Узкие перемычки между пропастями каньонов были похожи на ажурные мосты, созданные безумным архитектором, однако никто не нашел бы на них и следа от инструмента. Еще большими безумцами были те, кто несся по ним, не снижая скорости. Сверху город напоминал огромного жирного паука с шишковатым телом; во все стороны от него тянулись тончайшие паутинки мостов, по которым сновали микроскопические существа.
Завороженный этой странной и тревожной картиной, Олимус не замечал ни Левиура, ни Регины, подавленных мрачным величием восточной столицы. Опоры моста, по которому они мчались, тонули в вечернем тумане и сумерках где-то далеко внизу. Крылатые демоны Гангары, изваянные из камня, стерегли въезды и ступени, ведущие к серым куполам и башням с узкими окнами. Издали это делало их похожими на припавших к земле великанов, настороженно следящих за всеми, кто въезжает в город.
Но три обезглавленные башни ослепли навсегда. Как черные обломанные пальцы они протыкали небо, напоминая о катастрофе, поразившей юг Земмура почти полсотни лет назад. Тогда взрыв Небесного Дракона вызвал землетрясение, уничтожившее не только ветхие каменные строения, но и несколько мостов. От них остались только осыпающиеся скалы опор. Обвал похоронил в общей могиле около трехсот оборотней. В их числе были пятеро офицеров Серой Стаи.
Все это постепенно стиралось из памяти обитателей Дарм-Пассарга, но оставались те, кто никогда ничего не забывал. Это было смыслом их слишком долгой жизни. Магистры Лиги Нерожденных — существа без желаний и почти неуязвимые для чужих интриг — никогда не изменяли своим целям и ничего никому не прощали.
Поэтому Олимус был обречен, хотя еще не догадывался об этом. Как бабочка, летящая к открытому огню. Только его свет был тьмой.
Они въехали в столицу и оказались в каменном лабиринте, из всех щелей которого сочились миазмы чужеродности и отторжения. Слишком высокие стены, слишком узкие окна, слишком низкие двери, мосты, переброшенные через улицы, аморфные скульптуры из темного камня, решетчатые украшения из позеленевшей бронзы. Этот город чем-то напоминал звериное логово, — казалось, животные инстинкты заставляли его обитателей забиваться в темноту. Возможно, волчья половина была причиной того, что они чувствовали себя более защищенными, имея над головой пещерные своды.
Карета подъехала ко дворцу, распластавшемуся на площади в окружении трех церквей, больше похожих на сторожевые башни. Неровные щупальца пристроек протянулись от него во все стороны — в соответствии с каким-то неясным замыслом. Средняя часть дворца была увенчана куполом, озаренным взошедшей луной. Издали скорлупа гигантского яйца казалась надтреснутой, но вблизи становилось ясно, что весь купол покрыт густой сетью ветвящихся линий. Что это было — карта, магический инструмент, местный оракул?.. Если ответ и существовал, то не для чужеземцев.
Экипаж остановился возле длинной пристройки, ступенями поднимавшейся к основному зданию и сливавшейся с ним. Офицер Стаи, сопровождавший карету, повел Олимуса и Регину по гулким пустынным коридорам, однообразие которых нарушали только бронзовые статуи и смена узоров на панелях. Заботы о герцоге были поручены двум слугам, которые увели связанного Левиура в неизвестном направлении. Больше всего Сайра уязвило то, что дочь даже не проводила его взглядом. Но не так сильно, как уязвило бы раньше. В нем вызревала злоба, порожденная предательством Регины и страданием.
Во дворце странная пара вызвала у придворных легкую заинтересованность. Несколько раз офицер останавливался, чтобы побеседовать с подданными земмурского короля. Болотного Кота удивило то, что его не обыскали и даже не разоружили. Либо оборотни ему доверяли — хотя в это трудно было поверить, — либо полностью пренебрегали опасностью.
Офицер привел гостей в маленькую квадратную комнату без окон и мебели. Свет проникал сюда через решетку в стене, но его источник оставался неразличимым. Закрыв дверь, офицер нажал на какой-то выступ, и пол дрогнул у них под ногами. Олимус ощутил внезапную тяжесть и понял, что, комната поползла вверх. Подъем длился несколько десятков секунд и сопровождался гудением какого-то механизма.
Когда Олимус вышел за дверь, ему показалось, что он снова очутился под открытым небом… Он стоял в центре огромной арены, накрытой невидимым в темноте куполом. Издали доносилась странная музыка, похожая на завывание ветра.
Потом он увидел две багровые звездочки, медленно плывущие где-то вдали. И вдруг они оказались совсем близко. Высокая фигура выступила из мрака — два адских зрачка принадлежали ей.
Как когда-то Стервятник в подземелье Фруат-Гойма, Олимус уже не мог оторвать взгляда от этих зрачков. Они существовали как бы отдельно от тощего бледнокожего тела, лица с необычно высоким для оборотня морщинистым лбом, узкогубым ртом и тонким прямым носом.
Незнакомец был дьявольски красив. Но его красота пугала; в ней было что-то неизменное, замороженное и мертвящее. Мантия из драгоценного серебристого меха обволакивала его, будто облако инея.
Он поднял руку, и вокруг вспыхнуло светящееся кольцо — все тот же холодный голубоватый свет… Сияние кольца резало глаза, и невозможно было увидеть его источник. Внутри него находился черный кристалл, заключенный в металлическую решетку. Небрежным жестом незнакомец удалил офицера Стаи за пределы светящегося кольца.
Не видя Регины, Олимус чувствовал рядом с собой ее дрожь. При этом сам он не владел своим телом. Два красных глаза «высасывали» из него волю. Тем не менее, его не покидало ощущение, что кто-то наблюдает за происходящим из темноты. Кто-то, имевший не меньшую власть, чем оборотень в серебристой мантии…
В глубине мерцающего кристалла что-то зашевелилось. Незнакомец ослабил свое влияние, и Болотный Кот сумел отвести от него взгляд. В следующее мгновение он узнал того, кто находился внутри изысканного черного гроба и испытал громадное облегчение. Олимус узнал обитателя каменных стен, существо, тонущее в зеркалах, призрак отца…
— Это и есть наш новый слуга? — спросил у призрака оборотень, почти не открывая рта. Его голос был тихим, но навязчивым, как собственные мысли. Впрочем, к тому моменту Олимус уже не отличал собственных мыслей от внушенных извне.
Хмурый озлобленный призрак, заключенный в кристалл, казалось, мучительно вытягивается, пытаясь выйти за пределы решетки. Покрываясь испариной, Болотный Кот понял, что и его всемогущий союзник здесь — всего лишь раб.
— Да, — раздался хрустальный голос, почти звон. Это вибрировал кристалл, делая различимыми тонкие вибрации Стервятника. Теперь его слышала даже Регина, оцепеневшая от ужаса.
