Огоньки попали в растоптанный по всему полу сахарно-мело-солевой состав, и тот вспыхнул и рванул — искры во все стороны! А потом как пошло стрелять — едва искра попадала на шкуру крысы, так та моментально загоралась и принималась с визгом носиться кругами, сталкиваясь с другими крысами и поджигая их! А потом их стало пучить, и они пошли взрываться — во все стороны летел тонкий серый порошок. В считанные минуты весь белый состав, рассыпанный по всему полу, сгорел, а в коридоре и в щелях слышался визг удирающих крыс. Взрывы перенеслись в подполье, и вскоре всё закончилось.
— Да! да! Это те самые слова! — в восторге вопила канарейка, прыгая по клеточке. — Моя правда, а вы все смеялись!
Игрушки выскочили из укреплений и принялись кружиться по полу, налетая на горох и со смехом падая.
— Это же я всё сделал, я! — закричала из клеточки Фиби и принялась дёргать дверочку, но перекушенные проволочки за что-то зацепились и дверочку заклинило.
— Красный, Жёлтый! — надрывалась птичка. — Выпустите меня!
Но, попугаи самозабвенно кружились над танцующими игрушками — в зале царило веселье: бухали в барабаны плюшевые медвежата. Обезьянки крутили ручку музыкальной шкатулки, пищали дудочки, кто-то наяривал на маленьком рояльчике.
— Какой ужас. — вдруг испугалась Фиби. — А где же король? То есть, где док Красин? Выпустите меня, он его сейчас опять прикончит!
* * *
Король Крысакус вдруг прекратил свои душевные терзания — он оглянулся на звук со стороны кухни. Это рывками двигался какой-то высокий агрегат на четырёх ножках.
— Мерзавец. — сказала средняя голова. — Моим же стулом…
Он принялся снова сотрясать свою карету, пытаясь сдвинуться с места.
— Бесполезно. — безмятежно заявила Правая голова. — Нужна внешняя сила.
— Без тебя знаю. — буркнула Средняя, а сам король вскочил на край коляски и сильными прыжками начал раскачивать коляску. От толчка Крысакус свалился обратно в коляску и в панике начал собирать свои сокровища — мятую ёлочную мишуру, пыльные звёзды из фольги, покрытые амальгамой осколки шаров и прочие сокровища, выкинутые за ненадобностью в подвал дома.
— Бежать. — бормотал он сам себе. — А потом на новом месте нанять новое войско…Мои сокровища! Я король…
Тут скрежет стула по каменным плитам пола стал совсем близким — то притащился невозмутимый и упрямый, как деревяшка, Щелкунчик. Он легко взобрался по ножке на сидение, подошёл к краю и заявил:
— Что-то я не понял: вы хотели попасть в Селембрис, стать королём и обрести сокровища. Вы получили это?
— Ну ты, пацан, тупой. — заметила Левая голова.
— Да. Получил. — с достоинством ответила Правая.
Правая лапа Крысакуса потянулась, чтобы дать в ухо Правой голове, но отчего-то передумала и двинула в глаз Средней голове.
— Вот так я режу правду-матку! — гордо заявила Правая.
— Минутку. — остановил Щелкунчик возникшее было разногласие среди короля. — Мне что полагается за это? На каких условиях я должен был выполнить ваши требования?
— Тупой, ещё тупее. — прокомментировала этот выход Левая.
— М-мм, мы должны были тебя отпустить. — ответила Правая.
— Мы отпускаем тебя. — торжественно провозгласила Средняя. — И кончай за нами шляться. Надоело уже.
— Отпускаем! — заржала Левая.
— Да-с. Вот так берём и отпускаем. — гордо заявила Правая. — По рукам?
И Крысакус, явно потешаясь, захлопал в свои жирные ладошки.
— Я тоже по рукам. — растроганно сказал Щелкунчик и потянулся к королю.
— Пошёл вон от моей короны! — завизжала Средняя, отталкивая деревянные ладони куклы.
— Да, не лапай мои сокровища! — завопила Правая.
— Ну и придурок! — потешалась Левая. — Он поверил! А, впрочем, не твоё — не цапай!
Все три шизоида принялись злобно орать на Щелкунчика. Король добыл со дна кареты карандаш и начал тыкать в деревянного человечка.
— Вы бесчестный человек, доктор Красин. — сказал с негодованием Щелкунчик. — Я ещё тогда понял, что вы хотели меня обмануть. Я вызываю вас на дуэль.
И он достал неведомо откуда маленькую сабельку.
— Ха-ха-ха! — опять заржала Левая. — Он думает пронзить нас зубочисткой. Да эта иголочка просто застрянет в нашем жире!
— Факт. — подтвердила Правая, а Средняя только нагло улыбалась.
— Не надо!!! — завопила канарейка, стремительно влетая в двери, а следом скользнули два его верных помощника — Красный и Жёлтый.
— Лён, не делай этого! — закричала она, кидаясь к нему. — Ты забыл: ты же обещал его мне! Это же док Красин — мерзавец, подонок и преступник!
— Да? — растерялся Щелкунчик.
— Да! Первую же жертву! Ты сто раз уже мне обещал и всё обманывал.
— Врёт. — заметила Правая.
— Ну, хорошо — не сто, всего четыре раза. — занервничала птичка.
— Доктор Красин. — с достоинством произнёс Щелкунчик, опуская саблю. — Я обещал этой птичке, что отдам вас ей. Хоть я этого и не помню, но выполню обещание. Я вас прощаю, хотя вы и подонок.
В продолжение всей этой речи трёхголовый крысак стоял неподвижно, выпятив толстое брюхо и гнусно усмехаясь, он нагло косил своими красными глазами в сторону крохотной Фиби, явно замышляя дурной план. Требовалось только дождаться завершения церемонии прощения, поскольку этот чурбан с глазами явно тяготел к рыцарским манерам. Чурбан меж тем решил достойно завершить церемониал — он торжественно протянул свою саблю и коснулся остриём голубого камня на короне Крысакуса.
Между саблей и камнем проскочила искра, Крысакус взвизгнул и с громким жирным звуком лопнул.
— Ты что наделал?! — закричала канарейка. — Ты же обещал!!
— Я ничего не делал. — растерялся Щелкунчик. — Я даже не коснулся его!
— Он ничего не делал, босс. — послушно повторили попугаи. — Он даже не коснулся.
— Молчите, идиоты. — горестно сказала канарейка. — Ну зачем тебе были нужны эти дурацкие церемонии? Просто отдать его не мог? Какое добро пропало даром! Какой был тип: и психиатр никуда не годный, и человек паршивый. Делец без принципов, без совести и даже, как ни странно, без здравого смысла. Кто вообще его пустил на это место?!
— Послушай, демон, не трещи. — попросил расстроенный до крайности Лён. — У меня от орехов этих голова болит.
— Чего уж там. — уныло ответил демон. — Ничего у меня с тобой не получается. Ввязался я, как идиот, с тобой в этот Жребий. С вами, с рыцарями, шуму много, а толку никакого. Пойду в астрал, утешусь чашечкой астрального кофе.
— А как же я? — вдруг вспомнил Лён. — Ведь я вернусь сейчас всё в тот же кабинет и буду, как настоящий псих, в смирительной рубашке!
