Поклонник живописи и ценитель красоты…
— Женской?
— А у тебя комплекс рогоносца, капитан. Давно психологам показывался?
— Через тридцать минут тебе выступать в горы. Им расскажешь все достоинства
ублюдка и расспросишь о моем психическом здоровье. Короче: ты должна его найти и
уничтожить любыми средствами. И не забывай, он вампир…
— Да, да, — закивала девушка, не скрывая насмешки.
— Сколько ты будешь охотиться за Рицу, мне без разницы, но пока не принесешь
его голову полковнику, не возвращайся.
— Ничего, если к пенсии явлюсь?
— Пожалуйста. Но если на рассвете пятого дня ты не появишься в заброшенном доме
на хребте, буду считать тебя дезертиром и отменю эвакуацию. Выбирайся, как
знаешь.
`Весело', - прищурилась Лесс.
— Есть еще вариант. Ты упускаешь его второй раз, без разницы, с умыслом или без,
и встаешь к стенке. Ночью, милая, вместо того, чтоб предаваться плотским утехам
с тем же милым графом или спать, как нормальный солдат, ты светилась в секретных
секторах и копала под меня. По всему видать, накопала. На себя. Думаешь, я под
трибунал один пойду? Не-е-ет. Вместе, лапочка. Двадцать два трупа на тебе,
несанкционированные начальством. Мою причастность к ним тебе доказать будет
сложно, а вот мне твою — легко. Все, от первой леди, матери двух детей, до
последнего бизнесмена средней руки, учтены мной, задокументированы. И пойдут
прямиком на стол Горловского. Маму я твою вместе с братиками по ветру развею,
этого и говорить не надо, сама знаешь. Так что…
— Я убью тебя, сволочь, — оскалилась девушка, приготовившись к прыжку.
— Можешь, верю. Но и сама ничего не выиграешь. Давай по-хорошему? Заключим
сделку: ты приносишь мне голову Рицу, пишешь рапорт об увольнении по здоровью,
семейным обстоятельствам — мне без разницы, и катишься домой. Флеш со своими
подвигами забираешь, как приз. Подарю, честно, даже дубля себе не оставлю.
Расходимся и больше не встречаемся. Как?
— Верить тебе, себя не уважать.
— Ладно, что хочешь? Мою голову? Не получится, ты же умная девочка, должна
понимать, что против Гнездевского у тебя лишь ля-ля да пара криминально добытых
даже не фактов, а косяков с моей стороны. И что? Влепят выговор. Переживу. Зато
тебе не жить. Вернее жить долго, долго. А вот родне мало и несчастливо. Хочешь?
Конечно, нет. Да не скрипи ты зубами, лапочка. Облицовку попортишь. Короче,
взяла рюкзак и в горы. Последнее задание. Ради жизни своих близких, дорогих.
Потом расстанемся навеки, всплакнем у трапа.
— Какой ты добрый, — процедила девушка, прикидывая, стоит ли Игната убить
сейчас или все же внять его увещеваниям и решить все миром. Ее устраивал первый
вариант, но приняв второй, потерь будет меньше. Ни тебе разборов с особистами,
ни нервотрепок в связи с расследованием, ни рапортов о направлении на
гражданскую службу. И кто ее отпустит? Повязана кругом. Если и блазнится дом, то
лишь как мираж. Да, нужна она матери на шею со справкой о невменяемости. А под
чистую сразу не спишут — слишком много знает, слишком ценный агент. Капитан…
уйдет один, придет другой. Кто гарантирует, что не такой же? Получается — убить
Гнездевского легко, но проблем от того меньше не станет. Эх, если б не мама…
Плюнула бы Алиса на все. И на приказ, и на СВОН, и на жизнь.
— Карту дай, — буркнула.
— Давно бы так, — хлопнул на диван поверх армейской фляжки карту местности,
ткнул пальцем. — Здесь мы будем тебя ждать. С трофеем. Каждые пятые сутки. Но
не больше трех рейдов с четырех до шести утра. Придешь раньше, задержишься —
дашь пеленг, выйдешь на связь. Рация в кармане рюкзака.
— Вытряхивай. Смотреть буду.
— Прошу, — встал, отошел в сторону, уступая место Алисе. — Синоптики
предсказывают буран через трое суток. Возможно, он затянется на пару дней.
Температура воздуха соответствующая.
— Где кислородная маска?
— Думаешь, Рицу сможет высоко подняться?
— Не исключаю.
— Ладно, тебе видней, — капитан достал телефон из кармана и отзвонился, требуя
доставить кислород в номер.
— Зачем мне мины с СИ-4? — вытащила четыре компашки направленного действия.
— Ты на вампира идешь.
Девушка поморщилась: не надоело Игнату легенду графа повторять? Кого он уверяет
— себя или ее? Похоже — себя. Но лишнюю тяжесть тащить ей.
— Таким количеством взрывчатки горы в песок превратить можно, не то что Рицу
развеять, — решительно отложила две мины.
— Возьми все. Пластида много не бывает, — приказал капитан. Пришлось внять.
— Гранаты еще… Зачем? Я что в зону боевых действий высадку делаю?
— Неизвестно, как Рицу поведет себя…
— Нормально. Мы с ним не ссорились. Врага он во мне не увидел. Значит, близко
подпустит. Есть шанс убрать тихо. Зачем целый арсенал с собой нести? Автомат!
Вместо рекламного щита? Хочешь, чтоб мы с графом войну в горах развязали?
— Хватит болтать. Бери все и не рассуждай. Действия нежить предсказать
невозможно. Что не пригодится — скинешь. А нет, спасибо мне потом скажешь.
— Сейчас говорю, — поджала губы Сталеску.
Тщательно проверила вещи, сложила и кивнула Гнездевскому: готова.
— Пошли. Тебя вывезут из города, доставят до северного подножья хребта. Дальше,
сама. В квадрат эвакуации приди вовремя. Не успеешь на первый `поезд', будешь
еще пять дней в горах сидеть.
— Там вертушка не сядет, воздух разряжен.
— Не твоя забота. Сядет, как миленькая. Думай лучше об объекте и своем
бессрочном отпуске.
— Я о тебе думать буду.
— Не надо. Икота замучает, — заметил Игнат, пропуская девушку из номера вперед
себя.
Пошли третьи сутки бесцельного шатания по пересеченной местности. Именно
бесцельного. Она шагала, куда леший выведет — тепловизор замер, как только Лиса
поднялась выше в горы. Первый день он еще высвечивал неприхотливую живность
склона хребта, но за перевал она, в отличие от девушки, не стремилась. Оно
понятно: внизу тепло, лето. А здесь уже зима: снег, холод. И начальства у
