— Теперь подождем немного. Снадобье начнет оказывать эффект через несколько минут. Потом придется действовать быстро. Эффект хотя и силен, но непродолжителен.
Через несколько минут Грэм почувствовал, что сознание начинает мутиться, его клонило в сон, боль отступала. Он закрыл глаза и расслабился, насколько это было возможно в его положении. Полностью сознание он не утратил, некоторые чувства даже как будто обострились. Он продолжал отчетливо слышать движения лекаря, даже самые незначительные, и чувствовал его слабые прикосновения. Ощущение было такое, словно тело затекло от долгой неподвижности, и теперь было не слишком чувствительно к внешним факторам. Боль оставалась, но как-то на втором плане.
К сожалению, снадобье прекратило действие несколько раньше, чем лекарь закончил свою работу. Грэм, втянув воздух сквозь зубы (очередное прикосновение гостя оказалось неожиданно болезненным), приоткрыл глаза и сквозь ресницы увидел, что нога освобождена уже от сапога, штанина распорота, и лекарь прилаживает лубки.
— Все в порядке? — поднял голову касотец. — Снадобье еще работает?
— Уже нет.
— Безымянный! Я рассчитывал на более длительный эффект. Впрочем, осталось недолго. Потерпите.
Грэм прислонился затылком к стене и снова закрыл глаза. После короткого периода облегчения боль стала казаться какой-то уж слишком сильной, почти невыносимой.
— Вот и все, — услышал он через какое-то время, показавшееся вечностью. — Большего я в данных условиях сделать не могу.
— В любом случае — благодарю, — сказал Грэм, открывая глаза. Благодарность была произнесена сквозь зубы, а потому прозвучала словно проклятие. — Хотя до сих пор не понимаю, почему…
— Вопрос «почему» — это не ко мне, — коротко ответил лекарь. Он быстро и аккуратно собирал все вынутые ранее предметы обратно в короб. — Я делаю лишь то, что должно. Боюсь, правда, что старания мои окажутся напрасными. Скажу напрямик, шансов остаться в живых у вас мало… если они вообще есть.
— Я знаю, — согласился Грэм.
— Ну, желаю вам удачи, — лекарь закрыл короб, поднялся с колен. — Хотите, я оставлю свет? — он кивнул на факел. — Его надолго не хватит, но хоть что-то.
— Мне все равно, — проговорил Грэм. Глаза его уже достаточно привыкли к темноте камеры, и теперь свет факела только мешал. Вот если бы касотец предложил воды, он не стал бы отказываться.
— Тогда я, пожалуй, заберу его.
Гость исчез очень быстро и тихо, и уже через десять минут Грэм мог подумать, что у него случилась галлюцинация. В том, что ему ничего не привиделось, убеждала лишь только нога, забранная в лубки.
Он попытался устроиться удобнее, но не преуспел, мешали цепи и лишенная подвижности нога. Он проклял все на свете. Уже довольно долго он пребывал в одном положении, и спина устала, а все тело затекло. Но оставалось лишь довольствоваться тем, что имеется, и он снова откинул голову к стене, закрыл глаза и попытался уснуть или хотя бы задремать. Подобной усталости он не испытывал уже давно, но забыться сном ему не давали холод, жажда, боль и тревожные мысли. Тревожился он не за себя — с ним все было ясно, — и даже не за Ива. Его волновало, все ли в порядке с Вандой. Возможно, в первую очередь ему стоило все же волноваться за свою жизнь, но девушка, ее безопасность, была для него несоизмеримо важнее. Даже сейчас, когда он оказался в темнице, — из-за Ванды, можно сказать, — он не прекращал любить ее.
Но как же глупо все получилось…
Если бы только мне сказали, что она спокойно добралась до дома, подумал Грэм, я был бы, пожалуй, готов умереть. И ничего мне больше не надо…
Когда дверь загрохотала в следующий раз, он подумал, что прошли уже сутки, и по его душу явились Барден и его друг (или все же охранник?) Альберт Третт. Эта мысль не вызвала ни малейшего душевного отклика, он был готов ко всему.
Но удивляться он еще не разучился, и понял это, когда вместо двух внушительных силуэтов императора со товарищи при свете нового внесенного в камеру факела увидел высокого, стройного человека, которого сразу узнал, несмотря на то, что видел его всего лишь один раз. Эти светлые, рыжеватые волосы до плеч и золотые внимательные глаза запомнились ему очень хорошо, и теперь он без труда сообразил, что к нему пожаловал сам наследник Касотской империи, принц Марк.
— Здравствуй, — сказал Марк как ни в чем не бывало, подходя. На нем не было ни доспехов, ни шлема, только кожаный дублет с эмблемой, которую Грэм не сумел разобрать, и серый плащ с белым подбоем. Принц был безоружен. — Ага, вижу, мой лекарь побывал у тебя. Это хорошо. Как ты себя чувствуешь, лучше?
Голос принца был вовсе не похож на голос его отца: не такой низкий и гораздо более мягкий.
Грэм облизнул сухие растрескавшиеся губы. Жажда донимала его уже изрядно, хотя и не так сильно, как это было давным-давно в каменоломнях Самистра.
— Не понимаю, зачем ты это сделал, — хрипло ответил он после короткой паузы.
— Что сделал? — удивился Марк. Он подошел почти вплотную, подтащил стул и уселся на него, приняв ту же позу, в которой не так давно сидел тут его отец — упершись руками в колени. Теперь лицо его оказалось совсем рядом с Грэмом, и тот мог еще раз отметить, как сильно он похож на Бардена: тот же высокий лоб, рыжеватые брови, глубоко посаженные смеющиеся пристальные глаза, насмешливый рот. Не классически красивое, но располагающее к себе лицо. — А, ты про лекаря?.. Я, видишь ли, знал, что тебя уже допрашивали. И решил удостовериться, что у тебя целы все кости.
— С чего вдруг такая забота? — сощурился Грэм. — Кто я тебе?
— Никто, — согласился Марк. — Я не знаю ничего о тебе, если не считать того, что рассказал отец. Еще я знаю, что ты зачем-то впутался в авантюру, выдуманную медейцами, и теперь расплачиваешься за это, один за всех. И впрямь, всего этого маловато, чтобы всерьез озаботиться твоей судьбой. Но есть здесь человек, который тебя знает, и, мало того, утверждает, что вы друзья. Которого твоя судьба весьма волнует.
На миг у Грэма захолонуло сердце. Глупо, конечно, но первое же имя, промелькнувшее в мыслях, было — Ванда. Невероятно, чтобы касотец говорил именно о ней, но ведь случаются в мире чудеса? Грэм вдруг очень захотел, чтобы сейчас случилось такое вот неожиданное чудо.
— Я знаю этого человека?
— Знаешь, конечно, раз вы друзья, — Марк не сдержал улыбку, но сразу же снова стал серьезным. — Это Илис Маккин. Знакомое имя?
— Илис, — повторил Грэм потеряно. Да, конечно же, чего он еще мог ждать? Не могла же Ванда и впрямь оказаться здесь. — Она в крепости?
— Она прибыла вместе с моим отцом. Илис узнала, что ты находишься здесь, и хотела прийти к тебе с нами, но отец запретил ей. Тогда она попросила меня помочь тебе, чем можно, и попросить кое о чем.
