Может, он в чем-то нас и подозревает — но, поскольку мы ему небезынтересны, он постарается сперва выяснить все в подробностях, а уж потом отдаст приказ повесить. Но… — Торин хищно усмехнулся, — нужно сделать так, чтобы у него не оказалось никакого «потом».
— Он мог заподозрить нас после того, как Берель донес, что мы постоянно прикрывались его именем и его заданием, — напомнил Фолко.
— Это легко истолковать, — отмахнулся Торин. — Единственный способ не поссориться с его людьми, весьма скорыми на расправу. Единственный способ получить правдивые вести — и добраться наконец до его владений. Иначе, можно сказать, мы бы заблудились и сгинули в Глухоманье… Нет, это мы объясним легко. Друзья, вам ли страшиться каких-то туманных подозрений, витающих в голове этого Олмера! Что нам до него?! Наш Долг должен быть исполнен — так исключим же малейшую возможность неудачи!
— Красно говоришь, — покачал головой Малыш. — Сказать почти что и нечего. Но все это твои рассуждения — как на самом деле думает Олмер, мы не узнаем никогда. Малейшая возможность неудачи — это как раз отдавать себя в его руки! Мы не знаем, что это за Клятва, которую приносят вступающие в его войско, не знаем, что у него за Сила и как много открыто ему помимо того, что он может узнать из донесений! Нет, Торин, рисковать нельзя! Он появится здесь через две недели — прекрасно! Исчезнем за день до его появления! Откуда он может подойти?
— Отон обмолвился — с юго-востока, — сказал Фолко.
— Так что нам еще нужно? Устроим засаду! Почему тебе обязательно нужно совать голову в петлю, Торин?
— Вы что, оба за то, чтобы сбежать? — сдвигая брови, сумрачно проговорил Торин. — Ну и ну! Вы совсем не слушали меня, что ли? Ты думаешь, тебе дадут спокойно сидеть в засаде?
— Поэтому и важно исчезнуть в самый последний момент!
Друзья спорили еще долго, на разные лады повторяя одни и те же рассуждения. Торин сдался не сразу; однако постепенно совместный натиск хоббита и Малыша возымел действие. Они решили уйти, как и предлагал Малыш, в самый последний момент, перед появлением Вождя.
— А если он задержится? — запоздало возразил Торин.
— Задержится — вернемся, — пожал плечами Малыш. — У нас не будет иного выхода. Мы пропадем в здешних краях без Отона, пропади он пропадом!
— Вернемся! — фыркнул Торин. — Вернемся и попросим прощения за долгое отсутствие?
— Это я беру на себя, — объявил Фолко. — Постараюсь добиться у Отона какого-нибудь задания для нас троих вне лагеря — дрова там рубить или на охоту чтобы нас отправили. Главное, чтобы в охранение этой ямы не нарядили.
Торин поупирался еще некоторое время, прежде чем окончательно сдался.
Разговор на время пресекся; они молчали, каждый по-своему обдумывая принятое решение.
— Уйдем, и… — прочистив горло, заговорил Малыш. — Я уже знаю, где засядем. С юго-востока к лагерю есть три не тропы, но так — просвета в лесу, по которым удобно ехать конным. И холм есть — милях в двух от ямы, два из трех просветов огибают его справа и слева, еще один проходит в шагах пятистах к востоку. Думаю, они поедут по ним — вблизи от своих, чего коням ноги по чаще ломать?
— А как узнаем, по какому из трех они поедут? — спросил Торин, все еще внутренне не смирившийся со своим поражением.
— Птицы подскажут, — сказал хоббит. — Сойки, сороки — они шум поднимают такой, что далеко слышно.
— Ну, тут мы тебе не помощники, — развел руками Малыш.
— Ничего, справлюсь, — сказал Фолко. — Думаю, засесть все-таки на этом холме. Если левее поедут, успеем перебежать. Только зарядите арбалеты! На всякий случай, если слишком много народу вокруг него окажется…
— А потом? — гнул свое Торин. — Охрана кидается в лес — всех-то нам точно не перестрелять! И превращает нас в нечто похожее на котлету?
— А сам-то ты что хотел?! — перешел вдруг в наступление Малыш. — Я ж знаю — собирался зарубить Олмера посреди его лагеря и геройски погибнуть, если не будет иного выхода! Не так, скажешь? Не поверю!
— Да, верно, — с некоторым смущением признался и Фолко. — Что делать дальше?
В памяти у него всплыл образ Фродо, измученного, истерзанного неподъемной тяжестью рокового Кольца, заставившего его забыть обо всем ради выполнения Долга, готового на самую мученическую смерть — лишь бы спасти Средиземье от вечного рабства. Он не думал о том, как будет выбираться из Мордора после того, как швырнет средоточие власти Врага в багровые глубины Ородруина, — и в самом деле, их спасло тогда лишь чудо…
«Да, мне далеко до него, — подумал хоббит. — Он был великим героем, а я вот изо всех сил думаю, как бы исхитриться и остаться живым — и в случае успеха нашего плана, и при его провале… Гэндальф бы этого не одобрил. Не зря он перестал приходить. Что ему до нас? Нет у меня той безоглядности, что была у них у всех: у Фродо, у Сэма, да и у Мериадока с Перегрином!
Откуда она у них только взялась? Но, — оборвал он сам себя, — хватит причитать. Я таков, каков есть, никого лучше для погони за Олмером не нашлось, и раз так, то нечего стыдиться. Да, я хочу остаться в живых! Что же тут предосудительного?»
«Это твое желание может погубить все дело», — услышал он вдруг ворчливый старческий голос.
Он узнал его тотчас, хотя тот сильно изменился — но немало ноток Олорина все-таки в нем сохранилось. Так мог говорить только Гэндальф!
Настоящий Гэндальф, тот, кого он видел в своем сне в самом начале путешествия, еще в Арноре.
«Догадался? — В говорившем с Фолко голосе прозвучала насмешка. — Да, малыш, трудная задачка, не так ли? Но не кори себя. Олмера все-таки придется убить — остановить его иным способом невозможно, а этот, по крайней мере, сохранит жизни тысячам и тысячам тех, кого он, обманув и одурманив, повел бы за собой и которые заслоняли бы его собственными телами вплоть до последнего. И тогда пришлось бы убивать их всех — а это ужасно и лишь приумножит силу Зла».
«Гэндальф! — воскликнул мысленно хоббит. — Это ты? Ты снова здесь? А я думал…»
«Что Олорин в обиде на тебя? Он — да, в обиде, если только такие, как он, вообще способны обижаться. Но будь спокоен — я вернулся! Я вернулся туда, где прожил свои лучшие годы — в Средиземье, увы, но в облике Гэндальфа, который любил вас, мои милые чудаки-хоббиты, и которого, хочется верить, кой-когда с почетом принимали и у тебя на родине… Но оставим это! Я помогу тебе — перстень Авари и браслет Черных Гномов далеко не просты, они подскажут тебе, с какой стороны появится Олмер, — их создатели вложили в них чувствительность ко всему враждебно-нечеловеческому, так что не думай, что перстень Форве — красивая игрушка, а браслет — лишь смертельная угроза тебе. Эльфы-Авари навсегда запомнили дни владычества Саурона и, хотя они тебе об этом не сказали, готовились к дню появления его преемника все эти три столетия. Перстень сменит цвет при приближении этого Вождя, из голубого станет багровым, а в браслете появится огонек, показывающий направление. Не знаю, зачем Подземные Короли дали тебе не обычный браслет-убийцу, а способный ощущать Тьму, один из двенадцати, сделанных в незапамятные времена самим Отриной.
