Впрочем, кричали и ближе. Двое горцев были рядом: заросшие хари, черные дупла разинутых ртов… Широченные плечи, панцири с оторванными пластинами…
Пора было возвращаться к прозе жизни. Катрин развернулась и кинулась удирать. Она не видела, как обезглавленное тело Наместника медленно погрузилось в чистую воду реки, как его поволокло к далекому морю…
Бежать было трудно. Сапоги словно свинцовые. Катрин споткнулась, окунулась с головой. Будем, будем умываться. И купаться, и стираться. Но вот только не сейчас. А то умоют… Удирать мешал трофей. Таскать отрубленную голову в одной руке оказалось крайне неудобным делом. Вот скотина мозговитая, и от дохлого одна морока…
Сзади слышались бегемотовые всплески горцев, но шпионка знала, что трофей бросать нельзя. Это не просто череп со спятившими мозгами, это мощи, это будущий мавзолей — святыня для таких же свихнувшихся умов. Отрава на столетия вперед…
Катрин понятия не имела, лелеют ли преследователи столь далеко идущие планы или просто хотят выпустить кишки из убийцы. Но определенно догоняли…
Еще шаг, два… Шпионка гандбольным броском вышвырнула мокрую реликвию на песок. Сразу стало легче. Катрин развернулась лицом к врагам. Придется продолжить водные процедуры…
Короткий чмок — ситуация улучшилась — высокий горец получил болт в ключицу. Спасибо, королевские стрелки… От яростного рева заложило уши. Вслушиваться девушка не стала. Собрат раненого заносил топор… Катрин с трудом избежала умелого полосующего удара. Не поднимаясь из воды, перехватила кукри левой рукой, выдернула из ножен «лепесток». Горец атаковать не торопился, чувствовал неладное. Рядом в воду, коротко булькнув, ушла стрела. Волосатый боец и ухом не повел. Катрин чувствовала, как приближаются его товарищи. Рычащее от боли чучело с болтом в плече надвинулось с другой стороны… Шпионка сделала обманное движение к нему, одновременно метнула нож в бородача с секирой. Неудачно — «лепесток» лишь рассек щеку, лязгнув по зубам. Все-таки горец отшатнулся. Левой рукой Катрин полоснула клинком кукри по бедру неповоротливого раненого. Длинной кольчугой тот отягощен не был — из защиты лишь стеганая, усиленная пластинами куртка — вода сразу окрасилась розовым. Боец сел в речную воду…
Катрин попятилась к берегу. Топор приковывал ее внимание. Парировать еще один удар будет сложно — короткий клинок кукри тут мало чем мог помочь. На бородатой щеке горца появилась кровавая щель, смахивающая на второй рот. Но глаза смотрели хладнокровно. Вдруг лицо горца дрогнуло…
С величайшим облегчением Катрин заметила светлый венчик оперения болта, глубоко ушедшего в могучую грудь. Воин валился на девушку — пришлось спешно пятиться ближе к берегу. Летящий в нее дротик Катрин не углядела, — свистнуло над головой — просто повезло. О, боги, таким броском и лося можно завалить…
У троицы горцев подоспевшей к месту массовых купаний, оставалось еще предостаточно дротиков. У двоих из них имелись круглые щиты весьма приличных размеров, так что для стрелков бородатые воины представляли нелегкую мишень.
Катрин резво плюхнулась обратно в воду, поближе к раненому горцу. Обхватила за плечи. Глаза бойца уже туманились предсмертным безразличием, вода вокруг так и клубилась розовой мутью. Заслоняясь от дротиков, Катрин развернула его спиной к себе. Давай, парень, поживи еще немного…
— Что ж ты делаешь, сука?! Где это видано, за раненых прятаться? — возмущенно заорал один из горцев.
— Пошел на х… умник. Ты еще о правах человека вспомни, правозащитник засранный, — хрипло ответствовала Катрин, не рискуя высунуть нос из-за плеча умирающего.
Разговорчивый горец помолчал, принял на щит очередной арбалетный «болт» и не слишком уверенно крикнул на странном языке:
— А ведь, небось, комсомолка… Не стыдно, а? Может, поговорим?
В изумлении, Катрин едва не выпустила свое полуживое прикрытие. Нет, теперь топить страдальца как-то неудобно…
Муторный процесс, эти дипломатические переговоры. От той бесконечной дискуссии у Катрин остались крайне смутные и тоскливые воспоминания. Сырая одежда упорно не желала сохнуть. Костер из хилых сучьев и веток давал ничтожно мало тепла. Залезть в угли по самую задницу было невозможно в силу особой судьбоносности происходящего. Шпионка старалась сдерживать дрожь.
Первые за восемь лет переговоры между Горским союзом и королевством Ворона могли увенчаться успехом.
Речь снова шла о пошлинах. Нюансы слушательница уже и не пыталась улавливать. Глаза слипались. Хотелось плотнее закутаться в плащ, повалиться на бок, и пусть они мелют языками хоть сутки напролет. Желание, безусловно, глупое и политически близорукое.
Лорд Маэл дружелюбно улыбался собеседнику. Вождь горцев — его имя из памяти шпионки мигом улетучилось, отвечал такой же ласковой улыбкой, правда, ее с трудом удавалось распознать в зарослях бороды. Высокие договаривающиеся стороны, чтоб им…
И это лишь предварительный этап. Удобный момент, граница открыта, горцы снисходительны. Гибель сегодняшнего бойца будет достойно возмещена. Наскребет серебра казна Ворона. Голова такого врага еще и подороже в «коронах» потянет. Разберутся. Позже приедет лорд-дипломат покрасноречивее Маэла, переговоры продолжат…
Катрин сунула в рот еще одну полоску тягучего, похожего на макароны, сыра. Продукт хороший. Лепешки у горцев тоже недурны. Только наедаться нельзя, и так веки непреодолимо тяжелеют. Катрин размеренно двигала челюстями. Солено-острый сыр таял во рту.
— Выпьешь, леди? — негромко спросил земляк. У костра он говорил только на местной, ставшей уже всем привычной, условно-древнеанглийской смеси. Действительно, русский язык звучал под чужими звездами диковато. Как ни печально признать, в последнее время шпионка употребляла лишь самые энергичные и краткие выражения родной речи.
Катрин покачала головой, хотя жутко хотелось сделать хороший глоток джина.
— Пить не буду, — засну.
— Самому спать охота, никаких сил нет, — согласился горец из Талды-Кургана.
Звали горца — Валерий Николаевич Квелых. Пожилой — аж 44 года. В прошлом линейный электрик районного узла связи, старший сержант запаса, примерный семьянин и заботливый отец. Скрывать Валерию Николаевичу было нечего, так как угодил он в мир Эльдорадо не посредством особо секретных военно-научных экспериментов, а волею слепой судьбы. Задержался дотемна в совхозе, потом «УАЗ» заглох в степи, а пешее возвращение в гостеприимное хозяйство окончилось в неведомых горах. Подробности Валерий Николаевич помнил слабо, поскольку находился на тот несчастливый момент в состоянии глубокого алкогольного опьянения. Под новыми звездами электрику пришлось нелегко, так как иностранным языкам (если не считать бытового казахского) он обучен не был, да и на электромонтажные работы в здешних горах особого спроса не было. Впрочем, все это осталось в далеком прошлом. Ныне Валерий Николаевич жизнью был вполне удовлетворен. Гастрит его совершенно зажил, и вследствие отменного здоровья как-то незаметно родилось трое детей. Правда, вождем клана горец-электрик стать никак не мог в связи с сомнительностью своего происхождения. Зато его ценили как непревзойденного советника в технических вопросах и дивного рассказчика.
