Наталья Турчанинова - Киндрэт. Кровные братья

– Ты третий раз спасаешь меня.

– Четвертый. Кстати, ты ел сегодня?

– Не помню.

– Я так и знал.

Колдун извлек объемную сумку-холодильник и поставил ее на стол.

– Это тебе от Вивиана. Первая группа, как ты любишь.

– Очень любезно с его стороны. Ты позавтракаешь со мной?

Крис прищурился, рассматривая меня цепким неприятным взглядом, потом снова усмехнулся и отрицательно покачал головой.

– Удовольствие от еды я получаю только в одиночестве, поэтому никогда не ем в компании.

Пока я завтракал, кадаверциан, заложив руки за спину, стоял у стены, изучая надписи на обоях, сделанные прежним жильцом. Это было поздравление с днем рождения какого-то неизвестного Бориса, пара пословиц на латыни, несколько ругательств, номера телефонов.

– Ты хотел рассказать про Витдикту, – напомнил я.

– А ты уверен, что все еще хочешь это услышать? – спросил он, не поворачиваясь.

– Да! Еще бы!

– Понимаешь ли, Дарэл, то, что я тебе сейчас скажу, не относится к сведениям, которые обычно дают учителя своим «птенцам». Можешь считать это моими личными размышлениями на тему происхождения киндрэт… Я считаю, что это произошло очень давно. До возникновения Рима, Эллады, Египта, Атлантиды, Гипербореи и Лемурии.

Он помолчал, а когда заговорил, его слова звучали размышлением на совершенно другую тему:

– Люди рождались, умирали, создавали империи, превращались в дикарей, достигали вершин цивилизации. А в это время рядом с ними, всегда, тихо, незаметно жили другие существа. Что может разделять два пространства? Тонкая, невидимая, непреодолимая грань… Представь себе два мира, противоположных друг другу. Как в зеркале. Что ты знаешь о своем отражении? О том, что происходит с ним с другой стороны? Два мира, прилегающих один к другому. Две противоположности, которые не в состоянии существовать одна без другой. Отражающая поверхность и слой черной амальгамы под ней. Со временем зеркало темнеет. На блестящем слое проступают черные пятна изнанки. Грань между мирами становится тоньше, местами рвется.

Кристоф сделал ровно три шага – расстояние от стены до стены в этой крохотной комнатке, – вернулся обратно. Снова три раза шагнул.

– …Я не знаю, почему наш предок пришел сюда. Выбросило его в это пространство каким-то катаклизмом, или он сам пробился сквозь невидимую, ломающуюся грань. Вряд ли он был похож на человека. Мой клан называет его Основателем. Витдикта была средоточием его силы, магической воронкой, порталом, перенесшим сюда. В ней есть вся мощь магии в чистом виде. Наша сила – это куски Витдикты. Мы – ее порождения. Основатель знал, что не сможет выжить, его телу не выдержать разрушительной для него энергетики этого мира, поэтому из людей он создал своих преемников. Детей, между которыми разделил магию. Одним досталось больше, другим меньше. И погиб…Когда мы обращаем кого-то из людей, то обращаемся к Витдикте, вытягиваем из нее ниточку силы и добавляем магию, растворенную в «собственной» крови. Поэтому нельзя соединять силы разных кланов. Если собрать всю энергию в одном существе, оно погибнет. Его разорвет на куски. Этот мир, – Кристоф стукнул кулаком по исписанной стене, – чужой для нас. Мы приспособились к нему, но он не перестает быть враждебным. Ты живешь в двух реальностях. Одна – вот эта, другая – по ту сторону «зеркала».

Я слушал очень внимательно:

– Значит, магия Даханавар, Кадаверциан, Вьесчи и так далее всего лишь жалкие куски единой когда-то силы… Поэтому при достаточном опыте мы иногда можем использовать заклинания других кланов?

– Да. Мы все – жалкие подобия друг друга. Отражения.

Колдун посмотрел на свою руку, на перстень в виде креста, который надевал очень редко. Сжал пальцы, и кадаверцианская реликвия загорелась зеленым.

– Магия уходит. Я презираю, не выношу Миклоша, но, если его уничтожат, вместе с ним из нашего мира утечет еще немного невосполнимой субстанции. Мэтр исчез и унес кусок силы, которую я не могу восстановить.

Флора погибла, и… Витдикта высосала из нашей реальности половину красоты, радости и волшебства.

– Она любила тебя, – сказал я.

– Откуда тебе знать, – отозвался Кристоф глухо. – Ты никогда не мог прочесть ее.

Он сел на стул рядом с кроватью, и мы замолчали. Надолго. Каждый думал о своем. Он – о женщине, которую любил и потерял, я – о мальчишке, ставшем мне чем-то вроде младшего брата, которого едва не потерял. И по большому счету мне было все равно, что такое Витдикта и откуда пришли наши предки.

За дверью иногда слышались быстрые шаги соседей, шелестящие голоса, шумела вода в туалете, хлопали форточки. Я лежал на кровати и чувствовал себя увязшим в человеческих эмоциях разной мощности, текущих со всех этажей. Кристоф сидел, откинувшись на жесткую деревянную спинку, закрыв глаза. Спал или вспоминал Флору.

– Сложная интрига, – сказал он неожиданно.

– Что? – Я понял, что задремал и его слова разбудили меня.

– Тебя подставили. Лориан был приманкой. Ты слишком привязался к нему. Об этом известно уже, кажется, всем.

– Да. Амир отомстил за своих чайлдов. Тех, кого ты потрепал на кладбище.

– Нет, все гораздо сложнее. Сложнее, чем мы можем представить. Не знаю, кто стоит за этим, но чувствую: затевается что-то нехорошее. Я буду думать.

Он снова замолчал, и его закрытые глаза засветились вдруг зеленым под опущенными веками. Жутковатое зрелище. Видимо, мой друг задействовал какую-то специфическую кадаверцианскую магию. Была у них пара заклинаний, которые позволяли извлекать из памяти очень подробные, буквально визуальные, воспоминания о каждом прошедшем дне.

Я не стал ему мешать. Поднялся, стараясь не скрипеть кроватью, подошел к стене и принялся забавляться с надписями на ней. Повинуясь моему мысленному приказу, каракули начинали дрожать, вытягиваться в линии, ползать по обоям, словно гусеницы, сматываться в разноцветные лохматые клубки. В порыве вдохновения, я «сложил» их в даханаварскую стрелу и уже обводил ее кругом, как вдруг вопрос Кристофа, заданный резким тоном, прервал мои художества.

– Что ты делаешь?! – Колдун пристально смотрел на меня, и в его глазах больше не было колдовской зелени.

– А что?

– Друг мой, если я не ошибаюсь, ты только что про демонстрировал основы фэриартосской магии. Причем использовал ее самым глупым и бездарным способом, какой только можно представить. Но я не могу понять, как она попала в твою не слишком умную голову!

– Насчет не слишком умной головы я бы поспорил.

– А я бы не стал. Спорить. Нельзя затрагивать энергии, в которых ты ни черта не понимаешь… Садись и рассказывай.

Да, действительно, я не посвящал его в это свое приключение. Пришлось рассказать. К концу моего красочного повествования Кристоф стал мрачен и зол: