Правительница долины насторожилась.
— Она мой друг и оказала нам большую услугу…
Варнел нахмурился.
— Мне об этом рассказывали. Вы с вашим наемником как будто сомневаетесь в моей чести.
— Только потому, что с этим связана наша честь, — спокойно ответила Уна.
— Ей не причинят никакого вреда, но я должен расспросить ее. Нет смысла продолжать переговоры и рисковать положением Горного Сокола, если нас не поддержат деревни.
Уна в знак согласия наклонила голову.
— Ее приведут к тебе, когда захочешь.
— Капитан сказал, что некоторые из ваших женщин могут согласиться временно присоединиться к нам. Ты думаешь, это возможно?
Уна не скрывала своего удивления.
— Я не думала над такой возможностью, — призналась она.
И задумалась. Желание иметь своих детей, стремление продолжить свой род в Морской Крепости может оказаться недостаточным, чтобы преодолеть обычаи и ожидание теплых взаимоотношений, хотя Тарлах, кажется, с этим не согласен. Фальконеры, мужчины и женщины, привыкли к временным союзам для продолжения рода, но ее люди сочтут такое положение унизительным, особенно сейчас. Они знают себе цену с тех пор, как по Высокому Холлаку пронеслись Псы Ализона. С другой стороны, преимущественно женский гарнизон Морской Крепости установил близкие связи с отрядом наемников во время осады и до некоторой степени даже до нее. Возможно, и между отдельными фальконерами и женщинами возникло какое-то сближение или интерес.
— Возможно, что-то выйдет, — задумчиво сказала она, — хотя я бы не стала ничего обещать заранее и подавать вам надежду.
В этот момент сокол командующего, который во время разговора внимательно наблюдал за Уной, издал резкий короткий крик и перелетел ей на плечо. Вцепившись когтями, он принялся нетерпеливо тянуть женщину клювом за воротник.
Правительница долины оставалась совершенно невозмутимой, хотя отчетливо сознавала, что острые, как бритва, когти и клюв всего в нескольких дюймах от ее лица, и с ужасающей ясностью мысленно видела, что они могут ей сделать. В боевой птице не было гнева, и два собственных товарища Уны не встревожились, хотя проявляли открытое недовольство поведением птицы.
Славе Неба потребовалось несколько мгновений, чтобы отыскать цепочку под одеждой и вытащить наружу благословенный амулет Ганноры и серебряного сокола.
Варнел посмотрел на сокола, потом взглянул в лицо женщине. Глаза его жгли, как разгневанные звезды.
— Ты знаешь, что это такое, женщина?
— Конечно! — Уна заставила себя говорить спокойно, хотя знала, что, возможно, несколько секунд отделяют ее и Тарлаха от смерти. Она поняла, что главнокомандующий узнал талисман и понял, кто изготовил его. — Это талисман фальконера. Его нельзя отобрать у меня силой, обманом или угрозой, и обладание им дает мне право обращаться к любому фальконеру или отряду фальконеров за помощью, если только исполнение моей просьбы не порочит их честь. Этим я еще ни разу не воспользовалась, — добавила она. — Отряд Горного Сокола помогал нам и без этого.
— Если ты все это знаешь, амулет ты должна была получить в подарок, а не просто случайно нашла.
— Естественно. Я поняла бы, что это работа кого-то из вашего народа, и вернула бы его. Твоя птица проявила полное отсутствие знаний правил вежливости. Прошу тебя приказать ей вернуться на насест.
Главнокомандующий пожаловался:
— Все соколы способны чувствовать присутствие талисмана, и мой товарищ решил, что мне это будет интересно. Его удивило присутствие у тебя талисмана. Тем не менее я прошу прощения, леди. Ты явно имеешь право носить его, так как он не против остаться у тебя.
Однако он еще несколько секунд внимательно разглядывал женщину. Потом направился к двери. Снаружи ждал Руфон, чтобы служить леди или ее прославленному гостю.
— Пригласи к нам капитана. Мне нужно поговорить с ним.
Увидев свой талисман на груди женщины, Тарлах почувствовал, как замерло у него сердце. Однако он только отдал приветствие и ждал, пока заговорит его командир.
— Это твой? — без всякого предисловия начал Варнел.
— Да. — Талисман принадлежит тому, кто его сделал, и владелец никому, даже главнокомандующему, не обязан о нем отчитываться. — Я уже заменил его. — Хотя у фальконера может быть только один талисман, воин имеет право изготовить другой, если первый потерял или подарил. Впрочем, оба эти события случались крайне редко.
Командующий переводил взгляд с Тарлаха на Уну.
— И все равно это небольшое возмещение за долину, — наконец обратился он к Горному Соколу, — хотя, кажется, она понимает значение этого дара. — Он взглянул на Уну. — Ты мудра, что носишь его скрытно.
Многие удивились бы такому дару, особенно в наших нынешних обстоятельствах.
— Поэтому я и прятала его и так рассердилась на твоего сокола, — ответила Уна, пряча и талисман, и амулет Ган норы в привычное место.
Поверил им Варнел или нет, но он оставил эту тему, к величайшему облегчению своих собеседников.
— Если на мои остальные вопросы я получу такие же удовлетворительные ответы — а я верю, что так и будет, — я поддержу соглашение, которое вы заключили.
Он поднял руку, опережая слова благодарности.
— Возможно, вам не следует торопиться с выражением благодарности. Нас всех впереди ждет трудное время, даже тебя, Уна из Морской Крепости, но тяжелее всех придется Горному Соколу.
— То, что нужно выдержать, я должен буду выдержать, — мрачно, но решительно ответил Тарлах.
— Это верно, но я позабочусь, чтобы ты был вооружен на случай необходимости. — Он увидел изумление офицера. Глаза командующего сверкнули. — Мало толку капитану спорить с командующими, даже у нас, где одобряются всевозможные обсуждения. Посмотрим, как это будет на тебе выглядеть.
Говоря, он снял свой плащ и набросил его на плечи Горного Сокола. Плащ был черный, как все плащи фальконеров, но подбит серебром.
Уна увидела, как взволнован Тарлах, и повернулась к главнокомандующему за объяснением, о котором уже догадывалась.
— Это плащ командующего, леди, — объяснил ей Варнел. — Обычно его не носят за пределами нашего лагеря или Гнезда, но ты наш союзник и должна знать, какой властью мы обладаем.
— Очень хорошо сделано, главнокомандующий, — одобрила Уна. Теперь правительница долины позволила проявиться своей гордости. Она показала, как и она, и жители ее долины ценят этого человека, чей меч она наняла. И теперь ей можно показать, что она рада его возвышению.
— Никто в нашей истории не заслуживал этого больше, — согласился Варнел.
