— Потому что он даже не прятался, когда мы нашли его, он смеялся нам в лицо и говорил страшные вещи.
— Вы знали его?
— Да, его звали Карл.
Ксанка вздрогнула и неверяще посмотрела на эльфа.
— Что ты сказал?
— Именно то, что ты услышала. Это случилось за несколько дней до нашего праздника равноденствия. Через три дня я должен был подтвердить свои права на трон.
— Но вместо этого ты возглавил отряд карателей.
— Да, я утратил возможность сменить отца у власти. Теперь эта обязанность перешла к Лайтиону. Хочет он этого или нет.
Эльфы судорожно вздохнули, видимо откровения Сантиона стали для них сюрпризом. Для всех, кроме Тройвериона. Ксанка повернулась к нему и слабо улыбнулась. Он не стал ждать вопроса, только слегка пожал плечами.
— Мне чуть больше трёх тысяч лет, это достаточный ответ на ваш мысленный вопрос.
— Что? — Зея с потрясением во взгляде смотрела на анимага. — Получается ты…
— Да, я один из тех, кому лес сохранил жизнь. Эйры создавали не только оборотней, они творили анимагов.
Тишина, наступившая за этим заявлением, оглушала. Ваську ощутимо передёрнуло. Ему даже представить было страшно, что чувствовал этот эльф, когда понял, что с ним сотворили что-то невообразимое, извратив саму его сущность. Он сам был рождён таким, но до сих пор не смог окончательно себя принять. А этот мужчина когда-то был обычным эльфом. Со своими мечтами, желаниями и планами. И в один миг, все, о чём он мечтал пошло прахом, потому что пришлым эйрам захотелось провести парочку экспериментов.
— Они когда-нибудь говорили о том, для чего всё это делают?
— Нет, никогда.
Сантион невесело усмехнулся. С каждым днём секретов становилось всё меньше, а вопросов всё больше. Он сам не ожидал, что ворошить прошлое окажется так просто. Нет, у него всё ещё болело, где-то глубоко внутри, но больше не дёргало при каждом воспоминании.
Разрядил обстановку Хазеель, черноволосый неожиданно громко хмыкнул, и пробурчал. — Секреты, секретами, а кушать сё равно хочется. Васка, давай ка бегом за хворостом. Девчонки, доставайте, что там у нас завалялось.
Васька неохотно поднялся с того места, на котором так уютно устроился, Лайтион тут же вскочил вслед за ним. Оставаться одному рядом с задумчивым братом ему явно не хотелось, особенно после услышанного. Эльфёныш почему-то чувствовал себя неудобно, теперь, когда знал, что опередил брата в праве на трон. Хотя Сантион и не выглядел расстроенным этим обстоятельством, но Лайтиону от этого было не легче.
Зея быстренько оттёрла Ксанку от сумки с припасами. Нет, конечно, девушка могла приготовить что-то съедобное, но могла, не значит умела. Дриада решила не рисковать.
Оставшаяся не у дел Ксанка снова начала разглядывать браслет. Засмотревшись на странные знаки, начертанные на артефакте, она не заметила, как князь подошёл к ней и сел рядом.
— Что они тебе сказали?
Девушка вздрогнула и вскинула на эльфа удивлённый взгляд.
— Ты о чём?
— Они ведь что-то сказали. Должны были.
— Что же ты сам с ними не поговорил.
— Мне они не ответили бы. Моя кровь не позволяет с ними разговаривать. Запрет совета.
Ксанка понятливо кивнула. Не удивительно, что после всего здесь произошедшего, эльфы постарались не только стереть память об этом месте, но и сделать так, что живые эльфы не могут общаться с проклятыми духами.
— Кто-то из твоих стал материалом для их исследований?
Эльф поморщился, видно было, что эта тема ему неприятна, но всё же ответил.
— Я не знаю наверняка. Слово здесь, слово там. От нас многое скрывали, а многого мы не замечали сами. Лес вмешался только после нашего прямого обращения к нему. Мы до последнего не понимали, почему он не защитил нас.
— А защищать было нечего, не так ли?
— Лес защищает от гибели. А переделка не является прямой угрозой жизни.
— Получается, все кого эйры меняли, выжили?
— Да.
— Тогда почему их так мало, тех первых.
— Они сами не захотели жить. Оборотни смогли приспособиться, а анимаги просто ушли за грань. Из тех, кого мы освободили из лабораторий эйров, со своей участью смирились лишь немногие.
— А Васька?
— А Васька, скорее всего, потомок кого-то из тех людей, кто смог пережить изменения.
— Люди выжили не все?
— Нет. Людей выжило очень мало. Из других рас не выжил никто.
— И всё же, вы не делали предположений, почему так случилось.
— Нет. — Сантион нахмурился, какая-то мысль крутилась в его голове, но он никак не мог ухватить её за хвост. Он уже собирался было встать, как в голове что-то щёлкнуло, и он медленно повернулся к оборотню.
— Они тебе сказали.
— Догадливый, да?
— Что он сказали?
— Я бы не стала утверждать, что они хотели что-то рассказать. Скорее это были какие-то образы. После пробуждения, они не могли себя контролировать какое-то время, и мне удалось увидеть то, что они скрывали с такой тщательностью.
— И что же это?
— Я не уверена, что это можно рассказывать.
— Почему?
— Тебе не приходило в голову, что некоторые вещи так и должны остаться непознанными?
— Нет.
— Ответ лежит где-то под нашими ногами.
— Что? Ты хочешь сказать, они что-то спрятали в лесу?
— Не что-то, а кого-то. Они пришли в этот мир не одни. С ними был их бог, ослабленный, измученный, но всё же бог. Они пытались создать расу подобную своему божеству, чтобы после своего пробуждения. Он не был одинок. Им почти удалось. Если бы вы эльфы не заметили странности в поведении эйров, этот мир уже давно познакомился бы с новым богом.
— И что с ним теперь?
— Он всё ещё спит. Эйры не успели его разбудить. Теперь это священнодействие перекладывается на наши плечи.
— Что именно перекладывается на наши плечи. — Зея с любопытством уставилась на подругу
— Так и знала, что нужно говорить потише.
— Я услышала что-то, что не предназначалось для моих ушей?
— Теперь уже неважно. Всё равно вам нужно знать, кого мы собираемся поднять.
— А мы собираемся? — Брови князя поползли вверх.
— А ты знаешь ещё какого-то зверя, который бы так подходил под пророчество.
— Почему зверя?
— Подумайте сами, если эйры так старательно создавали расу способную перевоплотиться в животное. Значит и бог у них соответствующий. Это был их подарок ему. Они сбирались его задобрить. Для того чтобы он простил им то, что они переместили его в другой мир, без его согласия.
— С ума сойти. — Зея ошарашено смотрела на подругу. — И придёт же кому-то такое в голову.
— Как видишь, пришло.
