Патрик спросил первым:
— Простите, сэр Ричард, но… почему?
— У них не сгибаются руки в локтях, — объяснил я. — Понятно, что с прямыми руками… гм…
Он кивнул понимающе, а леди Дженифер спросила задиристо:
— А в раю?
Я вздохнул.
— Все то же самое. Те же столы, те же яства, лучшее в мире вино, от которого только наслаждение вкусом и никакого похмелья.
— Только у праведников сгибаются руки, — сказал Патрик понимающе.
Я возразил раньше, чем они продолжили есть:
— Нет, руки у них не сгибаются точно так же.
— Тогда они насыщаются одним видом? — спросил Патрик, загораясь, как всякий менестрель, что наткнулся на интересный материал для баллады.
— Нет, они не способны насыщаться одним видом.
— Значит, — сказал он озадаченно, — нет никакой разницы между адом и раем?
Они все смотрели на меня неотрывно, будто ожидая, что я вытащу из несуществующего шлема зайца или дракончика, но я лишь скромно вздохнул и ответил очень мирно:
— Есть. В раю люди кормят друг друга.
Наступило ошарашенное молчание, потом передо мной опустилась на стол белая широкая чашка с высокими краями, холодная даже с виду, доверху заполненная разогретой на солнце темно-красной черешней. Белизна оттеняет налитые красным сладким соком плоды, я взял пару ягод за хвостики, чувствуя приятную тяжесть, забросил в рот. Сок брызнул тут же, челюсти заработали в автономном режиме, перетирая мясистую плоть, горячую, словно и в самом деле краснота от накопленного жара.
Герцогиня, поколебавшись, сказала негромко:
— Сэр Ричард, вы очень благородно заступились за моих дочерей… это я вам уже говорила, но сейчас повторяю, чтобы поверили, я в самом деле не хочу, чтобы с вами что-то случилось. По крайней мере, здесь, в замке. Потому хочу предостеречь… вы едете с Севера, где магия уничтожена церковью, а здесь она пустила крепкие корни. На Юге — вообще процветает, там почти все ею владеют. Во всяком случае, так говорят. Вы, к примеру, каким-то образом от нее защищены, это хорошо… но слишком заметно. Поверьте, многие умеют смотреть вглубь, все они сталкиваются с невозможностью увидеть, кто вы, и… настораживаются.
Я наклонил голову.
— Во мне ни следа магии. Такой уж я урод.
— Я знаю, — ответила она, — но все равно настораживает.
— Увы, ничего не поделаешь.
— Поделать можно, — сказала она. — Проще надевать ту личину, которую хотите носить. Но я, правда, не представляю, как это делается. Знаю только, что так можно. Кроме того, вы слишком уверены, что ваша способность к исчезничеству останется незаметной…
Я насторожился, она кивнула, мол, да-да, у всех ты как на ладони.
Я спросил как можно беспечнее:
— Неужели все видят?
— Я видела, — подчеркнула она, — еще могут увидеть, кроме мага Рено де Три и его помощников, некоторые из королевской свиты, у кого есть нужные амулеты. Увидят наши Жофр и Вегеций, еще кто-то, не знаю… так что, поверьте, ваша способность становиться неотличимым от стены на фоне стены или от дерева на фоне дерева может помочь только в очень некоторых случаях… И еще, сэр Ричард, мне показалось, что у вас этой способности не было, когда вы въехали в ворота нашего замка.
Она умолкла, глаза смотрят испытующе. Я мысленно поерзал задом на горячей сковороде, постарался улыбнуться как можно беспечнее:
— Я учусь быстро. Сами понимаете, простой деревенский ум, ничем не загруженный… Хватаю все, что плохо лежит. Tabula rasa, если говорить по-простому.
Она на миг отвела глаза, будто ее что-то встревожило, но когда наши взгляды встретились снова, это была снова железная леди, волевая герцогиня.
Яркий солнечный день тянется еще медленнее и мучительнее, чем во время ливня. Я то и дело смотрел на небо, подталкивая солнце взглядом, упираясь в него плечом и даже работая рычагом. Вообще-то земля уже подсохла, а если дороги еще и покрыты где-то водой, то можно, в конце концов, ехать рядом. Во всяком случае, повозки тащить не придется, а кони уже пройдут…
Завтра, сказал я себе, завтра утром они уедут все. За ночь земля подсохнет еще, вообще превратится в твердую корку. Завтра я буду свободен. Свободен! Ну, не так возвышенно, как Мартин Лютер Кинг, а в простом демократическом смысле. Сейчас демократическая трактовка меня вообще-то устраивает.
Вельможи, озверев от скуки, распоясались так, что готовы были спалить весь замок, только бы как-то развлечься. Мы с Мартином, а также Вирланд с тремя высокопоставленными офицерами сбивались с ног, стараясь успеть везде, всех перехватить, всех остановить, всех занять чем-нибудь другим или перенаправить энергию на что-то безобидное.
Король практически не показывался, по слухам, он по-прежнему пирует в восточной башне, пирует и пирует, хотя Вирланд проговорился, что король подолгу общается со своим советником, чародеем Рено де Три. Мне показалось, что Вирланду очень не нравится, что король больше проводит времени с колдуном, чем с ним, наиболее опытным военачальником, мудрым и опытным управителем.
На обед и ужин я выбраться не сумел, снова прислал слугу с извинениями, объяснил, что скифы питаются в седле, а сейчас я скиф, куда денешься. Из скифов выйду прямо в рыцари, когда проводим гостей и закроем за ними ворота.
В ответ принес короткое послание не слуга, а лично Мартин, сердитый и донельзя обеспокоенный. Я вслух прочел приглашение от короля появиться в восточной башне, где благодаря любезности герцогини им предоставлены лучшие покои, лучший зал, а стол заслуживает всех мыслимых похвал. Его Величество дает прощальный обед, завтра намерен продолжить инспекционную поездку, будет весьма невежливо игнорировать это приглашение.
Мартин слушал молча, хмурился, а когда я свернул записку и сунул за пояс, тяжело вздохнул.
— Даже не знаю, — буркнул он невесело, — что и сказать.
— Идти или не идти?
— Наверное, идти, — ответил он и снова вздохнул. — Иначе какой вы хозяин? Поймут так, что вы их боитесь.
Я сказал честно:
— Мартин, но я в самом деле боюсь.
Он посмотрел с удивлением, поспешно уронил взгляд.
— Странный вы человек, ваша милость. Я не знаю рыцаря, который бы вот так признался. А вам как с гуся вода! Но все равно, идти надо. Во-первых, вы — хозяин…
— Хозяйка — герцогиня.
Он потряс головой.
— Разве она воспротивилась выдаче дочек замуж?.. То-то. Хозяином воспринимают вас. Уже даже вся наша челядь считает вас хозяином. Ну, до возвращения герцога, конечно. А уж гости — и подавно. Так что идти надо. Но вовсе не обязательно там задерживаться.
