Воевода махнул рукой:
— К делу давай!
— Печенеги! — выдохнул Быстрюк.
— Это я уже знаю! Дым видел! — усмехнулся Волчий Хвост. — Точно Чупрак сказал, и пяти дней не прошло!
Быстрюк удивленно приподнял одну бровь — бормочущий сам с собой воевода показался ему странным.
— Помощь нужна! Наши долго не продержатся — печенегов тьма, сосчитать невозможно! — после секундного замешательства продолжил дружинник. — Воевода срочно докладай князю — пусть пару — тройку богатырей пришлет!
— Ты что, учить меня вздумал! — грозно шевельнул усами Волчий Хвост. — Что и кому докладать я и сам прекрасно знаю! Сколько человек на заставе?
— Двадцать! — гаркнул Быстрюк, вытягиваясь в струнку. — Нет, девятнадцать я то уехал…
— Почему так мало? — изумился воевода. — На заставе Кочерги должно быть три десятка дружинников!
— Сам кочерга второго дня за провизией уехал! До сих пор не воротился! В сопровождение обоза он забрал десять человек! — отрапортовал Быстрюк.
— Плохо! — выругался воевода. — На богатырей надежды нет… Чувствую скоро печенеги будут у нас под стенами! Вся наша первая линия обороны рухнет…
— Что мне сообщить на заставе? — спросил дружинник.
— Помощи не ждите, — решительно сказал воевода. — Стойте, сколько можете, а затем отступайте!
— Как же это? — опешил Быстрюк. — А богатыри? Если троих не можете, дайте хотя бы одного Илью из Карачарова. Вместе мы сдюжим…
— Не осталось больше в Киеве богатырей… И один Перун знает, когда еще соберется Золота Палата во всей красе! Да, — Волчий Хвост собрался с силами, негоже падать духом перед подчиненными, — приказ следующий — выжить! Заставу пусть бросят — она большой погоды сейчас не сделает, а нас каждый человек на счету! Так и передай сотнику Кочерге… или тому, кто его замещает! Отправляйся! Приготовьте ему свежих коней! — распорядился воевода. — И да поможет вам Перун!
* * *
Печенеги волнами накатывались из-за горизонта. Волны ударялись о первую линию укреплений — большой глубокий ров, в дно которого были вбиты заостренные колья, и откатывались назад, растягиваясь вдоль линии обороны. Десятник Сологуб кисло наблюдал за действиями противника с высокой стены. После того, как печенеги начали напротив ворот заставы бросать в ров мешки с землей, десятник понял, что их дела плохи. Все это поняли, но никто не подал вида.
— Лучники! Товсь! — выкрикнул Сологуб. — Постарайтесь, парни, чтобы побольше этих собак осталось лежать под нашими стенами!
Скрипнули тяжелые пластинчатые луки — десяток печенегов легло у края рва. В ответ печенеги осыпали заставу мириадами стрелами. Но легкие печенежские стрелы не долетали до цели — степные жиденькие луки не шли ни в какое сравнение с мощным оружием дружинников.
— Молодцы! — похвалил подчиненных Сологуб. — Ну-ка еще раз!
Но лучники не нуждались в понуканиях десятника, они выпускали стрелы одну за другой. Кочевники падали, оставшиеся в живых начали сбрасывать их тела в ров.
— От ядрена кочерыжка! — выругался десятник. — А ведь мы, братцы, им помогает! Так, глядишь, они ров трупами закидают и до нас доберутся! Эх, живем один только раз — поливай их, ребята!
Лучники разили без промаха, печенеги падали, ров постепенно заполнялся. Наконец степняки сумели перебраться на другую сторону рва. Тоненьким ручейком они перебирались по телам падших и с визгом кидались на стены заставы. Десятник поплевал на руки и достал из ременной петли внушительный топор.
— Эх, разомнемся, хлопцы! — крикнул Сологуб, истово махая тяжелым орудием. — Лучники продолжайте! Остальные на стену! Чтобы ни одна собака не пролезла!
Печенеги раскручивали арканы, стараясь зацепиться на стенах. Стоявшие на земле печенеги прикрывали стрелами ползущих на стены — теперь их слабенькие луки прекрасно справлялись с расстоянием. Дружинником приходилось туго — стрелы печенегов нет-нет да цепляли кого-нибудь из защитников заставы. Зазевавшийся Колобок получил стрелу в глаз, а кинувшийся ему на выручку Рябой был вмиг утыкан стрелами словно еж. Скинув очередного противника, Сологуб огляделся: полегли уже шестеро, а остальные продолжают с остервенением защищаться. Бой плавно перетек за стены крепости. Лучники давно перестали стрелять и взялись за мечи и топоры. Печенегов на стенах становиться все больше и больше. Один за другим падают защитники. Последним, что увидел десятник, перед тем как мир для него перевернулся и померк, была ликующая рожей печенега, держащего на вытянутой руке отрубленную голову дружинника Картана. Через мгновение отрубленной головой Сологуба потрясал другой удачливый сын степей.
* * *
— Мой Хан, твои воины преодолели презренные заставы землепашцев! — доложил Толману советник.
Хан радостно приподнялся с мягких подушек, на которых возлежал после плотной трапезы.
— Как все прошло? — поинтересовался он.
Карачун замялся, хан резким жестом приказал ему говорить.
— Слишком большие потери, для такой маленькой заставы, — потупившись, сказал правду Карачун.
— Сколько? Десять против одного это нормально, — лениво процедил Толман, вновь опускаясь на подушки.
— Больше! Много больше! — скорбно произнес верный слуга. — В захваченной заставе мы насчитали не больше двух десятков… Тогда как у нас полегло боле полутысячи батыров!
Выслушав доклад Карачуна, каган в ярости скрипнул зубами.
— Как только мы возьмем Киев, я прикажу сравнять с землей все их жалкие заставы, селища и города! Только тогда Степь вздохнет спокойно!
— Да будет так! — согласился Карачун. — Мой Хан, — советник вновь обратился к повелителю, — из Византии прибыли посланники архимандрита Василия! Это он согласился помочь нам, когда отказал базилевс, — напомнил он кагану.
— Что им нужно?
— Они привезли с собой людей, которые помогут нам быстрее захватить Киев!
— Колдуны? — деловито поинтересовался Толман.
— Среди них есть колдуны, повелитель, — ответил Карачун, — но анхимандрит делает ставку на мастеров… — советник замялся подбирая слова. — Они привезли с собой такие штуки разрушающие стены…
— Я слышал о них! — Хан возбужденно вскочил на ноги. — С их помощью нам будет легче сокрушить руссов! Прикажи охране седлать коней — я должен быть под стенами Киева вместе с моими батырами!
* * *
С утра все население города было на стенах, глазело на заполонивших все подступы к городу печенегов. Воевода сначала ругался, призывая людей к благоразумию, но это было бесполезно. Да и степняки вели себя на удивление мирно — лишь небольшое количество отчаянных сорвиголов с визгами и улюлюканьем носились на разгоряченных лошадях в пределах досягаемости. В конце-концов Волчий Хвост махнул на все рукой и приказал Боброку раздать оружие всем, кто сможет его держать. В воздухе приятно пахло кипящей смолой, что булькала в больших закопченных чанах, стоящих на костре возле городской стены. Волчий Хвост довольно встопорщил усы, сверкнув не по возрасту крепкими зубами: печенегам приготовлен радушный прием, чего-чего, а подарков в виде чанов с кипящей смолой на всех хватит! По всему Киеву в кузнях не переставали ковать оружие даже ночью. Оружейники доставляли ополчению подводы полные стрел — помимо огненного душа ворога встретит еще и стена железного дождя. Хотя воевода и понимал, что взять приступом такой укрепленный город, как Киев совсем непросто, но на душе у него скребли кошки — тактика печенегов ему была известна. Тактика была простой — взять измором. Степняки могли блокировать город неделями и месяцами, пока изголодавшиеся жители сами не открывали ворота. Примерно так они рассчитывали захватить Киев еще при Ольге, когда Святослав с дружиной был далеко. И вышло бы у них все, если бы не хитрый лис Претич, сумевший обмануть печенегов. А сейчас Волчьему Хвосту не на кого надеяться и ждать помощи — рассудительный Владимир, Хитрый Претич, все они там, в Золотой Палате. Спят вечным сном.
