- Нет, Эйфейя, ты это видишь?! От меня уже начинают бегать мужчины. Да спи ты здесь, только на голом полу я лежать тебе не позволю: простудишься. Тут есть одеяло, я тебе его отдам.
- Ты уверена?
- В чем уверена?
- В том, что это нормально...
- Будешь пререкаться, уложу у себя под боком. Тем более, -она улыбнулась, - тебе это нравится.
Отвернулся, может, даже покраснел, замер перед дверью и щелкнул задвижкой.
Уйти ему Зара не позволила, подбежала, обняла так, чтобы не было больно, и поцеловала. Когда обернулся, поймала губы. Как же неудобно целоваться, когда нельзя обнять за шею! Зато можно взъерошить волосы, запустить пальцы в его челку, ласково провести ладонью от висков к плечу...
Плащ полетел на пол, потому что руки Меллона оказались
заняты. Ему-то ничего не мешало обнять сеньориту Рандрин, что он с удовольствием и проделал, отвечая на поцелуй с поразительным энтузиазмом для человека, который собирался уйти. Поцелуй становился все настойчивее и требовательнее; девушка не сопротивлялась и не мешала вновь обретенному возлюбленному перейти грань относительно невинных лобзаний. Она наслаждалась новыми ощущениями и охотно отвечала на ласки.
Будто пресытившись ее ртом, губы мага скользнули вниз, к ложбинке у основания шеи. Зара запрокинула голову; ей казалось, будто она выпила бокалов пять шампанского, и теперь его пузырьки играют внутри ее живота.
Рука скользнула под его рубашку, поглаживая, осваивая все новые и новые территории.
Как-то незаметно ее лопатки оказались прижаты к спине, а платье на плечах - приспущено. Девушку это нисколько не волновало, ей было хорошо, не хотелось, чтобы это кончалось.
Пузырьки в животе разливались теплом, приятным тянущим теплом.
- Все, хватит! - Меллон неожиданно резко отпрянул от нее, торопливо застегивая рубашку. - Это зашло слишком далеко. Спокойной ночи, сеньорита Рандрин.
Не успела она возразить, остановить его, как маг уже хлопнул дверью.
Раздраженная, не в силах понять, почему он оттолкнул ее (второй раз в жизни!), Зара поплелась к кровати и, не раздеваясь, легла. Оправдание сумела отыскать только одно: Меллон был ранен. Безусловно, сломанное ребро не способствует любовным играм, его так легко заново сломать, а ранения причиняют боль и отнимают драгоценные силы. Да, ее телохранитель ослаб, ему нужен покой, но зачем он все это начал?! Она ведь просто его поцеловала, а Меллон так бурно отреагировал.
Утро выдалось хмурым. Нет, с погодой было все нормально, по-прежнему светило солнце, на небе - ни намека на непогоду,
просто сеньорита Рандрин и сеньор Аидара не разговаривали. Меллон избегал встречаться с девушкой взглядом, та же в свою очередь недовольно поджимала губы.
Зара не выдержала первой и, когда они выехали за пределы деревни, напрямик спросила:
- Меллон, какие-то проблемы?
Он удивленно взглянул на нее.
- Просто я начинаю думать, что у тебя с женщинами совсем никак. Или только со мной? Я такая страшная, что меня хотеть нельзя? Или в тебе опять взыграла твоя орочья порядочность, как год назад? Ну, что молчишь, говори, как есть.
Маг с шумом втянул в себя воздух и отвернулся.
- Меллон Аидара, ты считаешь, что это нормально: раззадорить девушку и сбежать? Хотя, тебе не в первый раз. Вот объясни мне, чего ты боишься? Что я пожалею, что мне не понравится? Может, позволишь мне самой решить, нравится мне или нет, и перестанешь дразнить тем, что я никак не могу получить?
- А разве ты хочешь?
- Что, вчера непонятно было? Меллон, ты уж сам определись со своими чувствами, чего хочешь ты.
- Прости, Зара, этого больше не повториться. Это было помутнение рассудка, наваждение... Зара, хватит, я не желаю это обсуждать! - рявкнул он, посылая коня в галоп.
Девушка хотела крикнуть ему вслед что-то обидное, но передумала. Если проблема в нем, то пусть сам ее и решает. Однажды она уже попыталась повлиять на него, в итоге они рассорились в пух и прах. Сейчас отношения только-только начали налаживаться, не стоит их портить. В конце концов, на этом свет клином не сошелся, и вообще они ищут Эшбреха.
Меллон поджидал ее на развилке, уже спокойный и собранный. На лице - дежурное доброжелательное выражение. Еще раз извинился, на этот раз за то, что накричал на нее, и указал рукой на скопление домов на горизонте - Ганолла.
Городок был мелким и на удивление плотно застроенным:
дома так и липли друг к дружке, будто неразлучные собутыльники. По всему было видно, что он беднее и меньше Убрека.
Аидара предложил направиться к зданию местного аналога муниципалитета, предположив, что сборщик налогов непременно должен появиться там. Сеньорита Рандрин не стала спорить, настояв на том, что внутрь она зайдет одна.
- Во-первых, я э-эрри, Меллон, а, во-вторых, твои раны должны зажить. Покараулишь снаружи, пройдешься по кабачкам. Встретимся в три часа пополудни у лошадиной поилки, - фонтанов в Ганолле не было, пришлось импровизировать и назначить встречу возле того, что есть.
Убедившись, что маг ушел, девушка поправила волосы, несколько раз глубоко вздохнула и подъехала к длинному мрачному зданию. Спешившись и мельком подумав о том, что местная пыль окончательно погубила чистоту ее юбок, Зара направилась к часовому, дремавшему в тени от дерева, облокотившись об алебарду.
- Простите, Вы моего кузена не видели? - оставалось надеяться, что олосерец не в курсе родственных связей Эшбреха.
- Кого-кого? - часовой открыл глаза, зевнул и сладко потянулся.
- Княжеского сборщика налогов. Мне сказали, он где-то здесь...
- Ага, вчера приехал. Местную казну сейчас перетряхивает, в архиве копается: вроде как наш местный чего-то не доплатил, а он подловить его пытается. А Вы ведь не олосерка.
- Только по отцу, - улыбнулась девушка. - Он женился на анторийке, а я в мать пошла. Можно, я Эшбреха внутри подожду, а то тут так жарко, даже присесть негде...
Она кокетливо взмахнула ресницами, раздумывая, не стоит ли воспользоваться способностями э-эрри. Но не потребовалось: часовой не стал возражать, сказав, что в магистрат вход свободный.
Оказавшись внутри, Зара, разумеется, не присела на один из потертых диванчиков, а отправилась на поиски архива. Тут, разумеется, требовался провожатый, который, в свою очередь, добровольно не согласился провести постороннего человека в помещение для сугубо служебного пользования.
Поправив волосы и приняв наиболее соблазнительную позу (оставалось надеяться, что со стороны она не выглядит смешной), девушка стала подкарауливать жертву, молясь, чтобы на нее обратил внимание кто-нибудь из служащих. Посетители-то и так слишком пристально на нее смотрели, жаждали познакомиться, приходилось коротко и доходчиво им объяснять, что сие сокровище не про их честь.
