Джафар установил строгий распорядок дня. По утрам и вечерам — бег трусцой, или на лыжах. Табак тоже участвовал, портил копытами лыжню, на него ругались, но не прогоняли. Животные, особенно лошади, липли к Джафару как пчёлы на мёд. Кора удивлялась, говорила, что впервые видит, чтобы лошадь за человеком как собака бегала. Джафар хотел съездить в Тонто, но Хайкара ждала жеребёнка, и для рыцарского коня выглядела несолидно. Кора настаивала, чтоб он ехал без неё, но одному не хотелось. Работа над проектом шла полным ходом. Теоретические вопросы были решены, оставалось собрать хромосомный набор. Это было искусство. И как раз та область, в которой Джафар был силён. За исходную точку взял набор Коры. Всегда лучше начинать не с нуля, а изменять готовое. Если что забудешь, природа восполнит. Своему, тысячелетней выдержки, не доверял, боялся скрытых дефектов. Вдобавок к основному сердцу ввёл небольшое дополнительное, как он говорил, аварийный движок, а просчитав на компьютере варианты, добавил ещё активную сосудистую систему. Артерии, вены и капилляры помогали сердцу проталкивать кровь. Особенно важно это было в перепонках крыльев. Управление биогравами поручил спинному мозгу, а синхронизацию запараллелил на сигналы управления мышцами крыльев. Получилось до того изящно и естественно, что в восторге побежал к Коре, подбросил её до потолка, закружил по комнате. Она взъерошила ему волосы, присмотрелась, радостно взвизгнула, и потащила за руку к зеркалу. Корни волос вновь стали чёрными, регенерин действовал!
Серьёзной проблемой оказалось программирование инстинктов. Например, инстинкт управления крыльями. Или чувство предпочтения в еде. Джафар решил на всякий случай запрограммировать чувство отвращения ко вкусу сырого мяса, а в качестве компенсации — положительную реакцию на вкус свежей древесины. Кора умирала со смеху, когда он, обвешанный датчиками, с серьёзным видом жевал берёзовые опилки. Попробовал жевать сено, но потом решил, что для дракона это несолидно.
Справили новый год. Каждые три–четыре дня он или Кора брали лазерный инфракрасный бур и широким лучом растапливали лёд вокруг мельничного колеса. Зима была мягкая, снежная и проходила довольно однообразно. Пришло время браться за выращивание дракона. Для этого Джафар создал полусущество, полурастение, единственной задачей которого было родить, точнее, отпочковать маленького дракончика. Развитие до взрослого организма должно было занять десять лет. Всё это время Джафар собирался держать мозг дракона в информационной изоляции, а тело — на искусственном кормлении, чтоб оставить память чистой, как лист бумаги. Сам же за это время собирался изучить ещё семь специальностей, снять восемь копий памяти своего мозга и записать в восемь полушарий мозга дракона. Осторожно спросил, не хочет ли Кора тоже получить тело дракона. Девушка честно ответила, что если он попросит, сделает ради него всё, что угодно, но не хочет, и боится до смерти. Джафар решил вернуться к этому разговору через десять лет, когда она получше познакомится с ним — драконом. Десять лет для дракона — пустяк. Старения организма он не запрограммировал, поэтому дракон в принципе мог жить вечно. А пока — повторил, как перед экзаменом, весь курс генной инженерии, записал в компьютер первую матрицу своей памяти и приступил к изучению второй специальности — инженер–технолог широкого профиля. Список профессий был составлен давно и висел на стенке.
Обязанности по хозяйству они с Корой делили поровну. Дракончик должен был родиться в мае, спешить было некуда. Дважды Джафар летал с Корой на главную базу, водил по широким тёмным коридорам, рассказывал, где что располагалось, показал свою комнату, лёгкий скафандр, в котором спас ребёнка из пожара.
— Расскажи, — попросила Кора.
— Знаешь, стыдно. Пофарсить решил. Лечу на флаере, вижу — пожар. Сажусь. Дом деревянный, первый этаж в огне, из окна второго ребёнок высовывается. Ему кричат: «Прыгай, поймаем», а он испугался в ступор впал. У меня в багажнике лёгкий скафандр. Система дыхания автономная, хладагента на три минуты в любом аду хватит. Натягиваю скафандр, иду вразвалочку в дом, поднимаюсь на второй этаж. Мне бы ребёнка от подоконника оторвать и кинуть тем парням, что внизу стоят. Всего четыре метра. Потом сам бы спрыгнул. А я расстегнул скафандр, посадил его себе на брюхо, застегнулся, ручкой ещё мужикам сделал, и иду, как беременная баба, назад по лестнице. Лестница и так гнилая была, а тут перегорела почти, подо мной сломалась. Я с двух метров об пол. Доски тоже перегорели, так в подвал и пролетел. Смотрю, наверх не выбраться. Жара — как в духовке. Того и гляди, холодилка ресурс исчерпает, зажарюсь в скафандре, как ты мясо в фольге жаришь. Схватил топор, лопату, выкопал в завалинке себе нору. Никогда так быстро не работал. Залез туда, вход засыпал, лежу на спине, малышу сказки рассказываю. Как Красная Шапочка съела серого волка. От страха все сюжеты перепутал. А малыш заявляет: «Я писать хочу». Ну ладно, говорю, писай, только потом всем расскажи, что это ты струйку пустил, а не дядя. По часам посмотрел — полчаса прошло. Окошко прокопал, выглянул — потолок и крыша уже провалились, стены догорают. Откопался, вылез, у всех глаза на лоб. Нажал во флаере кнопку «SOS», сказал, что пожар, иду спасать людей, дал отбой. По инструкции надо было сразу SOS дать, до того, как в дом полез. Потом ребёнка вытащил, скафандр снял, сушиться повесил, мокрую форму в бочке отстирываю, а этот клоп заявляет: «А мы с дядей сделали пи–пи». На мой «SOS» десантники прилетели, так вповалку и легли. Вот тогда я с Громом познакомился.
Кора встала перед скафандром на колени, поцеловала пыльную ткань. Потом подняла глаза на него.
— Ты — Повелитель. Это правда, что о тебе рассказывали. Я всегда думала, что сказки. А всё точь в точь, как ты говорил, только снаружи, а ты рассказал изнутри. Скажи, а это правда, что ты на две головы выше был?
— Нет, я был таким же. Это люди были меньше. Слушай, а как я лесных разбойников поймал, не рассказывают? Жаль… Если услышишь, кто–то говорит, что история, мол, всё на свои места расставит, плюнь в лицо от моего имени. Мне за этого малыша нагоняй дали, и правильно, а за разбойников — благодарность.
Перед тем, как лететь домой, слетали к морю. Сели на берегу, побродили по скользким камням. Зимнее море навевало тоску. Холодный сырой ветер продувал до костей. Забрались назад, в тёплую кабину флаера. Кора вытащила из–за спинок сидений корзинку с обедом, термосы. Джафар попросил рассказать легенды о Повелителях. Потом — всё, что она знает о церкачах. На обратном пути молчал, думал, наконец сказал:
— Знаешь, Кора, тебе надо учиться на социолога. Это вообще–то неправильно, так рано специализироваться, но нам до зарезу нужен социолог. Нам нужен новый план развития. Я думал воспользоваться старым, тысячелетней давности, но сейчас вижу, что он ни в одни ворота не лезет. Мне нужно матрицы памяти готовить. Тут меня никто заменить не сможет, иначе у дракона шизофрения разовьётся. Остаёшься ты.
