Пылинка упала на покрытое шерстью тело мертвого грыза; ее усы подрагивали. Повсюду вокруг топали ноги; где-то… она медленно поворачивала голову из стороны в сторону, взгляд был несфокусирован. Там, там был ее анимист, ее друг, ее Алекс. Сосредоточившись, сконцентрировавшись на нем, на его разуме, его мыслях, она бросилась вперед, как маленькая серая молния. Она бежала, петляя, прыгая и уворачиваясь от топающих вокруг ног; умирающий солдат рухнул, как срубленное дерево, едва не придавив ее вытянутой рукой.
Алекс чуть не заплакал от радости и облегчения, но сдержался. Биение сердечка Пылинки отдавалось у него в голове, в глазах плыло, когда ее зрение накладывалось на его; она изо всех сил пыталась защитить его от волшебства Чернана, но он знал, что анима недостаточно сильна и слишком далеко. Они обречены; короткий перерыв в пытке был определенно временным. Он медленно поднял взгляд на лицо Чернана и увидел глаза, наблюдающие за ним со странной, совершенно нехуманской холодностью, равнодушным любопытством… так случайный наблюдатель заглядывает в микроскоп на простейших паразитов. В голосе звучало некоторое любопытство, и соответственно поднялись брови, но глаза были холодны, как глубочайшие пучины моря.
– Ты все еще жив? – Чернан вздохнул. – Вот черт, приходится здесь делать все, – проворчал он и прищурился.
Хотя Пылинка была еще далеко, спеша к нему изо всех сил маленького тела, пробираясь среди мертвых и умирающих, Алекс ощутил внезапное потрескивающее нарастание силы, когда руки Чернана медленно задвигались, готовясь к заключительному, разрушительному заклинанию смерти.
Флип, разыскивающий Алекса, появился на другом конце коридора. Грыз увидел высокого чародея, возвышающегося над съежившимся беспомощным анимистом, на фоне открытого балкона. Не задумываясь, просто поддавшись наконец волне ярости, пытающейся увлечь его, Флип бросился вперед, оттолкнувшись мощными ногами.
Первый прыжок покрыл половину расстояния. Чернан поднял голову, заметил его во время второго скачка и произнес заклинание, когда Флип прыгнул в третий раз – через Алекса, прямо в лицо чародея, на широко открытый рот. Потрескивающая, шипящая синяя молния искрящейся дугой взорвалась вокруг него, иссушая мозг, выпаривая кровь. Боль, шум, свет и тьма…
Алекс, к счастью, потерял сознание, когда тело охватили припадки; волшебство пронзало его, сжигало, уничтожало. Во дворе Пылинка моргнула, остановилась и завалилась на бок, подергиваясь.
Флипа смерть поразила в прыжке. В смертельных судорогах щелкнули челюсти, длинные желтые зубы вонзились в горло чародея. Они сжались бульдожьей хваткой, разрывая артерии и дыхательное горло. Чернан зашатался; его глаза горели, стекленели – он умирал.
Смертные муки чародея разбегались потрескивающими, искрящимися кругами волшебной ряби. Во дворе, где грызы как раз сносили последних солдат и уже собирались броситься на съежившегося короля, волшебство обрушилось на сражающихся волной боли и шума, сбивая их с ног, тряся, как крыс. Солдаты кричали и, дрожа, падали на землю рядом с грызами. Король Бельтар свалился с трона и, беспомощно дергаясь, скатился с повозки; принцесса судорожно билась, путы врезались ей в запястья, пока не лопнули. Приступ конвульсий сбросил ее с телеги, и она свернулась в позе зародыша.
Волшебство как косой прошлось по толпе на площади, сбивая зевак с ног; они хватались за головы, падали на колени.
Позже рассказывали, что до самого Деридаля солдаты и горожане, пленники и крестьяне шатались и спотыкались, словно сама земля тряслась. Потом, постепенно, сила ослабела, впитавшись в землю, море и небо.
Тело Чернана сползло по стене. На горле у него по-прежнему висел Флип, а у ног лежал Алекс. Все было залито кровью.
Грызы и хуманы во дворе медленно вставали, оглядываясь, моргая, словно пробуждаясь от сна. Но потом быстро вспомнили, где они, что с ними, – и схватились за оружие. Это была бы очень короткая схватка: горстка оглушенных, шатающихся солдат со стонущим на окровавленной земле королем против грызов, все еще многочисленных, хотя многие, очень многие из них пали в бою. Но принцесса, оглядевшись, вскочила и подбежала к королю; тот при падении повредил колено и не мог встать сам.
– Стойте – закричала принцесса. – Король Бельтар, от имени Деридаля королева Селина готова принять твою капитуляцию. – Голос дрожал, но в нем все равно звенел приказ. – И, вопреки обычаю, тебе не будет причинено вреда. Хватит смертей. Для одного дня их и так уже слишком много.
Бельтар огляделся, посмотрел на обступивших его грызов, их зубы и сверкающие глаза. Он не знал, что их так много; не знал, что они будут сражаться, что они могут быть храбрыми и хитрыми… он не ожидал ничего, кроме быстрой и простой бойни, иначе не повел бы своих солдат в эту засаду. И он получил бойню, но совсем не ту и не так, как рассчитывал. От боли, страха и потрясения король едва мог говорить.
– Да. Да, мы сдаемся, – выдохнул он. Стражники охотно побросали оружие и подняли руки, бормоча благодарные молитвы Дженджу и другим богам, спасшим их от смерти. Грызы разразились криками радости и удивления.
– Сдались!
Новость распространилась по оправившейся толпе; было смятение, были крики радости и гнева, но все вытягивали шеи, чтобы увидеть, как королева Деридаля Селина элегантно помогает упавшему противнику встать и ведет его, прихрамывающего, в замок. Толпа грызов устало, неуклюже запрыгала за ними, но то и дело кто-то возбужденно подскакивал в воздух. По дороге одна грызиха остановилась, нагнулась, подняла что-то с земли и запрыгала за остальными.
Король воссоединился с семьей; были слезы и объятия. Королева и принц были напуганы, но невредимы. Когда грызы, охваченные коллективным побуждением, бросились в бой, заложников заперли в покоях, и это, конечно, спасло их. Волна гнева охватила Эрка, когда по коридорам замка известие о смерти Алекса долетело туда, где он и его друзья охраняли принца и королеву. Альбинос ощутило желание убить хуманов, но поборол его; он вытолкал всех грызов из комнаты, вышел с ними и запер дверь и только потом позволил безумию охватить его и увлечь во двор. Теперь Эрк был мертв: разрубленный мечом, он лежал на груде тел товарищей.
Плиип разыскала брата. Тот сильно хромал: удар меча отсек широкую ступню, и он неуклюже прыгал на обрубке лодыжки, поспешно перевязанной ремнями от штанов. Она налетела на него, едва не сбив с ног.
– Чис! Чис, смотри, что я нашла! – верещала она по-грызски, широко открыв глаза. Чис посмотрел, что она держала в руках: безвольное, покрытое шерстью тельце. – Это мукчи !
