– Что вы пришли нам доложить, капитан?
Катун выждал с полсекунды, прежде чем ответить:
– В Городе Рабов волнения. Совершены нападения на пешие патрули. Готовится карательный отряд.
– Карательный отряд – мудрое решение в такой ситуации?
– Город Рабов снова забылся, милорд. Мы должны преподать им свежий урок.
– Совершенно верно, – бухнул Зулбанидес, – правильное решение, капитан.
– Меня вот только беспокоит, что послезавтра мы должны выслать восемьсот солдат на поимку кебболда и этих арду.
– Ах, в этом и дело, Рэзион. Но не можем же мы допустить, чтобы беспорядки проникли в город. Жизнь станет невозможной.
– И все же нам нужно выловить этого кебболда, пока они не выжгли все фермы вокруг нас. Они уже разграбили виллы на западных холмах.
– Ужасно. Трудно представить, что все это происходит в нашем возлюбленном убежище. У нас есть свое дело, а чем мы вынуждены заниматься? Игра прерывается из-за дурацкого безмозглого кебболда. Виллы разграблены, деревни сожжены. Мы должны положить этому конец.
– Совершенно верно, милорд. Именно поэтому экспедиционные силы должны выступить завтра же.
Рэзион повернулся к Катуну:
– Итак, капитан, вы получили новое снаряжение?
– Мы вооружили новыми пиками сто человек.
– Хорошо. Мы хотим, чтобы голова зверя красовалась на колу у ворот как можно скорее. Это вышибет дурь из мятежников. Теперь же займемся нашим таинственным юношей. Катун, вы утверждаете, что первым поймали его?
– Да, сэр. В верховьях Желтой реки. Там полным-полно кебболдов. И это то место, где проклятые арду каждый сезон устраивают шабаш. Я предположил, что там и должен скрываться зачинщик. Так и оказалось. Мы взяли его, когда он подкрадывался к нашему лагерю.
– Заметили вы в нем что-нибудь необычное?
– Необычное? Не понимаю, о чем вы, милорд.
– Что-нибудь магическое, какой-нибудь признак таинственной силы?
Катун хохотнул:
– Нет, сэр. Всего лишь грязный крысенок. Солдат какой-то чужестранной армии, как я считаю. Отстал и заблудился в лесу. Конечно, странно, что он не арду. Никогда не видел бесхвостых людей, пришедших из этой страны.
– Он рассказывал тебе об этой армии?
– О да, сэр. Он переполнен этими рассказами, это так, и ужасно гордится «легионами», как он их называет. Утверждает, что имеет ручного кебболда, врет, что тот умеет разговаривать. Если вы можете этому поверить, тогда можете верить во все, что угодно, так я считаю.
– Ручной кебболд?
– Да.
– Вроде того, что предположительно теперь устроил хаос на фермах?
Катун поджал губы, но не ответил.
– Ужасные дела творятся, капитан.
– Я слышал, милорд.
– Кебболд страшный, говорят. Он вооружен мечом.
– Не уверен, что верю в это, милорд. Слухов обо всем этом много, как комаров на болоте.
Заговорил Зулбанидес:
– Капитан, кебболд страшный, но я чувствую, что следует подумать об объеме сил, которыми вы располагаете. Вам действительно нужно восемьсот человек?
– Ну, конечно, милорд, это только предположительно.
– Но наверняка вы сумеете сделать то же и четырьмя сотнями, разве не так? И оставить гарнизон города в полной силе.
– Может быть, милорд. Но может быть и так, что, не имея восьми сотен, мы потеряем полностью четыре, не поймав при этом кебболда.
Глаза Зулбанидеса расширились и поголубели. Об этом он не подумал.
Снова тактика! То же, что и с его проблемами на поле. Стратегия отличная, но полевые игроки оставляют его позади. Хорошо еще, что он взял старину Питца следить за доской. Теперь его передовые в порядке, фигуры надежно держатся на своих позициях. И все же ему следует поработать над своим стилем игры. Что-то упущено.
– Ну так мы узнаем все об этом кебболде, когда вы вернетесь, не так ли?
– Даже если мы вышлем восемьсот человек, наших сил в городе останется достаточно. – Рэзион играл ведущую роль у военной знати. Гвардия была его коньком. – Я уверен, что численность охраны главных ворот будет достаточной. Мы призовем вторую линию резерва. Это даст нам еще две сотни.
Зулбанидес поклонился в знак уважения к военным познаниям Рэзиона:
– Хорошо, в таком случае я перенесу свое внимание на другие материи.
Рэзион снова завладел инициативой:
– А карательный отряд покажет им ошибочность их действий. Это срабатывало уже много раз. Хорошо мыслите, Катун.
Катун отсалютовал и удалился.
– Давайте допросим юношу, – предложил Зулбанидес.
– Мы можем получить от него еще что-нибудь? Я думаю, мы уже хорошо с ним поработали.
– Нет. Он скрывает, прячет что-то. Он гораздо умнее, чем может показаться по его дурацкой внешности. Конечно, он не Иудо Фэкс, но что-то он собою представляет. В нем есть какая-то тайна, и я докопаюсь до нее. Давайте подвергнем его проверке. Каждый из нас вторгнется в его мозг. Он не сможет бороться сразу с нами двумя.
Релкин спал, когда открылась дверь в его камеру. Ему пришлось проснуться, когда пара охранников отстегнула его кандалы и пинками погнала в маленькую темную комнатку, где его усадили в тяжелое кресло, прикрепив к нему новыми ножными и ручными кандалами. Инстинктивно он попытался слегка сдвинуть цепь, проверяя, подастся ли она. Цепь не двигалась.
Он тяжело сглотнул. Вне сомнений, он попал в переплет. Обе руки забинтованы, голова тоже. Голова к тому же болит, и его несчастный нос разбит снова. Бироик неплохо поработал над ним.
В довершение всего его мучают допросами. Часами допрашивают его эльфийские лорды. Руководит ими сам Зулбанидес. Релкин утаил кое-что, но это ему далось с трудом. Бесконечно и постоянно врать невозможно. Он уже измучен чрезмерными усилиями.
А за всем этим стоит еще жуткая сердечная боль и скорбь о гибели Ферлы, кем бы она там ни была, и еще, возможно, Великой Ведьмы. Ужасная бесконечная боль жгла юношу. Вряд ли он когда-нибудь оправится от нее. При этой мысли он горько посмеялся над собой. Оправится? Он вряд ли вообще выживет.
Плохие кости выпали ему. Старый Каймо не выполняет свою работу. Может, поэтому люди и изменили старым богам: они слишком капризны, плохо работают. Требуют многого, но дают мало.
Тут до него с трудом дошло, что ему предстоит новая физическая пытка. Тяжелая цепь, привинченная к полу, – зловещий признак. Если это пытка, остается только надеяться, что он сумеет выдержать. Он сомневался, что сумеет. Релкин за свою жизнь принял на себя куда больше ран и синяков, чем было предопределено судьбой, но теперь он узнал, что есть пределы и его стойкости. Каленое железо, вдавленное в плоть, – это больше, чем он способен вынести.
