— Ладно… Хоть кто-то из них уцелел? — спрашивает Креслин, желая сменить тему. — Пленные есть?
— Десятка, наверное, с полтора. В основном с того корабля, который ты выбросил на берег. Мы с Шиерой решили — надеемся, что ты это одобришь, — использовать их на строительстве и полевых работах, пока не получим выкуп. Но не всех вместе, а разбив на всякий случай на маленькие группы. Кстати, о строительстве… Клеррис наделал достаточно стекол, чтобы застеклить окна жилых комнат Черного Чертога. А как небо прояснится, мы займемся достройкой остальных помещений и гостевых домов. А там и гостиницей — сдается мне, что скоро у нас будут визитеры.
— Я тоже так думаю. Но тебе стоило бы попросить Шиеру заняться обучением твоих солдат.
— Ну… Тут такой дождь… Мы решили, что в большом зале как раз можно… После того, как они увидели… Короче говоря, мы уже начали.
Юноша с серебряными волосами прячет ухмылку.
— Надо полагать, Шиера куда лучшая наставница, чем я.
— Опять же, не скажи. Она, например, утверждает, что ты являешься одним из немногих мастеров клинка Западного Оплота, но пока ты оставался там, рассказывать тебе об этом было строжайше запрещено. А правду говорят… — тут Хайел понижает голос и принимается шептать. — …будто ты сбежал из дорожного лагеря Белых магов?
Креслин, уже начавший уставать, откидывается на подушку.
— Это правда. Но мне помогли.
— Да… но тому, что Белые хотели держать тебя в плену, удивляться не приходится.
Креслин молча смотрит в узкое окошко, гадая, скоро ли посветлеет небо. Хорошо бы поскорее.
— Ну, мне, наверное, уже пора идти, — неожиданно заявляет Хайел.
Удивленно повернувшись в сторону капитана, юноша мгновенно понимает в чем дело: в комнате пламенеют рыжие волосы.
— Ладно, потолкуем в другой раз.
Хайел ухмыляется, но тут же придает физиономии почтительное выражение и, повернувшись, склоняет голову:
— Добрый вечер, регент Мегера.
— Добрый вечер, Хайел. Можешь остаться.
Креслин, обрадовавшись ее появлению, с удовольствием прислушивается к такому знакомому, с легкой хрипотцой, голосу. Хайелу, напротив, неловко:
— Благодарю, регент, но мне нужно проверить караулы.
— Как знаешь, — Мегера усаживается на табурет в ногах кровати. В комнате сумрачно, и прочитать что-либо по ее глазам решительно невозможно.
— Похоже, ты залежался, — говорит она.
— Это, наверное, оттого, что я малость переусердствовал.
«…малость?.. переусердствовал?..»
Ее взгляд перебегает к окну.
— Ну, с бурями, пожалуй, и так. Здесь никогда не было такого ливня, а Клеррис говорит, что дождь будет идти еще несколько дней.
Креслин непроизвольно пожимает плечами и тут же морщится от боли.
— В то время я думал не о погоде. О кораблях — как бы не дать им уйти.
— Между прочим, уцелевшие хаморианцы сами не хотят никуда уходить, — с улыбкой говорит Мегера.
— Почему?
— Знаешь, как поступает император с солдатами, не исполнившими долг?
— А…
— И кроме того, они считают, что здесь безопаснее.
Креслин хмыкает:
— Это только до тех пор, пока Белые маги не измыслят новую каверзу. Или тот же Хамор.
— Вряд ли Хамор повторит нападение, во всяком случае пока жив великий Маг-Буреносец. Кому охота терять войска и суда ради пустынного острова, не представляющего никакой ценности?
— Скоро он перестанет быть пустынным и приобретет ценность.
— Возможно. Но пока он таков, каков есть, суженый.
Только сейчас Креслин замечает, что стражи — и когда они успели? — удалились и закрыли за собой дверь. Дождь не перестал, но уже не барабанит с прежней яростью.
— Что мы будем делать? — помолчав, спрашивает Мегера.
— Разве мы не можем… научиться… жить вместе?
— Ты? Я? — смех ее звучит жестоко и холодно. — Это при том, что нас связывает и разделяет…
«…по-прежнему ничего не изменилось…»
— А есть ли у нас выбор? — устало говорит юноша.
Мегера не отвечает. Она молча сидит на табурете до тех пор, пока усталость не смыкает веки Креслина.
Маленькая комната на верхнем этаже ярко освещена четырьмя бронзовыми лампами с зеркальными отражателями. За узкими окнами вот уже восьмой день льет дождь.
— Если это не прекратится, Дженред, нигде в восточном Кандаре не удастся собрать урожай, — сетует грузный Белый маг. — А посол Хамора заявил протест. Он утверждает, что его с помощью магии принуждения заставили сообщить в столицу о наличии на Отшельничьем похищенных из Оплота сокровищ.
— Вот так новости! Хаморианцы ведь не верят в магию…
— Император не может не верить фактам. Он потерял двенадцать кораблей и весьма этим раздражен.
Хартор беспокойно ерзает на стуле и оглядывается в сторону полуоткрытой двери.
— Ну что ж, попытка того стоила, — отзывается худощавый чародей и, словно уловив что-то в воздухе, поднимает голову. Потом, хмурясь, возвращается взглядом к пелене дождя за окном. — Да, Креслин силен, — соглашается он. — Надо отдать ему должное.
— Силен? Да это все равно, что сказать: «На Крыше Мира зимой холодно»!
— Ну и что с того? — роняет Дженред. Его тревожит нечто неуловимое, то ли шепоток, то ли запах… — Для нас это не опасно. Он не собирается покидать свой остров, а у Хамора будут основания для тревоги…
— Дженред, — медленно произносит Хартор, — почему ты в свое время не оставил Креслина в покое? Не дал ему спокойно побродить по Фэрхэвену? Скорее всего, он прибился бы к Черным, прошел у них обучение и жил себе спокойно, не представляя ни для кого угрозы.
— Это было невозможно.
— А вот мне кажется, что дело в другом. И Совет, кстати, разделяет мое мнение.
— Ну и в чем, по-твоему, дело? — взгляд худощавого чародея перебегает от окна к двери и обратно.
— В том, что в лице Креслина ты преследовал Верлинна, единственного, кому удалось уйти из-под твоего влияния. А в политике, знаешь ли, ненависть вредна. Мы не можем позволить себе принимать решения, руководствуясь личной неприязнью.
Дженред пытается подняться, но ноги подкашиваются, и над ним смыкается черное беспамятство.
Глубоко вздохнув, Хартор склоняется над бывшим Высшим Магом и снимает с него амулет и золотую цепь. Затем он переводит взгляд на темные облака за окном, а когда в комнату входят стражи с оковами из холодного железа, возлагает регалии на себя.
Креслин стоит на склоне холма, выходящем на Восточный Океан, и смотрит, как низкие волны пенятся возле уткнувшегося в песок корпуса хаморианского корабля. Мегера, по его ощущениям, находится далеко от побережья. Кажется, ее окружают стены — возможно, стены цитадели. Взгляд юноши возвращается к корпусу судна, единственному, что уцелело от неприятельского флота. Печально покачав головой, он с тихим смешком поворачивается и решительно направляется к жилищу Клерриса и Лидии.
