Шантири и Ши после моих слов ещё больше сникли. Сен, почувствав, как разлилась в голосе мрачная напряжённость поднял голову и оглядел всех нас непонимающим взглядом.
— …Ты не пойдёшь туда один, — в тон мне ответила вдруг Шана, поднял взгляд.
— Я. Победил, — по словам, упрямо обронил я.
— Нет, — скрестив со мной взгляды парировала Шана.
Правда, именно из-за этого я смог вглядеться в её глаза. И увидел я там вовсе не десткое упрямство, не шутливое выражение и уж точно глупое веселье… Больше всего её взгляд сейчас напоминал полностью отчаявшегося человека, упрямо цепляющегося за нечто. Это несколько выбило меня из колеи. Переведя взгляд на сидящую в сторонке Ши, я увидел у неё на лице тоже самое выражение.
Я не смог понять почему, но вся злость вдруг ушла. Упрямство тоже. Осталось только сосущее ощущение вины и чего-то ещё…
— …Ладно… ничья, так ничья, — наконец, спокойно отозвался я, без какого-либо внутреннего протеста.
— Спасибо, — найдя что-то в моих глазах, искренне произнесла Шантири.
…Возвращались в лагерь добровольцев мы в молчании. Каждый чувствовал скованность поселившуюся между нами. Один лишь Сен, кажется, не до конца понимал происходящее и лишь вертелся у всех под ногами, как ни в чём не бывало. Правда, учитывая нашу с ним связь, я не думаю что он действительно не понимает причин конфликта между нами. Скорее просто делает вид, что не понимает.
…Вечером вернулись те паладины, которых отправили сопроводить беженцев в город. Я слышал, да и многие другие в лагере наверняка тоже, как переговариваются между собой церковники о том, выступим ли мы уже сегодня или всё-таки дождёмся завтрашнего утра. В итоге, правыми оказались последние.
Привычно поужинав из общих котлов все стали расходиться по своим палаткам. Наша компания исключением не стала. Разве что сегодня мы ложились спать в молчании. Стоило всем, и в том числе решившей вдруг "вздремнуть" Шантири, затихнуть на своих местах, как я толком не понимая зачем, произнёс в темноту:
— Спокойной ночи, -
На несколько мгновений в палатке повисла тишина, как вдруг:
— Спокойной, — неуверенно отозвалась Ши.
— Спокойной… — буквально в тот же момент, прошептала Шана и вдруг добавила, — Андрей, правда, твоё настоящее имя?
— Да, — честно ответил я, после небольшой паузы. После этого никто больше не произнёс ни слова. Я ещё некоторое время лежал с закрытыми глазами ожидая продолжения и потому сам не заметил, как меня сморил сон.
…Утром скованность в нашей компании не исчезла. Это стало понятно, когда я, поднявшись со своего лежака, встретился взглядом с Шантири. Девушка тут же отвела глаза и не произнесла ни слова. Ши, глядя на нас с другой стороны палатки, так же отводила взгляд стоило мне на неё посмотреть.
"Я не хочу чтобы всё продолжалось так и дальше" — отчётливо понял я и уже в следующее мгновение, сделав над собой небольшое усилие, поприветствовал девушек в своей обычной манере. Спустя пару мгновений обе они ответили мне тем же, пусть и не совсем уверенно. За завтраком я всячески пытался сделать вид, что ничего не произошло и вскоре это дало свои плоды: девушки немного "оттаяли". Чтобы вернуться к прежним отношениям уйдёт ещё некоторое время, но начало уже было положено.
Сразу же после завтрака всех готовых вступить в бой с демонами построили в широкую колонну и мы, наконец, двинулись дальше. С ходу взяв высокий темп, паладины повели нас прочь от Асториса. Теперь никто никого не жалел. Мы шли на максимальной скорости, остановки совершали короткие, но никто в отряде не жаловался. Все, от самых молодых, ещё совсем подростков и до глубоких стариков, шли наравне, полные решимости стерпеть любые трудности на пути к их цели: Мести.
…В таком темпе неделя пути пролетела практически незаметно. За это время я успел окончательно наладить отношения с девушками и больше мы не вспоминали об инциденте со спаррингом. В певую очередь благодаря тому, что мне удалось внутренне принять их решение следовать за мной. Как бы мне не хотелось уберечь их от опасностей — они сами имеют право решать за себя. В моих силах только попытаться защитить их от того, что нам там встретиться. Хотя, учитывая что именно затевается впереди, я был совсем не уверен в своих силах сделать это… Как бы я не храбрился, сколько бы не убеждал себя, что мы не будем лезть в самое пекло предстоящей битвы — меня всё-равно день за днём подтачивало изнутри беспокойством.
По дороге нам не раз встречались разнообразные населенные пункты, но ни один из них не являлся местом проведения рещающего обряда церковников. Наша цель, судя по подслушанным мной разговорам паладинов, находилась в одном из необжитых уголков этих земель. Необжитых до недавнего времени, естественно.
…И вот, в один из дней, когда дорога вывела нас к небольшому холму, с которого открывался отличный вид на огромную равнину впереди, я понял, что мы, наконец, прибыли туда, куда надо.
Прямо перед отрядом раскинулась настоящая крепость, в которой умещались сотни грубых деревянных бараков и тысячи палаток самых разных форм, цветов и размеров. Множество высоких флагштоков с разнообразными гербами на огромных цветастых полотнах возвышались то тут то там. Всё это к тому же было буквально испещрёно множеством самых разнообразных оборонительных сооружений. Грубые деревянные вышки, глубокие рвы, баррикады и даже какие-то уж совсем диковиные представители искусства фортификации виднелись повсюду куда не падал бы взгляд. И конечно же не обошлось без крепких высоких деревянных стен, которые собственно и превращали это место в настояющую крепость. Самая высокая и заодно последняя стена окружала центр лагеря.
Но все это меркло перед тем, что скрывалось, как раз там — за последним кольцом укреплений. Хотя "скрывалось", не совсем верное слово. Прямо в центре лагеря величественно вздымались в небо огромные обелиски из матового белого камня. Четыре слегка изгибающихся к центру исполина, буквально увитые гигантскими чёрными рунами, образовывали некое подобие двух сплетённых меж собой титанических арок. Одним своим видом эта конструкция с первых мгновений внушали суеверный трепет и ощущение чего-то невероятно могущественного. После такого зрелища, вопрос, где собственно будет проводиться решающий для мира ритуал отпадал сам собой.
Ничего удивительного, что к крепости добровольцы в полном составе спускались разинув рты. Даже среди паладинов, как оказалось, было немало тех, кто попал сюда впервые. Так что их чувства были сродни нашим.
