Не было и тени сомнения в том, что я прав.
Может быть, Мордайкен и не был эльфом, но его маленькие иллюзионистские фокусы работали превосходно. Потрошители Спиталфилдса готовились захватить первую башню. Банальная комбинация метателей крючков и канатоходцев, которую мы без труда могли бы отбить, если бы все мои игроки действовали одинаково эффективно. А теперь Огры были готовы потерять вторую башню. Я метал громы и молнии.
Барон оказался самым настоящим мошенником. Напрашивался вывод, что пришла пора брать управление кораблем в свои руки. Это мой матч, моя последняя надежда! Настал момент действовать.
Я резко вскочил и направился на площадку.
Зомби попытался меня толкнуть, но мне удалось грациозно уклониться.
— Арбитр!
Эльф в длинной черной накидке, увидев на поле тренера, тут же остановил матч. На трибунах началась буря. Болельщики ничего не могли понять.
— Извините, — сказал я, когда он подошел ко мне, — но мы вынуждены заявить протест. Владелец противной команды применяет магию!
Арбитр посмотрел в указанном мной направлении. Мордайкен напрягся на своей скамейке.
— Это очень серьезное обвинение, — заметил эльф.
— Я просто прошу, чтобы за ним установили наблюдение.
Два других арбитра не заставили себя долго ждать и присоединились к нам.
— Что происходит?
— Обвинение в нечестной игре.
Шум на трибунах становился все сильнее. Почему матч не возобновляется? Какое-то время мы обсуждали сложившуюся ситуацию, потом один из арбитров подошел к скамейке Потрошителей и шепнул несколько слов на ухо Мордайкену. Тот посмотрел на нас, растянув губы в широкой улыбке.
— Все улажено, — сказал мне эльф.
— Что именно? — поинтересовался я, массируя шею. — Что именно улажено?
— Он больше не будет.
— Он больше не бу… Что это значит?
— Это значит, что барон принес свои извинения. Он сказал, что просто не смог сдержать свои чувства.
— Хо… хорошо, — согласился я, чувствуя себя совершенно одуревшим, и посмотрел на трибуны.
— Огры вперед! Огры вперед!
Никогда раньше не слышал, чтобы наши болельщики скандировали такой лозунг.
Еще не все потеряно. Я бросил взгляд в сторону команды Огров. Игроки устали, но не больше, чем их противник. Мне бросилась в глаза несколько дурацкая особенность, которой не было раньше: взоры моих игроков сверкали беспричинной уверенностью. Ориель сделал победный знак. Остальные явно разделяли его чувства. Победа возможна. Победа возможна!
Я повернулся к арбитрам и сказал:
— Возобновляйте матч.
И, не дав им времени на ответ, направился к скамейке Мордайкена.
Когда я остановился перед скамейкой противника, барон и Рубблин посмотрели на меня широко раскрытыми глазами.
— Дайте-ка мне немножко места. — Кажется, моя просьба оказалась для них совершенно неожиданной.
Глашатай королевы слегка подвинулся, слишком удивленный происходящим, чтобы как-то протестовать. Я уселся рядом с ним так, чтобы Мордайкен оказался у меня слева. Снова прозвучал рожок. Матч возобновился.
— Ну, рассказывайте, — попросил я барона.
Мы выиграли второй период со счетом три-один. Была проведена серия молниеносных атак. Комбинированные действия акробатов и канатоходцев, искусные маневры и хорошая перегруппировка. Правда, в центре поля все еще оставалась проклятая арка, но Огры сумели использовать это к своей выгоде: наши игроки взбирались на нее и как сумасшедшие прыгали оттуда на своих противников. Настоящая война, разрази меня все демоны ада! И Потрошители потихоньку начали терять уверенность.
Именно благодаря Ориелю мы взяли вторую башню. Он настолько отчаянно жестикулировал, что приводил в замешательство своих противников. Тактика его игры была необычна, но довольно интересна: эльф носился от одного поста к другому так, словно от этого зависела его жизнь. Гораций Плум в одиночку захватил четвертую башню, и в тот победный момент, когда он забирался на нее, на всех его конечностях висели гроздья зомби. Мордайкен прекратил производить свои пассы.
— Я в этом не виноват, — постоянно повторял он.
Каким-то странным образом становилось понятно, что барон говорит правду. Я наблюдал за ним в те моменты, когда он подавлял свою икоту. Что-то вроде зеленоватой пены появлялось у него на губах. Пены? Мордайкен не очень-то хорошо себя чувствовал, можно даже сказать — совсем плохо. Он потерял большую часть своего превосходства, если, конечно, оно у него вообще когда-либо было.
— Дьявол меня покинул, — признался мне барон. — Тогда… ик… мне захотелось ему… ик… отомстить. И теперь содержимое котелка находится в моем животе… ик… лучшего способа отомстить… ик… не придумаешь.
Я не поверил своим ушам. Надо же, придурок умудрился сделать это! Барон выпил эликсир! Его действительно, должно быть, довели до точки, коли он проделал такое. Природа и Магия, пусть и полуживые, соединились в одной личности.
Хотя я и не просил Мордайкена ни о чем, тот начал мне рассказывать все по порядку. Очевидно, он действительно стал жертвой Дьявола. Дьявола и его обещаний. Дьявола и его абсурдной миссии, претензий и безумств.
— Уже и не знаю, кто я такой, — признался барон.
Трудно было понять, что именно он от меня хочет, поэтому просто я обнял беднягу за плечи.
Начало третьего периода оказалось похоже на сон. Во время перерыва мы даже не удосужились сходить в раздевалки. В чем уж действительно не нуждались мои игроки, так это в советах. Будет просто прекрасно, если они смогут продолжать в том же духе.
Я бросил взгляд в сторону матери. Она продолжала спокойно сидеть на своей скамейке. Время от времени Густус Оаклей наклонялся к ее уху и что-то, не знаю уж что именно, в него шептал. Моя мать кудахтала как наседка. Последний раз она смеялась на похоронах отца. Невероятно, подумал я. Но тут возобновился матч.
В первые же минуты произошли изумительные события. Эльфы-акробаты проделали отвлекающий маневр. Зомби, сделав сумасшедший рывок, прорвались в центр Огров Челси. Но канатоходцы покинули две свои башни, чтобы прийти на помощь товарищам по команде. Вполне оправданный риск. На какое-то мгновение живые мертвецы застыли в бездействии. А когда они возобновили игру, то было уже слишком поздно.
Мы захватили первую башню.
Я подпрыгивал на одном месте и орал как оглашенный:
— ДА!
Рядом со мной что-то бормотал барон.
— Не думаю, что Дьявол правильно поступил, выбрав это тело, — сказал он.
Я замер на месте.
