Понятливый Джокол тут же распрощался с Ингри.
— Должен я приложить старания и найти этого типа — настоятеля. Много времени на это уйдет, так что мне лучше отправляться, а?
— Подожди, — остановил его Ингри. — Я тебе скажу, к кому лучше обратиться. В здании позади этого, на втором этаже… Нет, вот как будет лучше! — Ингри одним прыжком догнал юного дедиката в белых одеждах Бастарда и ухватил его за рукав. — Ты знаешь, как пройти в кабинет просвещенного Льюко?
Паренек испуганно кивнул.
— Отведи туда князя. — Он вручил рукав дедиката изумленному Джоколу. — И передай, что лорд Ингри шлет ему пополнение его коллекции.
— Этот Льюко поможет мне увидеть верховного настоятеля? — с надеждой спросил Джокол.
— Или поможет, или обратится через голову Фритина. Ты только пригрози, что подаришь ему Фафу, — это заставит его потрудиться тебе на пользу. — Ингри ухмыльнулся: его выходка вполне могла сойти за подобающую молитву богу злокозненных шуток.
— Он обладает властью в храме?
Ингри пожал плечами.
— Он представляет власть того бога, который не станет по крайней мере дожидаться помощи священнослужителей.
Джокол надул губы, потом кивнул и улыбнулся.
— Очень хорошо! Благодарю тебя, Ингорри! — Он быстро зашагал следом за дедикатом, сопровождаемый верным Оттовином.
Ингри показалось, что кто-то рассмеялся ему в ухо; но это не был Симарк, который озадаченно смотрел вслед Джоколу. Особенности акустики храма, должно быть… Ингри встряхнул головой и принял позу почтительного внимания: приближался сопровождающий дам Биаст.
Принц, окинув взглядом двор, устремил на Ингри странный взгляд, неуверенный и вопросительный. Ингри подумал о том, что все присутствующие встречались здесь в прошлый раз всего два дня назад, во время похорон Болесо. Может быть, Биаст гадает, верить ли в совершенное Ингри-шаманом чудо освобождения души его брата? Или — это, пожалуй, смутило бы Ингри еще больше, — поверив в чудо, Биаст теперь размышляет о том, какие последствия могут проистечь из случившегося тогда?
Как бы то ни было, служитель в серых одеждах провел Фару и ее свиту через лабиринт зданий, занятых храмовыми клерками и службами различных орденов; некоторые из них были новыми и выстроенными с определенной целью, но большая часть представляла собой древние приспособленные для новых нужд строения. Дорога вела между двумя бывшими резиденциями Ийанов — одна из них теперь была приютом для подкидышей, находящихся под присмотром служителей Бастарда, другая — госпиталем Матери, под колоннадой которого суетились целители в зеленых мантиях, а в обширном саду прогуливались выздоравливающие.
На следующей улице располагалось большое трехэтажное здание из такого же желтого камня, что и дворец Хетвара; в нем находилась храмовая библиотека и залы заседаний ордена Отца. Просторный холл огибала лестница; поднявшись по ней, можно было попасть в уединенное обшитое деревянными панелями помещение.
Разбирательство уже началось: из двери как раз выходили двое слуг, которых, как показалось Ингри, он видел в охотничьем замке; оба явно испытывали облегчение после окончания допроса. Узнав принца-маршала и принцессу, слуги, почтительно кланяясь, поспешили убраться с дороги. Биаст в отличие от Фары, шею которой уязвленная гордость сделала негнущейся, в ответ вежливо кивнул. Первым же человеком, которого Фара увидела, войдя в дверь, оказался управитель замка рыцарь Улькра, и принцесса фыркнула, как испуганная лошадь. Улькра поклонился с не менее смущенным видом.
В дальнем конце зала стоял длинный стол, и за ним, спинами к задернутым занавесями окнам, сидели пятеро судей. Двое из них носили серо-черные мантии и красные наплечные шнуры служителей Отца, трое остальных — нагрудные цепи королевских судей. Сбоку за маленьким столиком расположился писец с перьями, чернильницей и стопкой бумаги. Вдоль стен зала тянулись скамьи, и на одной из них сидел еще один священнослужитель — тощий высокий мужчина с растрепанными седеющими волосами в серых одеждах. Красный шнур у него на плече был перевит золотой нитью — знак высшей учености в области юриспруденции. Советник при судьях?
Судьи поднялись на ноги, чтобы выразить свое почтение принцу-маршалу и принцессе; двое дедикатов были посланы за мягкими креслами для благородных телес Стагхорнов. Пока происходила вся эта суматоха, Ингри подошел к Улькре, который при виде его нервно сглотнул, но вежливо ответил на приветствие.
— Вас уже допрашивали? — любезно поинтересовался Ингри.
— Я должен был быть следующим.
— Вы собираетесь говорить правду, — понизив голос, спросил Ингри, — или лгать?
Улькра облизнул губы.
— Чего, по-вашему, желал бы лорд Хетвар?
Не считает ли он Ингри все еще человеком Хетвара? То ли Улькра необыкновенно проницателен, то ли не слышал последних сплетен?
— На вашем месте я больше заботился бы о том, чего желает будущий господин Хетвара. — Ингри кивнул в сторону принца Биаста, и Улькра настороженно проследил за его взглядом. — Он еще молод, но не останется таким навсегда.
— Можно предположить, — прошептал Улькра, — что он хотел бы защитить сестру от обвинений и упреков.
— В самом деле? — уклончиво пробормотал Ингри. — Давайте узнаем. — Он поманил Биаста, который с любопытством смотрел на Улькру.
— Да, Ингри?
— Милорд, рыцарь Улькра никак не может решить, предпочли бы вы, чтобы он говорил чистую правду или приукрасил ее, чтобы избавить вашу сестру от огорчений. Сами судите, что это говорит о вашей репутации.
— Ш — ш, Ингри! — в ужасе зашипел Улькра, испуганно оглянувшись через плечо на судей.
Биаст растерялся. Ответил он осторожно:
— Я обещал Фаре, что никто здесь не станет ее стыдить, но, безусловно, никто не должен нарушать клятву говорить правду перед судьями и перед богами.
— Вы прямо сейчас определяете путь, которым пойдет ваш суд, принц. Ели вы отучите людей говорить в вашем присутствии неприятную правду, вам придется научиться видеть то, что скрывается за красивой ложью, потому что во все ваше царствование, сколь бы кратким оно ни оказалось, вы тогда ничего другого не услышите. — Ингри говорил ровным тоном, словно выбор Биаста не имел для него никакого значения: сам он готов и к тому, и к другому.
Губы Биаста дрогнули.
— Как это Хетвар говорил о вас? Что вы бросаете вызов, кому только пожелаете?
— Противлюсь любому нажиму. Это больше всего нравится Хетвару. Он не дурак.
— Совершенно верно. — Глаза Биаста сузились. Потом, к удивлению и радости Ингри, он повернулся к Улькре и коротко бросил: — Говорите чистую правду. — Потом, тяжело вздохнув, добавил: — С Фарой я сам разберусь.
