Тут Тэм Гили покраснел как вареный рак и забубнил под нос, не сводя с Форайрэ внимательных глаз:
– Ивовый прут – опутай ноги; лед вершины Игга – заморозь тело; мох зеленой Имлах – залепи губы...
– Не надо! – пискнул Лоэгайрэ. – Отрок, ты не ведаешь, что творишь! Это же заклинание самого...
Он не договорил и махнул рукой, видя, что ужасное уже свершилось. Тэм же, окончательно смутившись, пролепетал что-то насчет «безмолвия могилы», «тьмы безлунной ночи», «нитей судьбы плачевной» – и затих. Тролль окаменел и онемел. Тэм закрыл лицо руками. Потом пальцы раздвинулись, и сквозь них проглянул веселый глаз. Рот мальчика расплылся в улыбке, когда он увидел, что заклинание подействовало.
– Да этому ребенку цены нет, – пробормотал Хелот и, крепко держа за локоть своего растерявшегося спутника из чужих миров, вышел из избы. Тэм бросился бежать за ними следом по высоким ступеням крыльца.
Лоэгайрэ, суетившийся вокруг заговоренного тролля и дергавший его за юбку, вдруг плюнул на пол и выскочил следом за людьми. Они уже садились на коней.
– Подождите! – пропищал гном. Он торопливо заковылял к ним, роняя на ходу тапочки.
– Что тебе? – спросил Хелот, наклоняясь с седла.
– О Хелот из Лангедока, гном Лоэгайрэ – твой друг, а вот тролль Форайрэ, между нами говоря, глуп как пуп, – ответствовал гном. – Одна его юбочка чего стоит! Это он так изображает из себя истинного кельта. Вот дубина-то...
– Да ты никак предатель, а, Лоэгайрэ?
– Нет, я просто трезво смотрю на вещи. – Что тебе нужно от меня? – поинтересовался Хелот.
– Хочу заключить с тобой честную сделку. Арбалет дамы Имлах в обмен на нечто очень ценное для тебя, воитель.
– ЧЕСТНУЮ? – Хелот выразил откровенное сомнение, и гном заторопился:
– Да, поверь мне. Честную. У меня есть кое-что, что может вам пригодиться в беспощадной и кровавой схватке с драконами.
– Еще один Прыжок Лосося? – съязвил Хелот. – Или, быть может, Прыжок Уклейки?
– Нет, – ответил Лоэгайрэ чрезвычайно серьезно. – Это колдовской меч, древнее сокровище гномов. Я отдам его тебе, Хелот из Лангедока.
– Как ты посмел отдать ему Секач? – кричала богиня Боанн на маленького Лоэгайрэ, который беспокойно переминался с ноги на ногу, время от времени бросая на свою повелительницу сердитые взгляды.
Разумеется, как только арбалет дамы Имлах оказался в руках гнома, а волшебный меч, извлеченный из наинадежнейшего тайника и заботливо очищенный и заточенный, – в руках героя, Лоэгайрэ помчался к потоку Боанн и начал выкликать богиню. Она появилась через полчаса после начала зова и сделала вид, будто рассержена и удивлена.
– Кто звал меня? – провозгласила она из глубины вод замогильным голосом. – Кто вызывал по имени Боанн-От-Реки? Кто нарушил мой покой? Кто вторгся в мои размышления? Кто ты, дерзкий?
На самом деле Боанн все эти полчаса сидела, притаившись у поверхности воды и с удовольствием слушала, как Лоэгайрэ завывает на все лады, произнося ее имя с различными хвалебными и льстивыми эпитетами. Маленький гном был мастером на такие вещи и всякий раз проделывал обряд вызывания с замечательным искусством и разнообразием. Наконец она решила, что пора бы узнать, зачем, собственно, Лоэгайрэ примчался за пять миль, взъерошенный, полуодетый, в одном атласном халате, и вот уже полчаса горланит, простирая руки к потоку.
С громким плеском богиня вышла из воды.
– О, счастье! – завопил Лоэгайрэ. – О, великая честь! О, благословен час моего рождения!
Так причитая, гном поведал богине о том, что в лесу Аррой появился некий дакини.
– Дакини? – Боанн нахмурилась. – Это презренная раса. Я слышала о них... – Она кашлянула, решив не рассказывать о том, что Морган Мэган был рожден ею от колдуна из этой самой презренной расы. Она причисляла этот поступок к ошибкам своей молодости и не любила вспоминать о нем. – И каков же этот дакини? Должно быть, безобразен, грязен и туп.
– Могуч он, о Боанн, – возразил гном. – Отнюдь не безобразен, хотя чья красота не померкнет в лучах твоего ослепительного сияния, великая богиня?
Боанн задумчиво отбросила с лица длинную прядь волос.
– Возможно, в твоих словах и есть доля истины, – заметила она как бы между прочим.
– Не доля, о величайшая! Каждое мое слово – истина! Жалкое подобие истины, ибо нет слов, достойных охарактеризовать твою красоту! – Лоэгайрэ откашлялся и снова перешел к делу. – Этот дакини, как уже было упомянуто, не вполне безобразен, довольно-таки тщательно умыт, а что до тупости, то по остроте ума он далеко обошел не только тролля Форайрэ, но и некоторых других, и если будет продолжать обучение, то вскоре сможет догнать даже твоего покорнейшего слуту, гнома Лоэгайрэ.
С этими словами маленький человечек поклонился. Богиня задумалась над услышанным.
– Стало быть, не глуп, – заключила она. – Дальше. Я внимательно слушаю тебя, Лоэгайрэ.
– Могуч, – продолжал гном. – Бесстрашен, хотя и не лишен слабостей. С претензией на благородство, о богиня, и это его слабое место. Мы с Форайрэ пытались отобрать у него одного из спутников – куда там, стоит горой. Защищал, словно родного брата.
– Стало быть, твой дакини появился в лесу Аррой не один?
– Нет, величайшая из богинь и полноводнейшая из рек. С ним еще двое. Один вряд ли заслуживает упоминания. Среди дакини он принадлежит к низшей касте – ниже падать уже некуда. Лицом смугл и ряб, как будто плохо умылся, глазом черен и дик, носом схож с дикой птицей... Имени и то не имеет. Говорит, что забыл. Забыл, как же! Такие вещи не забывают. Я так полагаю: самое лучшее применение для него – еда для Форайрэ. А что? Форайрэ – преданный Твоему Величеству тролль, и его надо бы подкормить.
– Возможно, – задумчиво согласилась богиня. – Хотя окончательное решение, разумеется, остается за мной.
– Разумеется, – подтвердил гном. – Без твоего окончательного решения, мудрейшее из водных русел, мы не решимся ни на какие действия.
– Хорошо, – важно кивнула Боанн. – Да будет грязный дакини съеден.
– Увы, о Боанн... Тут-то и начинаются наши беды. Второй спутник дакини, странный ребенок с дикарским именем Тэмгили, заколдовал несчастного Форайрэ и увез с собой ключ и замок от заклятия. Тогда-то я и задумался. Так ли уж ничтожны эти дакини, если им служит дитя Народа!
– Что? Это строптивое племя...
– Увы, величайшая. Есть основания полагать, что Тэмгили, слуга преступного дакини, – отпрыск Народа.
– Народ не служит никому, – сказала Боанн.
– Это и странно! – вскричал гном. – Это и непонятно! Одно из двух: либо наш дакини – великий и опасный маг, сумевший подчинить себе творения Моргана Мэгана, либо же он сам принадлежит к Народу! И то и другое одинаково опасно, согласись, величайшая.
