Демон так и заискрился от удовольствия.
— Ты и вправду противоречишь себе! Нет, мы посмотрим, сможешь ли ты выдержать испытание, которого тебе самому хочется! Ну, смертный, в путь!
В глазах у меня поплыло... и вдруг меня окружила желанная прохлада. То есть я даже задрожал от холода.
— Шестьдесят восемь градусов по Фаренгейту, — бесстрастно сообщил демон.
— П-привыкну, — пообещал я, стуча зубами. — Б-быстро п-привыкну. Сп-пасибб-о т-теб-бе, д-демон. Т-ты мой сп-пасит-тель. — Я огляделся по сторонам, но ничего, кроме серого тумана, не увидел. Вокруг все было в тумане, а подальше виднелись тучи. Я посмотрел вниз, но понял лишь, что сижу на одной из туч. — Где мы?
— Там, куда ты хотел попасть, — отвечал демон, — на границе между холодом и теплом.
Я посмотрел на демона и все понял.
— Добро пожаловать ко мне домой, — пропел демон.
— О-о-о... спасибо, — пробормотал я, чувствуя себя как мальчишка, впервые попавший в большой город.
А ведь и впрямь тут был город. Сквозь туман начали проступать очертания домов — ну или каких-то предметов, которые мой разум воспринимал как дома. Мне пришло в голову, что на самом деле я, может быть, вижу совсем не то, что мне кажется. Или даже не так... Я что-то вижу глазами, но разум не в состоянии это воспринять, вот он и подсовывает мне знакомые образы-аналоги. Если все так и было, тогда туман являл собой мое же собственное замешательство. Во всяком случае, как только я начал распознавать формы, туман рассеялся, и мне сразу стало намного лучше. Я видел дома, имевшие форму твердых геометрических тел, видел прямоугольники — двери и окна. Словом, передо мной определенно были дома. Еще я видел улицу. Она, правда, изгибалась самым причудливым образом и к тому же не имела никакой опоры. И еще я видел странные, аморфные зеленые сгустки. Они плавали, струились в тумане, меняли очертания — ну, совсем как растительные амебы. Я решил, что это скорее всего аналоги деревьев и кустов. И еще тут были животные.
Или правильнее сказать «создания» или «существа»? Сначала появилась парочка кошек странного вида. Парочка ли? Две головы, переходящие в одно туловище, две задние лапы и один хвост, который болтался из стороны в сторону. Вот он задел кончиком ухо одной головы — той, глаза которой были закрыты. Глаза открылись, но тут же закрылись глаза другой головы.
Мне стало не по себе, и я даже немного обиделся. Нет, ну как вам это нравится? Сначала о вас трутся боком, мурлычут, а потом берут и засыпают на ходу?
— В чем дело? — спросил я у бодрствующей головы. — Не выспались вчера?
— Нет, — ответила кошка человечьим голосом, и почему-то это меня совсем не удивило. — Она умерла, а я ожила.
Я лупал глазами, Наконец я сумел выдавить:
— Но она тоже потом... оживет, да?
— Да, в какой-нибудь неизвестный момент. Мы никогда не знаем, когда именно. Мы знаем только что, когда она живет, я умираю, ибо мы не можем быть живы одновременно.
Что-то связалось у меня в голове.
— А я-то думал, что это справедливо, только покуда ты сидишь в своем ящике.
— Нет, — ответила кошка. — Когда мы возвращаемся домой, в ящик, мы обе впадаем в коматозное состояние — становимся ни живы, ни мертвы.
— Пока кто-нибудь не откроет крышку, — резюмировал я. — Ты — кошка Шредингера.
Теперь все стало ясно и насчет сросшихся задних половинок. Пока только передние представляли собой раздельные линии времени.
Кошка повернула к демону голову. Она явно была и удивлена, и довольна.
— Ты нашел смертного, который кое-что соображает.
— Нет, — скромно признался я. — Всего лишь немножко знает.
— Тогда ты очень опасен.
— Больше, чем ты можешь себе представить, — Пропел демон. — Это не я его нашел — это он меня вызвал, представляешь?!
Кошка посмотрела на меня и задрожала:
— Но ты же можешь всех нас обратить в хаос!
— Правда? — невинно спросил я и тут же понял, что лишаю себя возможности поторговаться. — Могу-могу! Еще как могу! Но, конечно, не буду, ведь твой приятель — демон Максвелла — вытащил меня из очень напряженной точки.
— Я бы сказал — из горячей точки, — уточнил демон. — У него там еще чуть-чуть — и мозги бы поджарились.
Кошка глянула на меня так, словно была бы не против последнего.
— А ты не мог бы его обратно отправить?
— Отправлю, как только настанет ночь и будет попрохладнее.
Я пугливо оглядел странную местность. Я начинал нервничать.
— Ну, если вам делать нечего... и вы можете ждать, тогда...
— О, нам не надо ждать! Из этого места соединения пространства и времени мы можем спроецировать тебя куда угодно, в любое место в твоем собственном мире.
— А-а-а, — протянул я, чувствуя себя в высшей степени глупо, — ты хочешь сказать, что сейчас я уже в другом мире?
— Нет. Это царство находится между мирами.
— Значит, оно само по себе отдельный мир.
— Вероятно, так оно и есть, но мне не хотелось бы называть его миром, потому что это царство очень невелико.
Тут я выпрямился. Меня словно током ударило.
— Так, значит, ты мог бы легко перенести меня и в мой родной мир?
— Мог бы, — спокойно ответил демон. — А ты этого хочешь?
А правда, хотел ли я этого? Я нахмурился, задумался... Анжелика и радость творить чудеса... Анжелика и приключения... Анжелика и те друзья, которых я обрел... ну, пусть не друзья, пусть просто спутники... Анжелика и то, что здесь я чувствовал, будто чего-то стою. Стою — особенно для Анжелики. Да, да, там было небезопасно, но уж по крайней мере не скучно.
— Нет, — ответил я. — Пока не хочу. И потом, не мог же я связать себя с нежеланием быть с чем-либо связанным.
— Ну, тогда, может быть, ты хочешь вернуться в мир Аллюстрии, откуда попал сюда, — настаивала кошка. Но демон спросил:
— А в твоем родном мире много таких, как ты?
— Не так уж, чтобы очень, — рассеянно проговорил я и прищурился. Перед глазами появилась длинная горизонтальная плоскость, похожая на забор из цельного листа фанеры. — А в каком смысле таких, как я?
— Таких, которые верят в демона Максвелла.
— А, таких, — обрадованно вздохнул я. — Ну, этих немного. Может, миллион.
— Миллион!
— Из трех миллиардов, — быстренько добавил я. — Но даже среди тех, кто знает про тебя, большинство уверено, что ты — чисто научный вымысел.
— Но мы существуем, — пропели в унисон кошка и демон, а демон проговорил: — Тут и живут всякие такие вымыслы — порождения логики и абстракции.
От разговора меня отвлекли два огромных глаза и длинный нос, перевесившийся через забор. Стоило мне глянуть в эти глазища, как они тут же исчезли.
— А этот что тут делает?
Демон даже не обернулся.
