшей ноги. — Просто не губи без нужды. И не позволяй Кадиру больше ее избивать. Не будь он твоим Избранным, я бы убил его. Бить женщин низко.
— Хорошо. Я приструню его. А что прикажешь делать с кровью Сокола? С этой Митой.
— Оставь ее у себя. Если я потерплю неудачу, у тебя будет шанс все исправить.
— Не говори так. — Голос Проклятой дрогнул. — Не говори. Все будет хорошо. Осталось совсем немного.
Он ничего не ответил, и ее пальцы продолжили гладить его рыжие, поседевшие на висках волосы.
Если ты видел одну войну, можешь считать, что видел их все. Сколько бы ни прошло лет — они не меняются. Все те же пожары, все те же мертвецы, все то же воронье, те же свежие и неаккуратные могилы вдоль дорог. Начинающийся голод, разлитый по деревням страх, зверские цены, лихие люди, способные убить за один лишь косой взгляд или пару изношенных сапог.
Чем дальше мы продвигались на север, в глубь разоренных войной земель, тем мрачнее и безнадежнее вокруг становилось. Казалось, что смерть властвовала во всей стране — на каждой дороге, в каждом поселке и городе. Ее смрад преследовал нас повсюду. Он тяжелым духом висел в воздухе, отравляя лесную красоту, он пробирался в родниковую воду, убивал вкус еды, пропитывал одежду, пугал лошадей.
— Словно едем по огромному кладбищу, лопни твоя жаба! — как-то сказал Лук, кривясь от омерзения.
Его слова были недалеки от истины. Погост, кладбище, некрополь, могильник. Это можно было называть разными словами. Факт оставался фактом. Такого количества мертвецов я не видел за всю Сандонскую войну. Жара, дикое зверье и насекомые делали свое дело. Мы повсеместно натыкались на останки, от вида которых должно было пробрать даже некроманта. Иногда они попадались в такой глуши, куда, казалось, люди не заходили последнюю тысячу лет. Но и набаторцы, и наши везде щедро обагрили землю кровью и накормили воронье.
За неделю путешествия мы четырежды натыкались на места грандиозных побоищ, где поработали сталь и «искра». Я — черствый человек, успевший повидать много мертвецов во времена своей молодости в Сандоне. Тогда нам приходилось быть такими же жестокими, как Высокородные. Но то, что открывалось сейчас, видеть оказалось очень непросто.
Хуже всех приходилось Юми. Парень, с его чувствительным носом, откровенно страдал. Он приуныл, потерял аппетит и мученически пищал о «собаке». Вейя изо всех сил пытался исполнять свою работу, но, в конце концов, потерял след, и мой последний шанс догнать Ми тифу растворился в смраде старых пожарищ и гниющих трупов.
— Есть ли смысл оставаться на тракте? — поинтересовался Лук.
— Митифа спешит к Корунну. Там должны быть Чума и Оспа, видишь же, как они здесь наследили. Если искать Проклятую, то впереди. Нам еще может повезти, — ответил я ему.
— Вот так, собака. — Юми был в пессимистичном настроении, но тоже хотел верить, что у нас все получится.
Стражник недовольно вздохнул, однако спорить не стал. Понимал, что раз уж подвязался на столь безумное дело — настаивать на отступлении в середине пути не имеет смысла.
К вечеру, когда жара спала, мы увидели в долине, прячущейся за раскидистыми ивами у реки, сожженную деревушку. Она зияла черной проплешиной среди зеленой травы и полного природного благоденствия. Во всяком случае, так казалось со стороны. Мы не стали приближаться, взяли восточнее и нашли вполне уютное место для ночевки среди могучих дубов.
