– Видите ли, лаур, – сказал Сварог с видом крайнего простодушия. – Я тоже хочу сделать подарок… одной знакомой. Из категории тех, что не дороже золотого аурея. Я так и не придумал, что подыскать – и вдруг увидел ваш подарок. В нашей глуши таких вещичек еще нет, меж тем она очень красива…
Настороженность из глаз лейтенанта исчезла, он сказал с ноткой покровительства:
– А здесь, в столице, они как раз вошли в моду.
– Нужно ли понимать так, что эта вещь дешевле аурея?
– О, гораздо! – успокоил лейтенант. – Всего пара серебряных сестерциев, так что этикет полностью соблюден…
– Великолепно! – воскликнул Сварог со всей восторженной наивностью провинциала. – И этикет соблюден, и вещица недурна… Вы сами придумали ее подарить?
– Конечно, – небрежно сказал лейтенант.
Он врал! Сохраняя полнейшую невозмутимость, Сварог спросил с прежней интонацией:
– Трудно было все это устроить?
– Ничуточки, – сказал лейтенант. – Обычно на этих вещичках гравируют разные изображения, но немало и чистых – как раз для подарков. Я купил чистый (он определенно рисовался чуточку перед провинциалом), отнес в мастерскую и велел выгравировать герб лауретты…
И снова он врал – от первого до последнего слова. Неизвестно, как обстояло дело, но безусловно не так, как втирал лейтенант. А потому следовало ему уделить самое пристальное внимание: что-то за этим крылось, и вряд ли доброе…
– Значит, мне следует поступить таким же образом? – спросил Сварог.
– Безусловно, – кивнул лейтенант. – У вашей… знакомой есть герб?
– Конечно.
– Отправляйтесь в лавочку, купите «чистую», без изображений, вещицу и отдайте граверам. Я охотно назвал бы вам адреса, но у меня на них, откровенно признаюсь, дырявая память, помню только свой, да полка, ха-ха! Но заведения у нас в столице достаточно известные, вам быстро покажут…
Интересно. На сей раз перемешались ложь и правда: он врал насчет своей дырявой памяти на адреса, но адресов лавочника и гравера, положительно, не знал.
Поблагодарив лейтенанта в самых вежливых и цветистых выражениях, он вернулся к диванчику и налил себе вина. На него по-прежнему не обращали внимания – кто выпивал и болтал у столиков (к одному лейтенант и подошел), кто флиртовал в полумраке. Стола уже не видно было за спинами, судя по азартным вскрикам, неизвестная игра развернулась вовсю. В общем, скуки не было, каждый нашел себе занятие по душе и увлеченно ему предавался.
Тут Сварог увидел, что к нему своей грациозной летящей походкой идет Яна – чуть раскраснелась после быстрого танца, колготки под цвет платья, на шее светло-синий платок, заколотый алмазной брошью – опять-таки один из аксессуаров высокой моды Той Стороны.
Села рядом, закинула ногу на ногу (что при ее наряде выглядело крайне приманчиво), достала сигареты. В ответ на его вопросительный взгляд небрежно махнула рукой с сапфировым браслетом на тонком запястье:
– Ничего. Видишь, повсюду пепельницы стоят? Курение – один из внутренних секретов Ассамблеи. У всех Ассамблей есть внутренние секреты, за разглашение коих безжалостно изгоняют…
– Тьфу ты, а я не заметил… – проворчал Сварог и с превеликим удовольствием потащил из кармана портсигар.
– Что ты фыркаешь?
– Видел бы вас Интагар, особенно тебя сейчас…
– Нас увидел Интагар, и его хватил удар… – нараспев продекламировала Яна. – Отличное начало для комических куплетов, нужно будет сочинить всей компанией…
– С вас станется…
– Как тебе здесь? – спросила Яна, пребывавшая, сразу видно, в отличном расположении духа.
Сварог пожал плечами:
– Я из-за дел припозднился, едва успел осмотреться…
И мысленно добавил: и тут же получил на шею серьезную и непонятную загадку. Он обратил внимание: бравый мушкетер ничуть не пытается флиртовать с Велереттой, держится от нее далеко, даже не смотрит в ее сторону. А ведь приличные подарки всегда свидетельствуют о намерении ухаживать, это все знают. Полное впечатление, что он выполнил задание: потанцевал с ней, перекинулся парой слов, вручил подарок – и счел миссию выполненной. И с характером бравых мушкетеров это не вяжется, и флирт в рамках приличий правилами Ассамблеи отнюдь не запрещен, и девушка исключительно красивая, а вот поди ж ты…
– В следующий раз нужно приехать к началу, – сказала Яна. – Здесь, правда, очень интересно: танцы, игры, головоломки, всякие шутливые состязания… Под занавес будет ужин.
– Я знаю, – сказал Сварог. – Хозяйка простерла гостеприимство настолько, что предложила нам с тобой здесь и ночевать.
– Хорошая идея, – сказала Яна. – Разъезжаться начнут не раньше четырех утра. Сначала тащиться во дворец, потом тащиться по дворцу… Лучше всего прихватить пару бутылочек «Сильванского ревеня» и обосноваться тут. Или ты против?
– Да никоим образом, – сказал Сварог. – Что-то вдруг словно тень набежала на твое прелестное личико…
– Ты не будешь меня убивать? – спросила вдруг Яна.
– А что, есть поводы? – с интересом спросил Сварог.
Она мастерски изобразила смущение и раскаяние:
– Понимаешь, все начали играть в «костяшки-целовашки», и я тоже решила попробовать, только один разок… И проиграла. Теперь вот трепещу перед тобой. У тебя ничего на поясе нет, но здесь столько оружия по стенам развешано…
Сварог нисколечко не сердился – было бы за что. Всего-навсего безобидный здешний аналог «игры в бутылочку» в покинутом им мире, способный рассердить лишь патологических ревнивцев. Составленные по жребию пары бросают кости. Если проигрывает девушка, расплачивается поцелуем. Если проигрывает кавалер, выполняет какое-нибудь шутливое желание дамы: скажем, с выражением прочитать балладу, стоя на голове, или сходить посчитать окна во дворце. На что тут сердиться?
– Живи уж, – великодушно разрешил Сварог. – Слушай, а ты что, не могла с помощью Древнего Ветра выбросить три шестерки?
– Запросто, – сказала Яна. – Только это было бы нечестно. Что ты улыбаешься так загадочно?
– Думаю о государственных делах, – сказал Сварог. – Если в казне станет не хватать денег, пошлю тебя, чтобы обчистила до нитки парочку игорных домов – уж их-то не жалко, у них самих сплошь и рядом процветает нечистая игра… Тут тебе и банкометы-шулера, и кости с изъянцем в пользу хозяев, и прочие изыски творческой мысли. У меня лежит обстоятельный Доклад тайной полиции. Сгоряча хотел закрыть, но решил, что это не по-хозяйски – и увеличил налоги вдвое. Кряхтя, но платят… Да, кстати. На твои игры в кости я закрыл глаза, но вот когда ты танцевала с этим пушкарем-лошадником, я хорошо видел, что его рученьки были откровенно не в состоянии определиться с границей талии…
Яна прищурилась, медовым голоском произнесла:
– Помнится мне, когда мы первый раз оказались вместе на балу, тогда, в Келл Инире, и потом пошли гулять в лес, твоя рученька тоже никак не могла определиться с границей талии. Поправлять пришлось.
– Во-первых, ты тогда не щеголяла с голой спиной, – сказал Сварог. – Платье было даже чуточку строгое. А во-вторых, не заметил, чтобы ты этого поправляла.
– Поправляла. Словесно.
– Что-то я не заметил, чтобы это возымело действие.
– А может, я тебя заметила и решила подразнить?
Сварог вздохнул:
– Рассуждая философски, столько ветреных красавиц расстались с жизнью за такие вот отговорки…
– Это семейная сцена? – с любопытством спросила Яна. – Как интересно! Впервые в жизни… Подскажи, как себя жены ведут в таких случаях? Мне рыдать, клясться и обещать, что никогда впредь… или в ответ самой что-нибудь интересное припомнить?
Сварог вздохнул:
– Яночка, пошутили и будет. Не до шуток.
Она всегда тонко чувствовала перемены в его настроении – вот и сейчас посерьезнела моментально, совершенно другим тоном спросила:
– Что-то случилось?
– Случилось, – сказал Сварог. – Прямо здесь. Между прочим, у тебя на глазах. Вы ведь с Каниллой рядом стояли, когда этот мушкетерский ухарь дарил Велеретте «тарелочку»?
