Толпа взорвалась приветственными криками. Обальд вышагивал перед ними, подняв руку с пылающим мечом, воплощая собой их общую славу. Однако время от времени он с ненавистью поглядывал на Герти.
А она не знала, что ей делать.
Издали за движением огненного меча и ликованием орков наблюдала еще пара глаз. Облокотившись на холодный камень и глядя на горизонт, за которым уже почти скрылось солнце, Никвиллих радовался, что исполнил свой долг и хоть что-то сделал для спасения дворфов.
С этой выгодной позиции он следил за ходом битвы не только на склоне, но и в долине, поэтому знал, что все его сородичи, оставшиеся в живых, ушли под землю.
Он понимал, что бежать ему некуда, а вскоре и спрятаться будет негде. Но так тому и быть. Он исполнил свой долг. Помог своему народу.
— Обальд уже должен был узнать, что его сын мертв, — заметил Дзирт.
Он чистил скребницей Заката, бережно обходя многочисленные ссадины и царапины, которые смелый конь получил, унося их от орков.
— Тогда, наверное, он сам придет и избавит нас от необходимости его разыскивать.
Встревоженный угрюмым замечанием, Дзирт обернулся, но увидел, что Инновиндиль приветливо улыбается. Она шла к нему — и дроу не мог отвести взгляда от прекрасной девушки, без доспехов, в легкой голубой тунике из тонкой, почти прозрачной, материи, подчеркивавшей каждый изгиб ее тела. Косые лучи заходящего у нее за спиной солнца обрисовывали ее фигуру теплым сиянием и окружали голову светящимся нимбом.
— Ты меня разозлил, — напомнила она Дзирту.
— Я сам когда-то открыл, что это лучший способ… сосредоточиться, — ответил дроу, с трудом отрываясь от созерцания ее красоты. — Обрести ясное сознание. Покинув родину, я долго блуждал во тьме Подземья — Десять лет — и почти все время был один. Если не считать Гвенвивар, — добавил он и достал ониксовую статуэтку.
— Если все, что я слышала о Подземье, — правда, то ты должен был погибнуть.
— Я и погиб бы, даже несмотря на то что Гвен была рядом, если бы не научился превращаться в Охотника.
— Это что такое?
— Это особенная внутренняя концентрация. Место в самом себе, где ярость кристаллизуется и дает ясное сознание.
— Но все считают, что ярость ослепляет.
— Так и есть. Если не научиться ею управлять.
— И ты становишься существом, созданным из ярости и ясного сознания…
— Но цена велика, это я понял на собственном опыте, — добавил Дзирт. — Платить приходится радостью и надеждой. И еще…
— Любовью?
— Не знаю. Может, внутри хватит места для всех моих «я»?
— И для Дзирта, и для Охотника?
Дроу только плечами пожал.
— У нас дел много, — сказала Инновиндиль. — Раз дворфы ушли, весь север теперь в опасности. Кто, кроме Дзирта и Инновиндиль, организует сопротивление Обальду?
— А мы должны поднять всех до того, как убьем его, или после? — очень серьезно спросил дроу.
На ясном, нежном лице девушки появилась жестокая усмешка. Сейчас Инновиндиль была воплощением прекрасного и жуткого противоречия: нежнейшего друга и смертельного врага в одном лице.
— Надо возвращаться, — проворчал Дагна. Тролли точно идут к Мифрил Халлу.
— Нет, нельзя! — вскричал Гален Ферт. — Только не сейчас! Мои сограждане где-то рядом.
Он остановился и обвел взглядом местность: грязь, чахлые деревца и земля, развороченная сражением и взрытая множеством ног. Лишь оказавшись у выхода из южных туннелей и наткнувшись здесь на отряд безобразных, зловонных троллей, дворфы убедились, что всадник из Несма говорил чистую правду.
Благодаря смекалке и проворству дворфы успели улизнуть, заведя троллей в коридор, который был слишком низок для громадных тварей, и сейчас те скреблись где-то позади. А дворфы по этому же длинному проходу, сперва проходившему в толще камня, а потом в мягкой земле, вышли на край Болот Троллей где-то к востоку от Несма, как предположил Гален.
Дагна, мрачно наблюдавший за оживленным Галеном, постепенно начинал понимать его. Так же как дворф считал своим долгом возвращение в Мифрил Халл, Гален Ферт всей душой верил, что должен осмотреть все вокруг, найти спасшихся сограждан и обеспечить их безопасность. Дагна не мог отказать в его просьбе. Ведь именно для этого его и отправили в путь — чтобы помочь посланнику из Несма.
— Даю тебе на поиски три дня, — уступил дворф. — Но потом я с ребятами сразу же поверну обратно в Мифрил Халл. Эти тролли не станут нас долго преследовать — они рвутся к нашему дому.
— Почему ты так уверен?
— Чую. Костями своими старыми чувствую опасность, грозящую моему народу. А иначе что тролли делают в туннелях?
— Может, они разыскивают уцелевших жителей Несма.
Дагна кивнул — он был бы рад, если б Гален оказался прав в том, что и тролли просто доделывают то, что начали, и вовсе не стремятся к Мифрил Халлу.
— Три дня, — напомнил он.
Гален Ферт молча кивнул, а все пятьдесят дворфов принялись собирать свои вещи и оружие. После долгого тяжелого перехода им пришлось бежать несколько часов. Солнце садилось за горизонт, и по земле тянулись длинные тени. Однако времени на отдых не было.
— Дзирт там, — снова и снова негромко повторял Бренор.
Реджис, Кэтти-бри, Вульфгар и еще несколько дворфов молча сидели рядом и ждали, пока он все обдумает. Они рассказали королю о бегстве из Низин, гибели Дагнаббита. о неожиданной помощи беженцев из Мирабара и сражении, которое произошло потом.
— Ну что ж, надо позаботиться о защите со всех сторон: и вверху, у ворот, и внизу, в туннелях, — наконец проговорил дворфский король. — Никто не знает, откуда на нас нападут эти твари.
— И нападут ли вообще, — вмешался Реджис, чем привлек всеобщее внимание. — Что у них на уме? Нужна ли им полная победа? Они же знают, что цена будет высока.
— Что же тогда? — спросил Бренор. Реджис мотнул головой и прикрыл глаза, чтобы получше сосредоточиться. Он понимал, что орки, заставившие их уйти в туннели, непросты. Слишком уж умно они действовали. На этот раз на них напали не дикие, необузданные орды, а организованная армия.
— Либо у них во главе гиганты, — проговорил он после недолгого молчания, — либо этот орк по имени Обальд Многострельный.
— Пусть будет проклято его имя! — сплюнул Тред Мак-Клак.
— Ты неплохо знаешь его, как и все жители Феллбара, — обратился к нему Бренор. — Как думаешь, он попытается прорваться внутрь?
Тред неопределенно фыркнул.
— Если даже он об этом думает, пусть готовится к тому, что потеряет всех своих соплеменников, — заявил Банак Браунавил, расположившийся полулежа на тюфяке у стены.
Несмотря на все старания жрецов во главе ссамим Кордио, старый дворф поправлялся с трудом — слишком серьезными были раны. Однако телесная немощь не сломила его дух, он остался тверд как кремень.
